Пржевальский - Сергей Хмельницкий

Сближение границ русского и китайского государств неоднократно побуждало русское правительство предпринимать попытки завязать дипломатические и торговые сношения с Китаем. В 1689 году в Нерчинске был заключен договор, устанавливавший границу между двумя государствами и условия торговли между ними. Это — первый в истории договор Китая с европейской державой.

С конца XVII — начала XVIII века начинается встречное продвижение китайцев на запад — вглубь Центральной Азии.

Еще в восьмидесятых годах XIV века богдохан Хун У присоединил к Китаю Внутреннюю Монголию. В 1691 году богдохан Кан Си овладел Внешней Монголией, в 1722 году — Тибетом. В 1757 году войска богдохана Цянь Луна заняли Джунгарию (северную часть Восточного Туркестана), в 1758 — Казахскую Большую орду, в 1759 — Кашгарию (южную часть Восточного Туркестана).

С конца XVIII века экспансия феодального Китая прекратилась: Китай был ослаблен внутренним кризисом и старался избежать конфликта с усилившимся западным соседом.

Власть богдохана, центрального бюрократического аппарата империи и местных чиновников — «мандаринов» поддерживалась военной силой и подкупом владетельной верхушки вассальных стран. Расшатывая эту власть, с конца XVIII века, одно за другим следовали восстания китайского крестьянства и национальных меньшинств, боровшихся против феодальной эксплоатации, национального угнетения и чиновничьего произвола.

Китайскую империю ослабляла разобщенность провинций, мало связанных с центром, почти неограниченная власть местных мандаринов, продажность государственного аппарата.

Слабостью Китая стремились воспользоваться для экономического закабаления китайского народа английские капиталисты. Ввозимый англичанами в Китай во все возрастающих количествах опиум разорял финансы страны и истощал силы его населения. Китайское правительство неоднократно принимало меры к ограничению ввоза опиума. Англия вооруженной силой добивалась «права» отравлять китайский народ. В результате военного поражения Китаю был навязан ряд грабительских договоров с Англией, Францией, Соединенными Штатами Америки.

Чтобы судить о кровожадности, цинизме и алчности «цивилизованных» британских грабителей, достаточно прочесть хотя бы следующие строки из статьи, опубликованной в 1859 году в одной из лондонских газет:

«Великобритания должна напасть на все морское побережье Китая, занять его столицу, выгнать императора из его дворца», — читаем мы в этой статье. — «Мы должны высечь плетью каждого чиновника с орденом Дракона[14], который вздумает подвергнуть оскорблению наши национальные символы… Каждого китайского генерала необходимо повесить, как пирата и убийцу, на реях британского военного корабля. Зрелище этих обшитых пуговицами негодяев с физиономиями людоедов и в костюмах шутов, висящих на виду у всего населения, произведет оздоровляющее влияние. Так или иначе нужно действовать террором, довольно поблажек!.. Китайцев надо научить ценить англичан, которые выше их и которые должны стать их господами… Мы должны попытаться по меньшей мере захватить Пекин, а если держаться более смелой политики, то за этим должен последовать захват навсегда Кантона. Мы могли бы удержать его за собой, так же как мы владеем Калькуттой, превратить его в центр нашей дальневосточной торговли».

Вместе с тем буржуазная европейская печать «объясняла» войну между Китаем и европейскими державами «враждой желтой расы к белой расе», «ненавистью китайцев к европейской культуре и цивилизации».

По этому поводу Ленин писал: «Да, китайцы, действительно, ненавидят европейцев, но только каких европейцев они ненавидят, и за что? Не европейские народы ненавидят китайцы, — с ними у них не было столкновений, — а европейских капиталистов и покорные капиталистам европейские правительства. Могли ли китайцы не возненавидеть людей, которые приезжали в Китай только ради наживы, которые пользовались своей хваленой цивилизацией только для обмана, грабежа и насилия, которые вели с Китаем войны для того, чтобы получить право торговать одурманивающим народ опиумом (война Англии и Франции с Китаем в 1856 г.), которые лицемерно прикрывали политику грабежа распространением христианства?»[15]

Грабительская политика европейских капиталистов естественно порождала в китайском народе ненависть к пришельцам из Европы. Вполне понятно, почему в семидесятых годах XIX века одно из основных препятствий для осуществления научных экспедиций в Восточную и Центральную Азию — вглубь Китайской империи — Пржевальский видел в том, что ее «население обыкновенно недоверчиво или враждебно встречает европейца».

«Китай никогда не имел и ныне вовсе не имеет искреннего желания вступить в близкие сношения с иностранцами», — писал Пржевальский (в 1888 году). «Отчасти это и резонно, если вспомнить, каким несправедливостям и нападкам подвергается Китай со стороны европейцев, начиная от привилегированного здесь положения всех иностранцев вообще и затем миссионеров, которые, уклоняясь от истинных принципов своей пропаганды, создают государство в государстве, до торговой эксплоатации и насильственного ввоза опиума (на 12 миллионов фунтов стерлингов[16] ежегодно), отравляющего цвет китайского населения».

В заключение этой совершенно правильной характеристики взаимоотношений европейских стран с Китаем Пржевальский не менее справедливо указывал, что роль, которую современная ему Россия играла в Азии, имела существенно иной характер. «На нас, собственно говоря, ни в чем подобном Китай не может жаловаться», — писал он в 1888 году.

Наряду с этим Пржевальский отмечал большое доверие, которое питали к русским и к России народы Центральной Азии: «При всех четырех здесь путешествиях мне постоянно приходилось быть свидетелем большой симпатии и уважения, какими пользуется имя русское среди туземцев».

В 1851 году Энгельс указывал, что «Россия действительно играет «прогрессивную роль по отношению к Востоку», что «господство России играет цивилизующую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии».[17]

В это время Россия овладевала новыми обширными территориями на азиатском материке. В 1848–1850 годах адмирал Невельской, открыв, что устье Амура судоходно, и оценив то значение, которое должен был иметь для России обильный природными богатствами край, связанный обширной речной системой с Тихим океаном, поднял над Приамурьем русский флаг. В 1858 году генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев-Амурский заключил в городе Айгуне с местными китайскими властями договор, по которому Приамурский и Уссурийский края были признаны русскими владениями. Пекинский русско-китайский договор 1860 года подтвердил условия Айгунского договора.