В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя) - Владимир Обручев

Подъехал, соскочил с коня, поздоровался, я его поздравил с успехом. А собака повертелась вокруг меня, землю кругом нюхает, нашла поблизости внутренности кабана и давай их пожирать. Намаялась, бедная.

— Придётся коней арканом привязать! — говорит Лобсын. — А корму им на ночь хватит ли?

— Я наготовил, — говорю, — а поводки уже починил.

Привязали коней, чтобы выстоялись пока. Котелок с супом и свининой стоял у меня возле огня горячий. Уселись. Лобсын уплетает суп прямо из котелка, заметил свежее мясо вместо вяленого и спросил: откуда? Я ему объяснил. Поспел и чайник. За чаем он и рассказал о своих похождениях.

— Собачка хорошо по следам повела. Заминка вышла только за рекой Урунгу: перебродив её, они сразу повернули на запад ещё по воде, поэтому собака долго искала их след за рекой, но всё-таки нашла. Догнал я их только около полудня, верстах в тридцати отсюда. Они остановились чаевать: ведь всю ночь не спали и проголодались. Расположились в чаще тальника возле реки. Я издали заметил дым от их костра, отозвал собаку, привязал её в укромном месте в чаще и дал ей сухарей, чтобы не визжала. Сам объехал чащу, где они засели, большим кругом и подъехал к ним с запада. Они, видно, не ждали погони, не знали, что моя собака — следопыт. Видят, приехал к ним человек безоружный, не встревожились. Поздоровались. Я сказал, что везу почту из Зайсана в Кобдо русским торговцам нарочным. Расспросил про дорогу, про перевал через Алтай. Они пригласили чай пить, я достал свои сухари, сахар, чтобы они видели, что я из русского места еду. Их было двое, монголы из-за Алтая. Я спросил не по пути ли им со мной ехать дальше вместе. Нет, говорят, они едут в монастырь Тулта на праздник. Собираются ещё часа четыре побыть, пока жар не спадёт, едут с раннего утра, кони устали. Я сказал, что тоже подожду, лошадь отдохнёт. Расседлал коня, пустил пастись к ихним коням, которые по соседству кормились; при этом рассмотрел, что наши угнанные тут же, но один из них, вьючный вороной, который вчера чуть прихрамывал, совсем плох, на трёх ногах передвигается, четвёртая опухла. Они его, видно, не щадя, гнали. И думаю: «как же мне с ним быть?»

Вернувшись к конокрадам, спросил:

— Что же, у вас один конь совсем хромой. Как же дальше поедете?

— Тут недалеко улус есть, там его оставим, — ответили.

Я надеялся, что они всю ночь не спали и теперь на стоянке вздремнут и я успею увести коней. Но они, видно, мне не доверяли, и один прилёг, а другой сидит и разговаривает и за конями присматривает, а спать ему, видно, сильно хочется. Так прошло часа четыре. Я вижу, время к вечеру, говорю, что пора бы ехать, а перед тем ещё чаю попить. Тот согласился, котелок согрел, второго разбудил. Я, пока что, своего коня заседлал. Выпили чаю, они стали собираться. Я достал из своей сумы бутылочку и как будто приложился к ней, глотнул. Они спрашивают: — ты что это пьёшь? Это, говорю, русская водка, бальзам называется, она шибко сон разгоняет, человека бодрит. Мне сегодня до полуночи ехать нужно. Они и обрадовались: — Угости ты нас, нам тоже долго ехать придётся. Особенно просит тот, который не выспался, настаивает. Ну, я ему налил полчашки, он выпил, говорит: «вкусная какая, сладкая!» Второй также просит, я и ему даю, но как бы нехотя.

Тут я не выдержал, прервал Лобсына.

— Чем же ты их угощал и для какой надобности?

— А это у меня было хорошее тибетское лекарство, крепкий сон даёт, быстро человека с ног валит.

— Вот оно что! Теперь я понимаю. А то всё невдомёк, как ты надеялся коней выручить.

— Ну вот, — продолжает Лобсын. — Они выпили и присели ещё у огонька последнюю трубку перед дорогой выкурить и тут один за другим и свалились, заснули. Я немного выждал, не проснутся ли, а потом побежал с своей сумой к коням, взяв у конокрадов аркан, чтобы трёх наших вести, собрал их, а вместо нашего хромого взял одного из ихних, такого же вороного. Сел на своего, а трёх на аркане за собой веду, освободил собачку и рысью назад; но только сразу повернул к реке и перебрёл её на нашу сторону, чтобы след не скоро нашли, если проснутся раньше времени.

— Ну и молодчина, — сказал я, выслушав рассказ Лобсына. Но откуда это у тебя тибетское сонное лекарство было и зачем ты его с собой взял?

— Это для караула при золотом руднике было приготовлено на всякий случай. А получил я его у знакомого ламы. Только теперь из-за этих конокрадов мало у меня осталось, не хватит, пожалуй, на всех караульных.

— А я думал, что ты пристрелишь конокрадов из револьвера!

— Ну зачем напрасно кровь проливать! Вот коня хорошего я у них увёл взамен хромого, это им поделом.

— Представляю себе их злобу, когда они проснутся! — воскликнул я. — Краденых коней у них увели и оставили хромого, так что и в погоню только один из них может поехать. А скоро ли они могут проснуться?

— После этого лекарства часов восемь крепко спят. Они только теперь проснулись, ночь глубокая, следа не видно, будут сидеть до утра и ругать друг друга за свою оплошность. Но давай спать ложиться, время позднее.

Эта ночь прошла у нас спокойно, утром поехали дальше и конокрадов больше не видели.

В верхнем течении река Урунгу образуется из трёх рек — Чингила, Цаган-Гола и Булган-Гола; первые две текут с южного склона Алтая, а третья с востока уже среди предгорий, и в неё справа впадает речка Алтын-Гол — цель нашей поездки. Поэтому мы направились вверх по долине Булгана. По сравнению с Урунгу, приходилось думать, что мы поднялись уже довольно высоко; там было полное лето, а здесь ещё конец весны и ночи прохладные. Рощ больших деревьев не было, берега реки были окаймлены только высоким тальником, заросли тростника и чия попадались не везде. Горы, окаймляющие долину, были уже высоки и бедны растительностью. Встречались и юрты монголов, которые ещё не откочевали на летовки, так как было не жарко и комары не беспокоили. На Булгане их вообще мало.

Мы ночевали вблизи одних юрт и узнали, что до Алтын-Гола ещё половина перехода и что рудник находится вверх по его долине, недалеко от впадения ручья в Булган, что возле рудника живут караульные, которые никого в рудник не пускают.

На следующий день под вечер мы дошли до устья Алтын-Гола. Вверх по его долине шла тропа, и мы легко нашли рудник. Долина ручья была не широкая, склоны же очень крутые и безлесные, даже кустов нет. Караульные, очевидно, постепенно извели всё на топливо. По долине бежал порядочный ручей, вдоль него лужайки, но сильно потравлены скотом караульных, так что ночевать в соседстве с ними нам не хотелось. На лужайке у подножия горы стояли три юрты, довольно худые, в них с семьями жили караульщики. Позади юрт на нижней части склона был виден вход в рудник. Жердями, прислоненными к скале, он загорожен, жерди арканом перехвачены, друг с другом связаны, так что пробраться внутрь незаметно и быстро днём невозможно, а ночью собаки голос подадут. Три большие собаки лежали возле юрт и, когда мы подъехали, встретили нас свирепым лаем.