Хладнокровно - Анна Видзис

Мы не разговариваем, и молчание не вызывает дискомфорта. Это, наверное, единственный раз, когда я чувствую полный покой от общения с Ксавьером. Когда он не лжет, потому что просто не говорит ни слова.

Это… Мы… Прямо здесь.

Прямо сейчас.

— Никогда не подвергай себя неприятностям из-за меня, Ксавьер. Я не хочу навещать тебя в тюрьме, смотреть на тебя из-за стеклянного окна или через стол.

Он прислоняется своим лбом к моему. Мои ресницы трепещут, щеки горячие. Я чувствую его дыхание на себе, чувствую запах табака и мяты, смешанных вместе.

Его ладонь накрывает мою, и он переплетает наши пальцы. — Мне всегда нравилось насилие.

— Это не успокаивает меня.

— Но ты всегда будешь той, кого я буду защищать. От кого угодно и от чего угодно, — медленно говорит он, его нос касается моего. — Пообещай мне кое-что, Меллилла.

— Проси меня только о том, что ты можешь пообещать взамен, Ксавьер.

Он качает головой.

— Так не пойдёт, Теодора, — усмехается он. Я жду. — Всегда говори мне, когда что-то случается, когда кто-то причиняет тебе боль. Я не хочу, чтобы ты сама разбиралась с такими людьми, как Хейл.

Я сглатываю, потому что знаю, почему он просит меня об этом. Это не маленькое обещание. По крайней мере, не для меня.

— Ты убьешь его, — шепчу я, мой голос едва слышен.

— Да, Тея. Я бы убил. — Он делает паузу. — Убью.

ГЛАВА 11

Тея

Ранним воскресным утром я слышу звуки, доносящиеся из гостиной, предполагая, что Уилл уже встал. Удивительные лучи солнца проникают в мою спальню, когда я открываю глаза, пытаясь привыкнуть к свету. Я надеваю носки и открываю дверь только для того, чтобы увидеть брата, бегающего по квартире, как курица без головы.

Часы показывают шесть утра. Слишком рано для такого человека, как Уилл, чтобы вставать в свободный день. Увидев меня, он кивает, но ничего не говорит. Вчера он провел весь день в постели с огромным похмельем, а сегодня, похоже, у него слишком много энергии для собственного блага. Тем не менее, он не сказал мне ни слова, и я не понимаю, почему. Мы не ссорились.

Уилл выходит в холл со спортивной сумкой через плечо и ножом-бабочкой в руке. Он играет с ним, крутит его между пальцами. Это то, что он часто делает. Особенно когда ему нужно собраться с мыслями. Хотя он старается не доставать его на людях. Я могу только представить себе последствия такого поступка.

У нас обоих есть кое-что, что мы делаем, когда испытываем стресс или неспособны ясно мыслить. Я ем жевательных мишек из одного из моих любимых магазинов сладостей в Кембридже, а он играет со своим ножом.

Я бегу и перехожу ему дорогу, прежде чем он исчезает, и мы проводим еще один день в этом странном состоянии неизвестности.

— Я не могу этого вынести, Уилл. Почему ты злишься на меня? Что я сделала? — спрашиваю я.

Сначала он не смотрит на меня. Вместо этого он что-то нажимает на своем телефоне. Только когда я закрываю экран рукой, он встречает мой взгляд.

— Если я что-то сказала тебе в машине, прости меня. Ты знаешь, что я не хотела тебя обидеть. Просто чем больше времени я провожу с нашей мамой, тем больше раздражаюсь.

Он выдохнул, пряча нож обратно в брюки. — Дело не в этом, Тея.

— Тогда что?

— Ты продолжаешь лгать и скрывать от меня. Я понимаю, что ты не хочешь ничего говорить нашим родителям, но я твой брат. Ты должна быть в состоянии доверять мне во всем, — говорит он, и я делаю шаг назад. Я не ожидала этого, и теперь я начинаю задаваться вопросом, сказал ли ему что-нибудь Ксавьер. — Да ладно, Тея. Ты не можешь думать, что я поверил Офелии, что ты случайно решила провести ночь в ее комнате. Ты никогда так не делала.

— Так вот за что ты на меня так злишься? Уилл, я взрослый человек. Мне не нужно твое разрешение, чтобы остаться у моей лучшей подруги.

— Не обращайся со мной, как с идиотом. Ты не была у Офелии. Она просто прикрывает тебя. И дело не только в этом. Ты с кем-то встречаешься, или, по крайней мере, я так думаю. Я видел твою реакцию, когда мама твердила тебе, чтобы ты нашла себе парня.

— И что? Она не в первый раз это говорит. Просто мне уже надоело это слышать.

Уилл качает головой. Его глаза не отрываются от моих, даже когда мы слышим, как открывается входная дверь.

— Но впервые ты выглядела так, будто собираешься сказать ей, что у тебя кто-то есть. Я знаю тебя достаточно, чтобы понять это, Тея. Ты встречалась с тем, с кем встречаешься, и я не понимаю, почему ты чувствуешь необходимость скрывать это. Мне все равно, что у тебя есть отношения. Мне важно, чтобы ты была в безопасности. Я не смогу обеспечить твою безопасность, если ты будешь лгать мне и проводить время с людьми, о которых я ничего не знаю, пока Офелия тебя прикрывает.

Он хватает меня за плечо.

— Мне жаль, хорошо? — Я делаю паузу. — У меня есть…

— Приятель, мы опоздаем, — слышу я голос Ксавьера позади себя и вскакиваю. Должно быть, он все слышал.

Уилл кивает. — Мы поговорим позже, — говорит он, целуя мой лоб. — Мы идем на тренировку по лакроссу.

Я хмурюсь. — Сегодня воскресенье. У вас никогда не бывает тренировок по воскресеньям.

— Да, мы просто решили сегодня потренироваться сами.

И с этим он уходит. Мой взгляд останавливается на Ксавьере, выражение лица которого ничего не выражает. Он даже не ухмыляется, как он обычно делает, когда видит меня. Я не уверена, злится ли он, что я чуть не рассказала Уиллу о нас, или нет.

ГЛАВА 12

Тея

Последний час я терпела худший, самый скучный урок из всех известных людям. Или, по крайней мере, мне. У нас с «Законом о наследовании» была одна общая черта — мы все хотим умереть. Кого волнует, что происходит с деньгами и всем остальным, чем владеет человек после смерти? Уж точно не меня. И не сегодня.

Это такая скучная лекция, что я провожу ее, занимаясь исследованиями для инсценированного судебного процесса. По сути, это все, чем я занималась последнюю неделю. Я встречаюсь со своей группой после занятий и между ними, чтобы определить наиболее важные аспекты, установить общие правила и обсудить идеи, которые у нас есть. Мы работаем над защитой так же, как если бы мы были адвокатами.

Я никогда не воспринимала эту работу как легкую, хотя подготовка к занятиям с Корландом оказалась более сложной, чем я могла себе представить.

Сказать, что я ненавижу этот опыт, было бы преуменьшением. Я не против работы. Даже нахождение рядом с Ксавьером в течение такого длительного периода времени в окружении других людей не отвлекает мое внимание от этого проекта так сильно, как это делает Сэмюэль. Он не способен работать в группе и хочет командовать всеми вокруг. И все же он застрял с людьми, которые делают все, что угодно, только не слушают его.

После нашего спора я старалась не обращать на него внимания, чтобы не давать ему повода выступать против меня. Однако время от времени я слышу комментарии, доносящиеся из его рта. И они касаются не только меня, что заставляет думать, что Сэмюэлю нравится наблюдать не только за мной и Ксавьером, но и за другими. Это почти, как если бы он был частью группы, чтобы знать определенные вещи, и это, мягко говоря, тревожит.

Так что ничто в этих приготовлениях не проходит гладко.

Не помогает и то, что сегодня я весь день чувствую себя странно. Есть что-то такое в сегодняшнем дне, что заставляет меня чесаться одновременно от предвкушения и страха. В животе у меня все скручивается и затягивается в узлы. Даже свежий воздух, который появился после целой ночи проливного дождя, вызывает у меня тошноту.

Читая о преступлениях на почве ненависти, в который раз, мне трудно сосредоточиться. Честно говоря, я считаю, что Уэс дал нам случай убийства на почве ненависти, чтобы позлить меня. Я не уверена, что Сэмюэль думает об этом, но я готова поставить все свои деньги на то, что он хотел бы, чтобы последней супервизии никогда не было. Тогда бы у нас не было этой проблемы.