Грачевский крокодил. Первая редакция - Илья Салов

Товарищъ прокурора былъ мущина средняго роста, съ продолговатымъ сухимъ лицомъ, оловянными презрительными глазами и тонкими поджатыми губами — типъ петербургскаго чиновника изъ правовѣдовъ. Онъ носилъ бакенбарды какими обыкновенно украшаютъ себя прокуроры, а слѣдовательно и товарища ихъ; усы брилъ и одѣвался какъ вообще одѣваются прокуроры. Онъ сидѣлъ развалясь на креслѣ и покачивая ногой. Въ уѣздѣ звали его «Я полагалъ бы», потому что оканчивая на судѣ свои заключенія, онъ говорилъ всегда: въ силу всего вышеприведеннаго и полагалъ бы, причемъ всегда какъ-то особенно напиралъ на слогъ галъ. Когда Я полагалъ бы говорилъ на судѣ, то онъ говорилъ такъ какъ будто противъ всего сказаннаго имъ никакихъ возраженій быть не можетъ; причемъ хлопалъ себя по колѣнкѣ ладонью, вертѣлъ въ рукахъ каранадашъ, а когда пріостанавливался, то ставилъ карандашомъ на лежавшемъ листѣ бумаги точку и точку эту довольно долго развертывалъ. Походку Я полагалъ бы имѣлъ увѣренную, твердую и когда говорилъ не на судѣ, а въ обществѣ, то говорилъ не разговорнымъ языкомъ, а отборными фразами, очень громко и съ нѣкоторою прокурорскою интонаціей, но не имѣя въ рукахъ карандаша, видимо смущался и въ такихъ случаяхъ прибѣгалъ къ ногтямъ, на которые постоянно и смотрѣлъ очень близко, поднося ихъ къ глазамъ. Товарищъ прокурора пилъ изъ маленькой рюмочки англійскую горькую и закусывалъ лимбургскимъ сыромъ.

Исправникъ, тоненькій, рыженькій мущина, сидѣвшій постоянно какъ-то перевивъ одну ногу за другую, былъ въ синихъ панталонахъ, бѣломъ жилетѣ съ форменными пуговицами, со Станиславомъ за шеѣ, носилъ усы и бакенбарды по военному. Говорилъ онъ скоро, причемъ часто махалъ и дѣлалъ руками такіе жесты которыми хотѣлъ какъ будто еще болѣе убѣдить васъ что онъ говоритъ вамъ правду и желаетъ вамъ всего лучшаго. Онъ имѣлъ привычку шмыгать цѣпочку и закручивать усы, хотя въ сущности въ его наружности ничего военнаго не было. Исправникъ всегда имѣлъ при себѣ кабинетный портретъ губернатора, который всѣмъ показывалъ, говоря: «вчера губернаторъ прислалъ мнѣ свой портретъ, посмотрите какая прекрасная фотографія… Красивый мущина!» Исправникъ пилъ рябиновую и закусывалъ икрой.

Жандармскій офицеръ былъ человѣкъ среднихъ лѣтъ, но молодившійся и довольно красивой наружности, вслѣдствіе чего дамы зазывали его Опаснымъ Василькомъ. Онъ былъ большой руки франтъ. Воротникъ его вицъ-мундира былъ вышиною не болѣе какъ въ палецъ, что давало возможность значительно выставлять на видъ какъ снѣгъ бѣлые воротнички рубашки, всегда торчавшіе безукоризненно, почему мировой судья увѣрялъ что жандармскій офицеръ носитъ воротничка бумажные и мѣняетъ ихъ разъ пять въ день. Какъ и большая часть его сослуживцевъ, онъ старался казаться въ высшей степени деликатнымъ, предупредительнымъ и съ самыми изящными манерами. На красивыхъ рукахъ онъ носилъ множество дорогахъ перстней; когда вынималъ изъ своего щегольскаго серебрянаго портсигара папиросу онъ спрашивалъ даже курящихъ не обезпокоитъ ли онъ дымомъ и когда закуривалъ папиросу всегда какъ-то особенно живописно оттопыривалъ мизинецъ кончавшійся длиннымъ-предлиннымъ и заостреннымъ ногтемъ. Сапогъ онъ не носилъ, а носилъ лишь лаковые штиблеты съ пуговичками; вицъ-мундиръ его былъ изъ самаго тонкаго сукна и вообще весь костюмъ самаго безукоризненнаго качества. Жандармскій офицеръ пилъ по-дамски, по полу-рюмкѣ алашу и закусывалъ редисой.

Мировой судья былъ человѣкъ тоже среднихъ лѣтъ, брюнетъ съ весьма симпатичнымъ лицомъ; носитъ бороду, въ которой кое-гдѣ пробивается сѣдина и ходитъ съ палкой. Петръ Ивановичъ говоритъ тихо, баритономъ, серіозно, безъ улыбки и всегда что-нибудь сочинитъ. На немъ шелковый лѣтній пиджакъ цвѣта бёръ-фре, такія же панталоны, башмаки и соломенная шляпа отъ Лемерсье съ большими полями. Вообще смотритъ бариномъ, и хотя товарищъ прокурора Я полагалъ бы заглаза и хорохорится про него, но при немъ умолкаетъ и смиряется. Такъ какъ мировой судья слегка пораженъ параличомъ, то ходитъ онъ тихо, прихрамывая на лѣвую ногу и выдѣлывая какія-то судорожныя движенія пальцами лѣвой руки. Онъ постоянно придумываетъ разные анекдоты, а такъ какъ передаетъ онъ ихъ весьма серіозно, то многіе вѣрятъ въ справедливость слышаннаго и въ свою очередь передаютъ другимъ за истину. Мировой судья не пьетъ ничего, а только ѣстъ бѣлый хлѣбъ съ масломъ и сыромъ и при этомъ третъ рукой лобъ.

Непремѣнный членъ, или какъ онъ самъ себя называетъ — article indispensable — сухой, высокій, съ длинною сѣдою бородой, остриженный подъ гребешокъ, видный, съ выразительнымъ умнымъ лицомъ, живой, разговорчивый и весьма любезный. На немъ простенькій сѣрый пиджакъ, одинаковый съ панталонами, а бѣлая драгунская фуражка. Онъ смотритъ кавалеристомъ, манеры у него пріятныя. Всѣ съ нимъ дружны, шутятъ, но чувствуютъ его авторитетъ. Ему ни почемъ проскакать цѣлую недѣлю на телѣжкѣ, сряду нѣсколько ночей переночевать по избамъ. Носовой платокъ онъ кладетъ не въ карманъ, а за пазуху, отъ чего лѣвая сторона у него всегда немного оттопырена. Когда горячится, поспѣшно скребетъ пальцами голову, кашляетъ и плюетъ какъ изъ пистолета. Непремѣнный членъ пьетъ все и всѣмъ закусываетъ.

Вся компанія помѣщалась на крытой террасѣ предводительскаго дома и раздѣлившись на группы вела бесѣду. Исправникъ шмурыгалъ цѣпочкою и завинтивъ одну ногу за другую говорилъ съ прокуроромъ, дѣлалъ руками жесты, между тѣмъ какъ товарищъ прокурора смотрѣлъ на свои ногти и отрывисто кивая головою размахивалъ ногой. Жандармскій офицеръ принявъ граціозную позу говорилъ съ хозяйкою дома. Предводитель ходилъ по балкону и подходя то къ той, то къ другой группѣ жаловался что онъ не имѣетъ ни одной свободной минуты, что въ земской управѣ члены приходятъ въ присутствіе часа въ три, что работаетъ онъ одинъ, что не дальше какъ сегодня подписалъ пятьсотъ бумагъ и что на слѣдующіе выборы его никакими калачами не заманятъ на эту должность; а мировой судья, сидѣвшій рядомъ съ непремѣннымъ членомъ и опираясь подбородкомъ на трость, сообщалъ по секрету что онъ знаетъ изъ вѣрнаго источника что жандармскій офицеръ воротнички носитъ бумажныя, и какъ только почувствуетъ что воротничокъ немного помялся, спѣшитъ въ одно мѣсто и тамъ надѣваетъ новый, а старый бросаетъ, и что воротнички эта выписываетъ онъ изъ Москвы сотнями.

Какъ однако ни былъ обыкновененъ происходившій на террасѣ разговоръ, но тѣмъ не менѣe во всемъ обществѣ проглядывало что-то не совсѣмъ обычное. Въ разговорахъ часто упоминалось о какихъ-то подметныхъ письмахъ и какихъ-то брошюркахъ При этомъ исправникъ разказалъ въ довольно забавной формѣ что не дальше какъ сегодня онъ, надѣвая на Рычевской станціи пальто, лежавшее все время въ тарантасѣ, нашелъ въ карманѣ брошюрку политическаго содержанія съ надписью: книга сія принадлежитъ исправнику.

Пріѣздъ Анфисы Ивановны породилъ въ обществѣ цѣлый рядъ догадокъ и предположеній. Всѣхъ занималъ вопросъ: зачѣмъ пріѣхала Анфиса Ивановна, такъ какъ всѣмъ было извѣстно что Анфиса Ивановна даннымъ-давно никуда не выѣзжала кромѣ церкви и отца Ивана. Попытала было узнать что-нибудь отъ Потапыча, но Потапычъ, успѣвшій уже выпить и закусить, на всѣ вопросы отвѣчалъ только: не могу знать! и больше ничего не говорилъ. Кучеръ Абакумъ тоже ничего не зналъ.

Пріѣздъ Анфисы Ивановны болѣе всѣхъ потревожилъ жандармскаго офицера и исправника, которые не шутя ломали головы стараясь отгадать причину пріѣзда, но какъ они ни ломали головъ, а пришлось ограничиваться лишь однѣми догадками, да и догадка эта была крайне сбивчивы, такъ какъ одинъ говорилъ что вѣроятно Анфиса Ивановна пріѣхала похлопотать насчетъ поимки крокодиловъ, другой же объ отсрочкѣ земскихъ платежей, такъ какъ предводитель былъ въ то же время и предсѣдателемъ управы. Только одинъ мировой судья увѣрялъ что Анфиса Ивановна пріѣхала съ единственною цѣлью познакомиться съ Опаснымъ Василькомъ, прослышавъ про его красоту и изящныя манеры и даже посовѣтовалъ жандармскому офицеру пріударить за вдовушкой и принять въ соображеніе что у нея превосходное имѣніе и что жить ей по всей вѣроятности остается очень не долго.

Немного погодя Жена предводителя положила конецъ всѣмъ догадкамъ и объявила цѣль пріѣзда Анфисы Ивановны.

Всѣ успокоились, и прокуроръ, знавшій уже это дѣло заранѣе, объявилъ что въ виду заявленія потерпѣвшаго, содержаніе котораго ему уже извѣстно чрезъ становаго, а также во вниманіе къ просьбѣ Анфисы Ивановны, онъ полагалъ бы возможнымъ дѣло это прекратить. Анфиса Ивановна очень обрадовалась и принялась благодарить прокурора.

Послѣ обѣда все общество опять перешло на террасу, и Анфиса Ивановна со всѣми подробностями стала передавать исторію крокодиловъ. Разказъ этотъ болѣе всѣхъ заинтересовалъ исправника. Онъ подсѣлъ къ Анфисѣ Ивановнѣ; а когда старушка кончила, принялся успокоивать ее.