Королева шансона - Владимир Колычев

— Я что, в розыске?

Миша понимал, что расправа над портофлотской братвой не может остаться незаметной. Но одно дело, когда у ментов есть улики против него, и совсем другое, если доказательств нет.

— Да, он говорил, что тебя ищут… А еще что тебя не обязательно арестуют.

— Не обязательно?

— Да, я должна следить за тобой и «стучать».

— И арестовывать меня совсем не обязательно… — вслух подумал Миша. — Кто, говоришь, из ментов был? Майор Агапов? Он документы показывал?

— Да, показывал.

— Что там за уголовный розыск?

— Уголовный розыск, — пожала плечами Алла.

— Какой — районный, городской, краевой?

— Я не знаю.

— В «корочке» должно быть все написано.

— Я не читала.

— А какая она, настоящая или фальшивка?

— Не знаю. Я в этом не разбираюсь…

— Но к тебе подходили?

— Подходили.

— И ты должна «стучать» на меня?

— Должна. Но не буду.

Миша лихорадочно размышлял. Может, и не было никакого майора Агапова. Может, под его вывеской к Алле подходил человек Клыкова? А может, реальный майор Агапов работал на службу безопасности «Южпортнефти»? Вариантов могло быть несколько, но все они сводились к одному — Клыков не собирается оставлять в покое его пацанов. Не хочет начальство терять пять процентов на рэкете, поэтому Миша постоянно будет находиться под прессингом. Что ж, он к этому готов. Именно поэтому диспетчер, через которого Клыков мог связаться с ним, взят под постоянное наблюдение. Если вдруг на этого парня выйдет служба безопасности «Южпортнефти», то Миша об этом узнает и, возможно, объявит Клыкову войну. Для начала хорошо бы будет поджечь железнодорожную цистерну с нефтью.

Но диспетчера пока не трогают, зато Аллу взяли в оборот. Уж не повод ли это для войны?.. А если Мишей интересуется реальный уголовный розыск? Или РУОП? Или ФСК?..

— Подойди ко мне! — позвал он Аллу и стал внимательно осматривать ее одежду. И в сумочку к ней заглянул. Взял нож, вспорол подкладку, там все ощупал. Не было никаких «жучков», да и не могло быть.

— Ты что, не доверяешь мне? — Ее голос вибрировал от возмущения.

— Ты просто не знаешь ментов… Этот Агапов был у тебя дома?

— Нет. Но напрашивался.

— Он мог прийти без приглашения…

«И наставить жучков по всей квартире, — мысленно продолжил Миша. Причем сделать это и без ведома Аллы».

— Ты же не отказалась сотрудничать с ним? — спросил он.

— Сначала отказалась, но он стал меня запугивать. Тогда я решила согласиться, но обо всем рассказать тебе.

— Он тебя запугивал? Чем?

— Ну, он считает, что я причастна к убийству Сугроба.

— Правильно считает.

— Он обещал меня не привлекать, если я соглашусь.

— И ты согласилась?

— Да, но только для того, чтобы отвязаться от него. И чтобы тебе все рассказать!

— Зачем? Я же особо опасный преступник! Я же убил шестнадцать человек!

— Мне все равно!

— Все равно? — хмыкнул Миша. — Хочешь сказать, что ты поверила этому Агапову?

— Мне все равно, чем ты занимаешься. Я люблю тебя… Что бы с тобой ни случилось, я всегда буду с тобой.

— Ты сама в это веришь?

— Я это знаю! — с фанатичной одержимостью отчеканила она.

— И не предашь меня?

— Никогда!

— И «стучать» на меня не будешь?

— Нет!

— А если я скажу, чтобы ты на меня «стучала»?

Миша мог бы скармливать Клыкову дезинформацию. Дескать, взрывчатки у него — целый вагон, но это уже вчерашний день. А вот радиоуправляемые ракеты для диверсии — в самый раз. Пусть Клыков думает, что у него есть такое оружие…

— Как это, скажешь? — не поняла его Алла.

— А то, что скажу, то и будешь Агапову говорить… Знаешь, что такое двойной агент?

— Ну, знаю, — растерянно кивнула она.

И Миша знал о двойных агентах. Может, Алла потому и созналась в своем разговоре с Агаповым, чтобы войти к Мише в доверие. Дескать, ее заставляют, а она благородно не хочет. Алла как бы становится его агентом, он этому рад, но на самом деле она чисто работает на ментов… Может, Алла только и ждала, когда он предложит ей такой вариант?..

— И что, ты согласна?

— Нет! — мотнула она головой.

— Почему?

— Я не могу тебя предать. Даже понарошку не могу.

— Понарошку бывает в песочнице, у нас — реально или нереально. Ты будешь «стучать» нереально.

— Не буду!

— А если это мне надо? Если я хочу запудрить мозги ментам? Ты меня понимаешь?

— Да, понимаю, — кивнула Алла.

— Ты должна делать то, что мне нужно.

— Должна. И буду… Если что-то надо сделать, ты только скажи.

— Так я и говорю. Ты будешь моим агентом. Что я тебе скажу, то ты и будешь говорить Агапову.

— Я ничего не буду ему говорить.

— Но мне так нужно!

— Я понимаю. Но ничего ему про тебя говорить не буду!

— Но ты же согласилась работать с ним?

— Да, согласилась. Чтобы он оставил меня в покое, согласилась. Он оставил меня в покое, я сказала тебе, все, теперь я уже не согласна «стучать». Так ему и скажу.

— А он тебя посадит за Сугроба.

— И посадить может, — согласилась Алла, — и бандитам на растерзание отдать. Бандитам, которые за Сугроба мстят…

— И тебя это не пугает?

— Пугает.

Миша видел страх в ее глазах. Она действительно боялась и ментов, и бандитов. Но почему она такая упертая? И ведь не похоже, что это игра. Одержимость в ее взгляде натуральная, такую не сыграешь…

— И ты не будешь работать на Агапова?

— Не буду!

— Почему?

— Потому что я тебя люблю! Потому что хочу быть с тобой всегда и везде!

— Но я не могу тебя с собой взять. Это опасно.

— Я ничего не боюсь!

— Без меня ты не будешь в безопасности.

— Я понимаю.

— Поэтому ты должна схитрить. Скажешь Агапову, что была сегодня со мной и что у меня все путем. Настроение — лучше не бывает, и планы большие. Такие большие, что с прибором хотел на всех класть… Скажешь, и он успокоится. И тебя в покое оставит. Ты меня понимаешь?

— Нет. Я ничего не скажу ему, — снова мотнула головой Алла.

— И не надо ничего говорить, — озадаченно посмотрел на нее Миша. — Я заберу тебя с собой.

— Забери! — обрадовалась она.

— Институт придется бросить.

— Ради тебя — все что угодно!

— Вот и умница… Иди ко мне!

Алла сразу поняла, что ему от нее нужно, приблизилась к нему, но тут в дверь постучал Рябой.

Оказалось, что от диспетчера поступил сигнал. На Клыкова наехали чечены, и он переадресовал их Мише. Прежде всего это значило, что им нужно было съезжать с гостиницы. А дальше Миша включится в работу и забьет «чехам» «стрелку». Их можно поставить на место, но лучше всего — совсем вывести из игры, как это было с портофлотской братвой. Сделать это непросто, но так ведь Миша на легкую жизнь не рассчитывает. Когда-нибудь у него будет потехе время, а делу — час, но до этого еще далеко…

Часть вторая

Глава 13

Что важней — образование или родственные связи? Алексей в свое время окончил институт торговли, дослужился до директора магазина и на отца работает семь лет. Костя же в деле всего четыре года, и высшего образования у него нет. Даже на курсах бухгалтеров толком не доучился. Но при этом он — родной сын своего отца, Алексей же — всего лишь зять, муж дочери. Именно поэтому кресло генерального директора торговой компании «Агро» досталось Косте, а Леша так и остался заместителем.

— Пап, а ты ничего не напутал? — Ольга возмущенно смотрела на отца, который только что высказал свое решение.

— Не напутал.

— Но это же нечестно!

Костя не вытерпел и взял сестру за руку. Инсульт у отца, он три дня пластом лежал — даже глаза открыть не мог, не то что говорить. Позавчера его стало отпускать, и сегодня он уже смог озвучить свою волю. А тело до сих пор парализовано. Ситуация очень сложная — и артериальное давление никак не удается сбить, и недостаточность аортального клапана дает о себе знать. Может, он уже сегодня умрет. А может, будет жить долго, но в беспомощном состоянии овоща…

Костя очень хотел, чтобы отец вернулся к нормальной жизни, но ведь от его желания мало что зависит. И медицина может оказаться бессильной, хотя денег врачам заплатили немало, да и Завьялов задействовал свой, так сказать, административный ресурс. Из Москвы светилы приезжали, консилиум собирали. Лечение проходит в интенсивном режиме, но ситуация такая, что все зависит от воли божьей. На Силы Небесные вся надежда.

— Пусти! — истерично взбрыкнулась Ольга. — Не надо меня трогать!

Она бросила злой взгляд на Костю, но тут же сама и спохватилась, дошло до нее, что сейчас не время и не место для истерик. Но каяться она не стала. Виновато посмотрела на отца и со слезами на глазах выбежала из палаты.