Академия и Империя - Айзек Азимов

Барр помотал головой.

— Подождите… Я не совсем понял… Вы ведь это несерьезно? — спросил он, потирая ладонью щеку.

— Абсолютно серьезно! — выпалил Деверс. Распаляясь все больше, он продолжал: — Послушайте! Девять из десяти ваших последних Императоров отправились на тот свет не без помощи своих верных генералов. У всех этих генералов были наполеоновские планы. Вы же сами мне об этом рассказывали! И не раз! Да старикашка Клеон поверит нам сразу, и голова Риоза очень скоро полетит с плеч!

— Да, он серьезно… — прошептал Барр в сторону и продолжил, повернувшись к Деверсу лицом: — Ради всего святого, поймите, что Селдоновский кризис нельзя преодолеть с помощью этой притянутой за уши нереальной, детективной дешевки! Ну, представьте, что нам в руки не попала капсула. Представьте, что Бродриг не закончил донесение фразой: «Задача близка к осуществлению». План Селдона не учитывает таких мелочей, такого дикого везения!

— Но все-таки, уж если нам так дико повезло, разве есть законы, которые говорят о том, что Селдон не воспользовался бы такой удачей?

— Ну, в общем-то нет, но… но…

Барр замолчал, потом заговорил более спокойно, но с очевидным напряжением:

— Ну, например, во-первых: как вы доберетесь до Трентора? Вы не знаете даже его координат, а я их просто не помню, не говоря уже об эфемеридах. Вы даже собственных координат не знаете!

— В пространстве заблудиться невозможно, — хмыкнул Деверс. Он был уже у пульта управления. — Отправимся на ближайшую планету, а оттуда улетим со всем, что нам необходимо, и впридачу — с самыми лучшими навигационными картами. Не забывайте, что у нас с собой — сто тысяч кредиток!

— Вот именно, с картами! И в наручниках. Да наши портреты уже разосланы по всем планетам этого сектора Империи!

— Док, — спокойно сказал Деверс. — Не будьте занудой. Риоз сказал, что мой корабль подозрительно быстро сдался, — и он не шутил. У моего корабля хватит энергии и огневой мощи, чтобы превратить в космическую пыль все, что мы встретим на своем пути. Кроме того, у нас есть персональные защитные поля. Проныры из Империи их не нашли, но это не значит, что их нет.

— Ну, ладно, ладно, — махнул рукой Барр. — Допустим, мы на Тренторе. Как вы собираетесь попасть к Императору? Вы что, думаете, у него есть приемные часы?

— А об этом поразмыслим, когда будем на Тренторе!

Барр беспомощно развел руками.

— Ну что ж, будь по-вашему. Честно говоря, я уже пятьдесят лет мечтаю побывать на Тренторе. А то так и умру — не увижу.

Гиперядерный двигатель заработал… Мигали огни… Деверс и Барр ощутили легкий толчок, означавший, что корабль совершает прыжок через гиперпространство…

Глава девятая

На Тренторе

Звезд — что сорняков на непрополотом поле. Латан Деверс наконец увидел на табло цифры справа от нуля — они были крайне важны для расчета траектории полета через гиперпространство. То, что приходилось совершать прыжки на расстояния не более одного светового года, терзало его, как клаустрофобия. Небеса, озаренные мертвенным светом неизвестных звезд, пугали своей суровостью.

В центре звездного скопления, в котором было не меньше десяти тысяч светил, озарявших своим сиянием непроглядную черноту, вращалась громадная Имперская планета — Трентор.

Это была не просто планета — это было в полном смысле слова сердце Империи, биение которого передавалось двадцати миллионам звездных миров. У Трентора была единственная функция — контроль, единственная задача — правление, единственный продукт производства — законы.

Трентор, огромный мир, функционировал как одно целое. Население планеты составляли люди, домашние животные и их паразиты. Ни единой полоски травы, ни единого участка открытой почвы невозможно было отыскать за пределами ста квадратных миль, занятых Императорским Дворцом. Проточной воды, кроме как за стенами, окружавшими дворец, тоже не было видно — она хранилась в огромных подземных цистернах — запас для всей планеты.

Сверкающий, прочнейший, нержавеющий металл, покрывавший всю поверхность планеты, был основанием, на котором возвышались величественные металлические постройки, лабиринты которых покрывали всю планету. Здания были связаны между собой переходами; от переходов змеились во все стороны бесчисленные коридоры, размещались бесчисленные учреждения. На нижних этажах располагались многочисленные торговые центры, занимавшие участки площадью в несколько квадратных миль, а на верхних — развлекательные центры, яркие огни которых призывно загорались по вечерам.

Можно было запросто, войдя в одно из зданий, так и не выйти на поверхность…

Армады кораблей, число которых было никак не меньше, чем во всем Имперском Флоте, доставляли на Трентор ежедневно многотонные грузы, чтобы прокормить сорок миллиардов людей, которые ничего не давали Империи взамен. Каждый день они занимались одним и тем же: распутывали мириады нитей, ведущих к Верховному Правительству — самому многочисленному и сложному по структуре из всех, что знала Галактика.

Двадцать сельскохозяйственных миров были огородом и садом Трентора. Вся Галактика была его прислугой.

…Крепко сжатый металлическими лапами торговый корабль был мягко опущен на высокий пандус, ведущий к ангару. Деверс уже вкусил «радостей» общения с Представителями мира, где доверяли только бумажкам, И был ознакомлен со священным принципом «заполнения форм в четырех экземплярах».

Для начала их остановили на подлете к Трентору, где они должны были ответить на первую из ста последующих анкет. Они прошли сотни перекрестных обследований, тестирование, характерологическое обследование, позднее продублированное; корабль был сфотографирован, обыскан на предмет наличия контрабанды, была уплачена иммиграционная такса, и, наконец, — их попросили предъявить паспорта и визы.

Дьюсему Барру было проще: он был сивеннианцем, подданным Императора, а Латан Деверс — неизвестным без необходимых документов.

Дежурный таможенник, изобразив на лице сожаление, сообщил Деверсу, что он не имеет права пропустить его, а, наоборот, вынужден задержать до выяснения личности.

Но тут, откуда ни возьмись, появились новенькие блестящие кредитки и быстро перешли из рук в руки. Чиновник с деловым видом убрал деньги, и сожаление тут же покинуло его физиономию. Из соответствующего ящичка был извлечен на свет новый бланк, который был быстро и аккуратно заполнен, а к нему были приложены документы, удостоверяющие личность Деверса, — все как надо, комар носа не подточит.

Два человека — торговец и патриций, ступили на Трентор…

А в ангаре в это время до мельчайших подробностей обследовали их корабль — его фотографировали, просвечивали, переписывали грузы, снимали копии с идентификационных карточек пассажиров. За все это были уплачены солидные суммы налогов.

Теперь наконец Деверс отдыхал на высокой открытой террасе под лучами ярко-белого солнца. Мимо него прогуливались весело болтавшие дамы, смеясь, бегали дети. Мужчины лениво потягивали спиртное и поглядывали на экраны огромных телевизоров, передававших имперские новости.

Барр уплатил положенное количество иридиевых монет и купил последний номер пухлой газеты. Это были издававшиеся на Тренторе «Имперские Новости» — официальный орган правительства. В дальней части информационного салона мягко пощелкивали трудолюбивые машины, на которых печатались другие издания. Редакция «Имперских Новостей» располагалась за десять тысяч миль отсюда — добраться до нее можно было по длиннющему коридору. Десять миллионов копий одновременно печатались в это время в десяти миллионах таких же салонов по всей планете.

Барр пробежал глазами заголовки и тихо спросил.

— Ну, с чего начнем?

Деверс встрепенулся. Он находился так далеко от родного дома, в мире, убивавшем его своей сложностью, запутанностью, среди людей, чье поведение ему было так же мало понятно, как язык, на котором они говорили. Зрелище сияющих металлических башен, окружавших его и простиравшихся вокруг насколько хватало глаз, угнетало его. Вся суетная, безостановочная жизнь метрополии повергала его в жуткую тоску, вызывая чувство одиночества, собственной пигмейской беспомощности.

— Придумайте что-нибудь сами, док, — вяло отозвался Деверс.

Барр понимающе кивнул.

— Я пытался рассказать вам, но в это трудно поверить пока не увидишь своими глазами. Я вам искренне сочувствую. Знаете, сколько людей в день мечтает увидеть Императора? Около миллиона. А знаете, скольких он принимает? Не более десяти. Тут нам придется иметь дело с гражданскими чиновниками, а это еще хуже. Причем с аристократами вообще вряд ли что удастся.

— Но у нас еще такая куча денег!