Свинцовый шквал - Вячеслав Шалыгин

Но самым странным выглядело отношение людей к биомехам. На Большой земле конфликт людей и техноса преподносился просто как подавление бунта обезумевших машин, заполонивших мертвые пустоши. В Зоне Смерти тот же конфликт выглядел совершенно иначе. Он представлял собой настоящее, без дураков, противостояние армий, разведок, умов и даже философских школ – человеческой и машинно-запредельной. И чем дальше Бойков продвигался в изучении базы данных, тем больше убеждался, что так и есть, что никто ничего не преувеличивает, не нагнетает и не утрирует.

Технос во главе с Узлом казался странным, в чем-то удивительно наивным, а в чем-то беспрецедентно коварным противником. Сражаться с ним, используя лекала человеческой военной науки, представлялось затеей бессмысленной и даже гибельной.

Но что больше всего встревожило Бойкова, так это явное желание Узла понять противника, то есть людей. Понять, чтобы найти против людей эффективное оружие, тут двух мнений быть не может. То есть Узел воспринимал противника всерьез, и это внушало уважение, а вместе с ним опасение. Умный враг опаснее сильного. А если он и умен, и силен… Есть о чем крепко задуматься.

К началу второго часа в голове у Бойкова сложился вполне стройный план, и майор решил не откладывать реализацию задуманного в долгий ящик.

«Тем более что времени на раскачку толком и не осталось, – мысленно обосновал свое решение майор. – Несколько часов до утра. Так ведь оно везде по-разному наступает, утро. В Новосибе, например, часа через три рассветет, народ разбредется по делам, а от дел отвлекать в Зоне нельзя. Все потому, что дела могут быть разного рода. Допустим, у военных дела – это сражения. Отвлеки человека в бою, и все, он труп. А ему это надо? Так что лучше разбудить пораньше. Поворчит, почертыхается, но ответит, никуда не денется».

Так и получилось, когда Бойков установил связь с разведкой Чернобыльской бригады. После недолгих переговоров со штабом Бойков вышел на главного разведчика Старой Зоны майора Немчинова, который достаточно быстро и правильно оценил ситуацию и, хотя пожаловался на дефицит кадров, пообещал «положительно решить вопрос» со своим начальством в течение ночи.

Следующим в списке значился Академ. Там тоже поняли майора с полуслова, но решение нашли не сразу, поскольку проблема с кадрами в этой локации считалась самой серьезной. Новосибирская бригада практически полностью полегла во время «гражданской войны биомехов». Костяк новой бригады составляли спецы и чистильщики с Пашинского блокпоста, на плечи которых лег немалый груз работы по формированию подразделений, поэтому каждый опытный боец здесь ценился особо. Но, в конце концов, сибиряки нашли решение. Лейтенант, исполняющий обязанности начальника разведки, предложил Бойкову («если не зазорно») помощь штатских, лояльных к властям сталкеров из числа аборигенов. Выяснилось, что майору не зазорно. Лейтенант связал морпеха с пятеркой опытных ходоков, и таким образом у Бойкова появились свои контакты в Академе.

Балтийцы лучше других знали, о чем идет речь, но откликнулись без энтузиазма. Бойков понял, что они претендуют на руководство операцией, но проявил твердость. Местному главному разведчику в звании старшего лейтенанта он ненавязчиво указал на разницу в званиях и сроке службы, дал установку и предупредил, что если старлей будет лезть с ненужными советами или выделываться, майор прибудет в расположение балтийской бригады и поговорит с ним по-свойски, как морской пехотинец с морским пехотинцем. Видимо, старлей поверил в обещание, поскольку засунул свои советы в соответствующее место и вообще проникся к Бойкову уважением. Скорее всего, он наконец-то сообразил, с кем имеет дело. В узких кругах о майоре Бойкове слыхали даже салаги первого года службы.

Но самыми большими скептиками оказались москвичи. В Москве беспокойство черноморцев по поводу водных тамбуров восприняли не то что без задора, а вовсе как блажь, прихоть Колесника, который ищет ведьм, вместо того чтобы жечь на кострах реальных врагов.

Единственной причиной, по которой начальник разведки Московской бригады подполковник Терещенко не послал коллегу-разведчика куда подальше, стал факт месячной давности – Технокракена видели в Москве-реке.

Поначалу решили, что померещилось, но промерили глубины эхолотом и выяснили, что Москва-река теперь проходима даже для океанских судов. За счет разломов на дне глубина фарватера по всей реке теперь достигала сотни, а кое-где и трехсот метров. То есть даже «изделию 744», предположительно достигающему «в холке» высоты десятиэтажки, явно нашлось бы куда нырнуть. Но объяснить, каким образом гигантская туша забралась в речку, никто тогда не сумел.

Сталкеры грешили на подземный водоем, нечто вроде озера в огромной пещере, которое залегает гораздо глубже уровня метро и центр которого совпадает с проекцией тамбурного вихря. Если ходоки не ошибались в своих предположениях, получалось, что в район тамбура можно попасть, форсировав подземное озеро. И поскольку в народе широко обсуждались случаи, когда люди и железки входили в тамбур через тоннели метро – шагали не в вихрь, а в место, куда он проецировался под землей, версия о подземном водоеме с тамбуром посредине выглядела вполне жизнеспособной.

Военные поначалу отмахнулись от информации, как от очередной сталкерской байки, но затем выяснили, что Технокракена в Москве-реке видели внедренные в сталкерскую среду военные разведчики, то есть информации можно верить, поэтому тему взяли в разработку. Впрочем, как водится, «разработка» затянулась, зависла, в конце концов превратилась в «неподтвержденный факт» (само по себе бредовое словосочетание, но только не для военных) и отправилась в архив. А потом грянула Технореволюция, война машин, эпидемия, начались смутные времена, и московским военным стало вовсе не до старых разработок.

Немного поразмыслив, подполковник Терещенко ожидаемо сослался на дефицит кадров и выделил Бойкову только двоих: выздоравливающего после ранения в плечо капитана Галимова и сержанта Гелашвили, не разведчика, но хорошего бойца – как бы для компенсации ограниченных физических возможностей капитана. Обосновал свой выбор Терещенко убедительно. Во-первых, Галимов прекрасно знал локацию, поскольку два года работал среди вольных ходоков под легендой сталкера Щуки, а во-вторых, именно он оказался тем агентом, который видел в реке Технокракена. Кому, как не ему, карты в руки? Ведь когда разработку похерили, Галимов обиделся. Теперь, получается, у него появилась возможность доказать свою правоту, а значит, «сталкер Щука» имел дополнительную мотивацию.

«В любом деле мотивация – это самое главное, – закончил Терещенко. – И чем ее больше, тем лучше».

Бойков с этим тезисом согласился.

Так все и срослось. Собранную команду Бойков связал специальным каналом М-связи и, устроив нечто вроде видеоконференции, поставил перед бойцами и офицерами первоначальную задачу – собрать все сведения о появлении в водоемах локаций крупных гидроботов, то есть гидромехов, изделий, сравнимых по размерам, ТТХ и вооружению с боевыми судами и кораблями. Времени на выполнение задачи майор отмерил не так уж много, до полудня, но никто ему не возразил и не возмутился. Складывалось впечатление, что о новой морской угрозе уже знала вся Зона. Знала и понимала, что дело это серьезное.

Все, что оставалось Бойкову, это собрать собственную команду. В принципе, она у майора имелась. Костяк спецгруппы – трое бойцов морской пехоты – прошел с Бойковым три горячие точки. Оставалось разобраться с транспортом.

Майор спустился вниз, заглянул в кубрик, оставил распоряжения заместителю, прихватил оружие и снаряжение, вернулся на верхнюю палубу и перебрался по узкому штормтрапу на борт адъютантского катера, где его уже ожидали ефрейтор и двое рядовых отряда морской пехоты. Небольшая посудина отчалила от низкого борта «Инженера Овчинникова» и взяла курс на пятый ремонтный док Феодосийской базы Барьерного флота в бухте Новая…

…Пятый ремонтный док показался Бойкову тесным. Даже дышалось здесь как-то не так, будто бы с трудом. Нет, при соблюдении норм и правил здесь дышалось бы нормально, вот только правила никто не соблюдал. Корабли и суда стояли на стапелях почти вплотную друг к другу.

Постоянные стычки с гидроботами, а в последнее время и с крупными железными тварями – гидромехами, исправно обеспечивали инженеров и техников сверхурочной работой. Весь персонал доков трудился в три смены, но все равно не успевал вернуть в строй все поврежденные в боях корабли.

Не помогало даже то, что некоторые работы попросту сворачивались, а некоторые отдавались соседям. Один сильно поврежденный старый эсминец 956-го проекта отправился на ремонт в Сухумскую базу, два безнадежных ракетных катера, один БПК и две подлодки отбуксировали в Севастополь, а одну неприлично древнюю дизельную субмарину и вовсе пришлось затопить, поскольку инженеры посчитали, что не окупятся затраты на ее буксировку даже до Балаклавы. И все равно в доке оставалось очень много «балласта», на который все махнули рукой, и теперь он просто занимал место.