Смерть для бессмертных (СИ) - Айтбаев Тимур Аскарович

И лишь спустя минуту в одну из трех кружек опускается рука молодой красивой девушки с голубыми волосами, которые она совсем недавно умело спрятала под капюшон.

***

Гелегосту было весело — Кирилл рассказывал такие смешные анекдоты, что Гелегост просто не мог молчать. Он смеялся. Смеялся так громко, что заглушал практически все вокруг. Эльфийка тоже смеялась, но очень тихо — Гелегост ее совсем не слышал.

- А про русалок знаешь анекдоты? - спрашивает Гелегост, и Кирилл недолго думает.

- Ну… один знаю, - кивает он, после чего замечает, что его стакан пуст. Практически сразу к их столику подходит весьма обворожительная разносчица (Гелегост замечает, как Кирилл на нее смотрит, и Гелегост его понимает — как понимает и то, почему Кирилл тут же отворачивается). Разносчица подает новые кружки, уже наполненные элем.

- Спасибо, красавица! - подымает орк свою кружку и допивает остатки залпом, чтобы взять новую. - Если хочешь, чтобы Гелегост тебя порадовал, он обязательно порадует!

Разносчица очень мило улыбается и легко кивает головой.

- Если могучий орк к полуночи будет все еще в состоянии, - говорит она, - то красавица не против.

И после этого она уходит, очень аппетитно виляя большой задницей. Гелегост обожал большие задницы. И уже очень хотел схватиться за эту, сжать ее своими могучими руками и немного помять.

- Так вот, - говорит Кирилл. - анекдот про русалку. Короче, жила была одна семья — дед, бабка и два внука. И была у них корова-кормилица. И молоко с нее, и кефир, и творог. И продавали ее молочные продукты, деньги имея, и сами ими питались. В общем, всё на корове хозяйство держалось! Заходит как-то бабка утром в сарай, чтобы подоить, а корова мертвая. Лежит — не двигается. Бабка как схватится за сердце — и падает на пол.

- Померла что ли? - не понял Гелегост. Кирилл подтверждает.

- Не смешной анекдот какой-то, - хмурит Лиагель свои бровки.

- Да ты дослушай сначала! Внимательно слушай. Короче, умирает бабка рядом с коровой. Просыпается утром дед — идет на кухню, а там ни парного молока, ни завтрака, ни бабки.

- Это точно анекдот? - не унимается Лиагель.

- Идет дед в сарай проверить, че там. Смотрит — корова, бабка. Обе мертвые. Дед сел, погоревал, смастерил петлю и…

- Все, не надо мне такой анекдот, - Лиагель хочет встать из-за стола, но Кирилл усаживает ее на место.

- Дослушай до конца, а потом будешь судить! Так вот, делает петлю — и… - Кирилл кряхтит и высовывает изо рта язык. - Повесился, короче. Ну… просыпается старший внук. Сначала тоже на кухню…

- А при чем тут русалки, Кирилл? - интересуется Гелегост.

- ...на кухню, - повторяет Кирилл, игнорируя орка, - потом тоже в сарай. Смотрит — корова лежит, бабка лежит, дед болтается. Ну, думает, делать нечего — одна лишь теперь надежда. На древнюю легенду. И бежит старший внук через лес несколько часов к старому озеру, о котором ходят легенды. Прибегает — и кричит: «Русалка! Руса-алка-а!» Смотрит — водная гладь вспенилась, забулькала, словно озеро закипело — и появляется она. Красивая! «Чего тебе надобно, мальчик?» - спрашивает. А парень ей и рассказывает всё. Русалка понимающе кивает головой. «Да, - говорит, - могу тебе помочь. Оживлю я и деда, и бабку, и корову вашу. Но при одном условии...»

И Кирилл замолчал. И Лиагель, и Гелегост внимательно слушали рассказ, позабыв про свои кружки.

- При каком? - стало интересно орку.

- То же самое спрашивает и парень. А русалка ему и отвечает: «Вот… кинешь мне десять палок — и я всех воскрешу».

- Как это? - не понял Гелегост.

- Ну… - Кирилл чешет затылок, - ну, ему нужно будет ее… залюбить. Десять раз подряд. Ну… отыметь.

- А! - Гелегост хлопает в ладоши. - Гелегост бы справился с таким заданием.

- Ну… к сожалению, внук не был так могу, как Гелегост.

Гелегост понимающе кивает головой.

- Не повезло ему тогда, - выносит орк свой вердикт.

Кирилл продолжает:

- «...а если не сможешь — то обращу тебя в камень», - говорит. Ну, делать нечего. Соглашается парень. Один раз ее взял. Второй, третий. А на четвертый уже пиписька и не стоит. Ну… русалка взяла — да и превратила его в каменную статую. Просыпается, значит, самый маленький внук. Смотрит — никого нет. Походил по дому, ни завтрака, ни брата, ни бабки с дедом. Пошел на улицу, зашел в сарай. Смотрит — дед с бабкой мертвые. Вздыхает тяжело… и понимает, что делать нечего. Тоже вспоминает древнюю легенду. Ну и бежит, короче, по лесам, добегает до того самого озера, смотрит на статую своего брата, ну и: «Руса-а-алка-а! Руса-а-а-алка-а-а-а!» Повторяется то же самое — небо темнеет, вода вспенивается, бурлит. И появляется она. Краси-ивая! «Не говори! Знаю, - говорит она, - знаю беду твою. Могу я и деда, и бабку, и корову оживить, и брата вернуть. Но при одном условии. Вот… кинешь мне… десять палок — и оживлю. А нет — так извини. Быть и тебе каменным изваянием». Задумался мальчик. «Десять?» - переспрашивает. «Десять», - подтверждает русалка. Мальчик думает. «А можно двадцать?» Русалка усмехается: «Можешь и двадцать, если сможешь». «А тридцать можно?» Русалка вообще смеется: «Ну можешь и тридцать, коль потянешь». Мальчик думает: «А пятьдесят?» Русалка ухахатывается: «Если и правда сможешь, то можешь и пятьдесят!» Мальчик еще дольше задумался. Хмурится такой, смотрит на русалку с недоверием, а затем и говорит: «А ты… как наша корова, не помрешь?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И тут Гелегост взорвался. Заржал так, что ближайший к нему гном, кажется, оглох.

Смеялся он еще долго. До тех самых пор, пока к ним за столик не подсел Бегриф.

- О-па! - удивленно говорит Кирилл. - Я думал, ты не вернешься из Борделя!

- Пришлось, - хмуро говорит он. - Проблема у меня.

- Какая? - спрашивает Кирилл, но Бегриф молчит. Что-то обдумывает. А затем смотрит на Лиагель. Спрыгивает со стула, подходит к ней и показывает рукой, прося наклониться к нему.

Эльфийка наклоняется.

- У меня… дело такое… деликатное, - мнется Бегриф. - Наша Аква… она… может… вернуть… мужскую силу? Ну… она же типа… как бы… лекарша?

Лиагель задумывается. Смотрит на парней, которые снова что-то обсуждают и не слышат их разговора.

- Ну… наверное. Но лучше у нее тогда спросить.

- А куды она делась? - Бегриф начинает оглядывать таверну, пытаясь найти ее глазами.

- Она наверх поднялась. В шестнадцатый номер. Ждет там меня, но не думаю, что будет против помочь тебе сначала.

Бегриф понимающе смотрит на Лиагель, кивает.

- Не говори никому, - указывает на нее пальцем. - Им — особенно!

Теперь его палец-сосиска указывает на Кирилла и Гелегоста.

- Конечно, - обещает Лиагель, после чего дворф удаляется.

***

Аква сидит на кровати в своем пустом номере. Свечи она не зажигала. Сидит в темноте, прислушиваясь к шагам снаружи. Хотя и понимает, что, если за ней придут Бесшумные, шагов услышать ей не суждено.

Ровно так и происходит — мягко шагающий по дощатому деревянному полу Бегриф идет совершенно беззвучно. Его лицо — плоское, как маска, безэмоциональное. Его пустые глаза застывают лишь на номерах дверей — десятый, одиннадцатый.

Он не спешит.

Двенадцатый, тринадцатый…

Времени еще много.

Четырнадцатый, пятнадцатый.

Времени полно…

И он останавливается перед шестнадцатым. Внутри темно, но Аква бы и не зажигала свеч. Зато вот из-под семнадцатого номера идет мягкое свечение.

Очень тихо вдыхая воздух (так тихо, чтобы Аква не услышала), Бегриф аккуратно вынимает из-за спины остро наточенный кинжал из черной стали — лишь некоторые избранные знали, что такие вручают лишь лучшим ассасинам, прошедшим обучение. Единственным, оставшимся в живых. Ибо в орден берут лишь тех, кто убьет всех остальных и доживет до конца. Их было тринадцать. Но выжил только он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пройдет достаточно времени, прежде чем настоящий Бегриф вернется с того борделя. К тому моменту Аква уже будет мертва. Возможно, придется убить и эльфийку, если вдруг она все же придет, но убийце почему-то кажется, что этого не случится, ведь эльфийка будет ждать. Ждать, пока лже-дворф решит свою деликатную проблему…