Вампир из Назарета - Александр Ростовский

население этого города, к сожалению, так же сокращается. Сегодня обстановка в городе более спокойная. Будем надеяться, что это не затишье перед бурей. В любом случае, ждать помощи нам не откуда. В такой же ситуации находится вся страна.

– Так что нам делать, комиссар? – спросил детектив Котч. – Мы ведь не может разорваться на части и быть в нескольких местах сразу.

– Именно за этим я вас сегодня и собрал. Ввиду критической ситуации, с завтрашнего дня мы прекращаем работу над всеми открытыми делами и бросаем все свои силы на сохранение порядка. То же касается и расследования пропажи местных жителей.

По залу прокатилась волна недовольных перешёптываний. Виктор лишь тяжело вздохнул и посмотрел на Лиама.

– Твою же мать, ну что за херня, – послышался голос детектива Марстона позади.

– Я понимаю ваше недовольство, друзья, – комиссар повысил голос. – Но больше мы с вами ничего не можем сделать. К тому же, это был приказ сверху, и мы всё ещё должны подчиняться.

Присутствующие снова затихли. Комиссар немного помедлил, думая о том, что ещё следует сказать.

– Перед тем, как мы закончим, – продолжил он, – мне бы хотелось поздравить детективов Котча и Стабса. Сегодня они раскрыли дело маньяка, который орудовал в нашем городе на протяжении многих лет. Хорошая работа парни.

В зале послышались вялые аплодисменты.

– Хоть какая-то радостная новость за последнее время, – подытожил Уильямс. – А теперь все могут быть свободны. Отдохните, впереди нас ждёт много работы. Хотелось бы мне поднять ваш дух чем-то ещё, но увы…

Сотрудники начали расходиться. Виктор сразу направился на стоянку позади участка, чтобы выкурить сигарету, а может и две. Там он оказался не один. Многие полицейские вышли на перекур. Держались малыми группами по два-три человека. Кто-то перекидывался тихими фразами, кто-то просто молчал. Виктор стоял поодаль, медленно втягивал сигаретный дым и смотрел на заходящее солнце.

Может, он никогда и не был талантливым или самым умным детективом в этом департаменте. Но Стабс был упёртым. Нежелание сдаваться даже перед сложнейшими задачами сделало его профессионалом. А теперь само руководство приказало ему сдаться. С другой стороны комиссар был прав, полиция больше не в силах что-либо сделать. Происходящее находится за гранью их возможностей, а может и понимания.

На стоянке появился Лиам с чашкой дымящегося кофе в руке и подошёл к Виктору:

– Не очень воодушевляющая была речь, да?

– А ты ждал хороших новостей? Больше мы не полиция, друг мой. Теперь мы ополчение.

– Раньше я считал, что лучше хоть что-то делать, чем бездействовать. Но какой толк, если твои старания не приносят результатов, – Лиам отхлебнул кофе и посмотрел вдаль, словно пытаясь понять, что Виктор там увидел. – Наш сегодняшний успех с Филлипсом меня воодушевил, но потом вся радость куда-то улетучилась. Будто запасы кончились. И я подумал, а чего мы добились? Маньяк мёртв и не сможет ответить перед законом, а его жертв это не вернёт. Да и остались те, кому ещё нужна справедливость?

– Нам нужна, Лиам. Хотя бы капля грёбанной справедливости, чтоб дотянуть до следующего дня. У таких, как мы, больше ничего нет.

– Знаешь, Вик, ты всегда начинаешь толкать философские речи, когда мы оказываемся в полном дерьме. Плохой это знак.

– Город пустеет всё быстрее. По-твоему, это недостаточно плохой знак?

– Город начал пустеть задолго до сегодняшнего дня, Вик. Люди уезжают отсюда уже пять лет подряд. Ты просто не хочешь этого замечать. Рано или поздно он превратился бы в город призрак, где живут одни старики.

Виктор выкинул бычок в урну и достал из пачки вторую сигарету.

– Моей жене тут никогда не нравилось, – продолжал Лиам. – После развода она сразу забрала детей и свалила отсюда куда подальше. А я никогда бы не смог поступить так же. Наверное, я слишком закрыт для всего нового.

– В этом твоя ошибка, ты рассматриваешь свою закрытость, как слабость. Люди всегда пытаются получить больше, чем у них есть… Тех, кто не может вовремя остановиться, это и губит. А ты спасён от такой участи, в каком-то смысле.

– Опять ты философствуешь, – одним глотком Лиам допил остатки остывшего кофе. – Не хотел этого никому говорить, но в последние дни я постоянно задаюсь вопросом, зачем мы всё это делаем? Зачем притворяемся, что всё в порядке? К чему вся эта рутина и невозмутимый вид?

– Потому что мы больше ничего не умеем. Мы оказались не готовы к таким переменам. Мы уже стары, чтобы приспосабливаться.

Виктор выкинул второй бычок от сигареты. К тому моменту почти все остальные полицейские уже разошлись, а на улице начинало темнеть.

– Мне кажется, что завтра всё будет иначе, – сказал Стабс своему напарнику. – Привычная жизнь подходит к концу, и нам придётся с этим смириться.

***

Моя дорога была долгой. Слишком долгой. Я повидал много мест, людей и эпох. В конечном итоге дорога привела меня сюда, в этот захолустный городок. Я стою перед его полицейским участком, плавно погружаемым во мрак наступающей ночи. Там, наконец, завершится мой путь. И ваш тоже.

***

Вернувшись в свой кабинет, Виктор прикрыл дверь и сел за стол, откинувшись на спинку кресла. Он не стал включать свет, чтобы дать глазам немного отдохнуть. Только сейчас, на мгновение избавившись от тяжких мыслей, детектив почувствовал, как сильно устал за последние дни. Ему хотелось побыть в покое хотя бы этой ночью.

В кабинете стало совсем темно. Вереница воспоминаний унесла Виктора куда-то очень далеко от этого места. Глядя в одну чёрную точку, где-то в углу под потолком, он понял, как можно легко заснуть с открытыми глазами. Когда образы перед тобой вдруг выходят из-под контроля, а реальность рассыпается в пыль. Стабс стряхнул с себя навязчивые картины, вновь очистив свою голову. Он не понимал, сколько времени прошло, может целый час, а может не больше пяти минут.

За дверью господствовала тишина. Иногда можно было услышать чьи-то шаги или пару голосов, перекинувшихся друг с другом несколько тихими фразами. Луна к тому времени поднялась достаточно высоко, чтобы бросить в окно кабинета несколько тусклых лучей.

Любуясь окружающим мраком, Виктор вдруг почувствовал тоску. Он редко позволял себе поддаваться эмоциям. Обычно его голова занята мыслями о работе вплоть до момента погружения в сон. Но просыпаясь, детектив снова начинал думать о том же. Только так он мог избежать падения в бездну, которую называл своей душой.

В его дверь постучали, медленно, трижды. Виктор сначала посчитал, что ему послышалось. Спустя несколько секунд дверь со скрипом открылась. На пороге стояла тёмная фигура. Стабс по-прежнему был не уверен, действительно ли