Ведь я еще жива - Татьяна Гармаш-Роффе

– Алексей Андреевич, вы зря это… Ничего у меня нет, никаких левых дел! И никаких причин для нападения на меня, кроме одной: меня засекли во время слежки за Анастасией Марковной!

Алексей посмотрел на парнишку: лицо его пылало благородным гневом. Ишь ты!

Вот и хорошо. Для этого, собственно, Кис его и провоцировал: чтобы последние свои сомнения развеять.

– Ладно, – примирительно произнес он. – Тебя избили из-за слежки. Но в таком раскладе из этого вытекает…

– Первое: за мамой Кристины следили. Второе: меня засекли. Третье: я кому-то сильно помешал…

– А четвертое?

– Кристина…

И он умолк.

– Игорь, – тепло произнес Алексей, – давай не будем голову в песок…

– Да, – откликнулся Игорь. – Просто в сознании не укладывается… Если ее мама не умеет управляться с компьютером, если она не переслала мое письмо Крис…

– А ее походы в банк?

– Да.

– Что – да?

– В банк, потому что… Нет, не может быть!

– Голову в песок? Так лучше?

– Хорошо. Напрашивается вывод, что…

Игорь запнулся.

Кис подождал. Пусть парень сам сформулирует.

– …что Кристину похитили.

– Если ты ничего от меня не утаил, то…

– Я ничего не утаил!

– Ты не сердись, это я так, на всякий случай… То да, именно такой вывод и напрашивается: Кристину похитили.

– И потребовали денег от ее матери?

– Учитывая, что она ходила в банк…

– Но мало ли… Вдруг по своим делам? Простым, обычным делам, что-то купить решила…

– Игорь, прекрати заниматься онанизмом. Девушку твою похитили.

– Алексей Андреевич, ну, не в состоянии я в это поверить!!! Не может такого быть!

В состоянии или нет, а поверить придется, сурово подумал Кис. Потому что логика не оставляет выбора. И единственное логичное объяснение случившемуся – похищение Кристины.

– Не может? – сказал он вслух. – Вруби Интернет и забрось в поисковик словосочетание «похищение людей». И посмотри, сколько сайтов тебе выпадет. А потом поговорим, может такое быть или не может, – жестко ответил детектив.

– Но почему, почему ее мать мне ничего не сказала? – теряя последнюю надежду (вдруг шеф опровергнет, возразит – как только он один умел выстраивать аргументы!), произнес Игорь.

– Потому что вымогатели, без сомнения, велели ей никому об этом не говорить, Игорь, – добил его шеф. – И она опасалась, что ее контролируют. Вот откуда ее ложь про Лондон. И вот откуда ее встреча с тобой внутри фитнес-клуба.

– Но там мы были наедине! Она могла мне сказать правду!

– Не могла. Ей велели никому не говорить. Она и без того нарушила поставленные ей условия, встретившись с тобой… Там ведь вход по пропускам?

– Конечно. Там сразу при входе есть небольшой предбанник с диванами, где можно посидеть, подождать, например, жену или ребенка с занятий. А дальше еще одна дверь, в холл, и на входе пропуска спрашивают.

– Ее могли видеть из этого предбанника?

– Вряд ли. Эта дверь закрывается сама, а Анастасия Марковна подошла ко мне из большого холла и провела меня, сказав, что мы в бар… Никто не мог знать о нашей встрече!

– Потому что она очень постаралась, чтобы никто об этом не узнал…

– Потому что Крис похитили… – убито закончил мысль Игорь.

– Угу. Но за Анастасией Марковной могли следить наружно. Не забывай, что ты засветился у ее дома. А он, без сомнения, входит в объекты слежки.

– То есть они видели, что я в клуб приезжал?

– Конечно. И твоя физиономия им уже была знакома по твоему визиту на Рублевку.

– И…

– И раз тебя засекли на входе-выходе из спортивного комплекса, то вывод о том, зачем ты туда притащился, было сделать совсем просто. Они наверняка знают, что мать Кристины его посещает…

– Алексей Андреевич, так ведь нужно Кристину спасать!!!

– Нужно, – согласился детектив.

– Как?!

– Не знаю. Дай подумать…

Игорь затих: предоставил возможность шефу думать.

Алексей сразу понял одно: надо продолжить наблюдение за матерью Кристины. Только осторожно, не так наивно, как это сделал Игорь. Было бы, конечно, лучше расспросить Анастасию Марковну, прижать ее к стеночке, заставить рассказать всю правду. Но если за ней следят, – а это являлось практически установленным фактом, доказательством которому служило избиение Игоря, – то встреча с ней опасна. Как для нее, так и для ее дочери. Да и для них с Игорем тоже.

Получалось, что у них ничего в арсенале не остается, кроме слежки.

О чем детектив и сообщил Игорю.

Парнишка заметно расстроился. Он в такой ход уже не верил. Ведь он со своей слежкой ничего так и не углядел, не вычислил!

Детектив не стал ему говорить, что если он будет следить сам, то это не совсем то же самое, что Игорь, неопытный мальчишка.

– Предоставь это дело мне, – сказал он. – А ты… ты не высовывайся. Постарайся вести свой обычный образ жизни. Который вел до Кристины. Работа, ужин в ресторане… Пофлиртуй с какой-нибудь другой официанткой.

– Да вы что!!!

– Ничего. Постарайся. Я не знаю, кто за тобой следит и насколько пристально. Может, они удовлетворятся тем, что больше не увидят тебя в орбите Анастасии Марковны. А может, они захотят точно знать, где ты и чем занимаешься! Так что придется тебе поиграть роль послушного мальчика, который намек понял. Я не желаю тебя снова обнаружить в Склифе, Игорь! Создай видимость, что ты смирился и больше не ищешь Кристину!

– Хорошо, – Игорь устремил на него взгляд, полный противоречивых чувств. – Скажите, а нельзя нам подключить ваших друзей с Петровки? Сергея Громова?

– Никакой зацепки у нас в руках нет. Что они могут сделать? Десант в дом Анастасии Марковны? Но в этом случае от того человека, который следит за ней, пойдет сигнал тревоги. Не думаю, что для Кристины это лучше.

Игорь немного побледнел, даже синяк под его глазом стал светлее.

– Вы думаете, что они могут выполнить свою угрозу?

– Я ничего не могу думать, пока не узнаю, кто похитил Кристину и зачем. Бандиты? Дилетанты? Когда узнаю, тогда и смогу оценить степень опасности.

– Алексей Андреевич… А если… А если ее мама деньги вчера передала? После того, как меня избили?

– Весьма вероятный расклад.

– Тогда… Может, Кристина уже вернулась домой?

«Или ее уже нет среди живых», – подумал Алексей.

– Для этого я и должен последить за ее матерью и за домом, – повторил он.

– Хорошо, Алексей Андреевич. Только вы меня подключите, как только…

– Я ничего тебе не обещаю. Начну следить и попытаюсь понять, что нам предпринимать дальше. Там будет видно.

– А если вы один не…

– Без «если»! Выбора у нас нет. Тебя уже избили. Если ты продолжишь следить, то и вовсе получишь перо под ребро. Даже и не думай! До Кристины своей не доберешься – только до морга. Понял?!

– Понял…

– Отлично. Тогда диктуй адрес ее матери. И как ее фамилия, кстати?

– Тышкевич…

– Все, я пошел, – Кис положил в карман листок с адресом. – Кстати, позвони отцу, а то он волнуется, надо полагать…

XIII

…Соседи по Рублевке к нам относились прохладно. Моя мама получила, по их разумению, свое состояние чудом, а не тяжкими трудами, отчего она оказалась чужачкой среди этих богатых людей.

В новой школе – школе для особо одаренных денежными знаками детей, куда мама определила меня из лучших побуждений, – я тоже оказалась безнадежно чужой. Как и мама, я устранилась от соревнований в спорте «кто дороже, кто моднее», и меня за это не любили.

К счастью, все-таки нашлись в классе две девочки, с которыми я подружилась – и до сих пор дружу, – что мне скрасило пребывание в школе. Кроме того, я спасалась учебой. И мечтой о том, что когда-нибудь я закончу эту чертову школу, уеду с Рублевки и буду жить совсем в другом месте и в другой среде. Где парни не суют вам под нос бутылку шампанского, сообщая небрежно, что она стоит девятьсот евро, и ожидая, что по этой причине вы должны немедленно испытать оргазм.

Наконец школа осталась позади. Мама купила мне квартиру в Москве и машину. Я стала совсем редко наведываться на Рублевку, с мамой мы чаще встречались в городе.

Поступила я на социологический факультет сама, без маминых денег, – годы «носом в учебники» принесли хоть какую-то пользу. Правда, я еще записалась на платный курс психологии. Тема моя существовала на стыке двух дисциплин: меня интересовал слом менталитета при переходе от бедности к большим деньгам. Хотелось понять, что за механизмы вступают в силу, ведь вся эта безумная рублевская туса – дети вчерашних «бедняков»! Потому что самая большая советская зарплата, и даже вкупе со стремными левыми деньгами, сошла бы за скудное пособие по безработице по сравнению с нынешними доходами новых русских.

И я хотела понять, отчего и родителей, и детей, моих ровесников, так переклинило на бутылке шампанского за девятьсот евро, – словно они и впрямь верят, что в этом счастье…