Сергей Вавилов - Владимир Келер

«Скажите интеллигенции — пусть она идет к нам. Ведь, по-вашему, она искренне служит интересам справедливости? В чем же дело? Пожалуйте к нам: это именно мы взяли на себя колоссальный труд поднять народ на ноги, сказать миру всю правду о жизни, мы указываем народам прямой путь к человеческой жизни, путь из рабства, нищеты, унижения».[8]

И интеллигенция шла работать на революцию. Одни шли, стиснув зубы, не забыв обид, реальных или надуманных. Другие — с чистым сердцем, поверив в правоту октябрьских идеалов или просто не желая отрываться от народа.

К строителям новой жизни примкнуло и большинство ученых. Конечно, не могли остаться в стороне и прогрессивно настроенные молодые физики, объединившиеся после смерти. П. Н. Лебедева вокруг его ближайшего сотрудника П. П. Лазарева. Всей этой молодежью руководили самые искренние побуждения. Ветер эпохи проникал сквозь стены института и волновал их интересами настоящего. О прошлом они не жалели.

Созданный на средства русской общественности по проекту П. Н. Лебедева и специально для Лебедева, Физический институт на Миусской площади стал своеобразным памятником первооткрывателю светового давления. Понимать это надо в самом глубоком смысле. Страстно преданный памяти своего учителя, академик Лазарев мечтал взрастить в новом институте семена всех важных идей, когда-либо оброненных Петром Николаевичем. Он призывал своих сотрудников изучать научное наследство Лебедева, продолжать исследования в тех направлениях, которые, по мнению покойного основателя московской школы физиков, сулили ценные открытия.

Среди таких проблемных направлений выделялось своей трудностью, но в то же время и важностью одно: теория света на основе квантовых представлений.

Новая теория утверждала, что частички света — фотоны, — подобно обычным частичкам вещества, обладают массой, энергией и импульсом. Она считала, что в этом случае налицо вторая — лучевая — форма материи. Говоря иначе, свет — это тоже материя, но в форме не вещества, а излучения, непосредственно воспринимаемого глазом. С этой точки зрения испускание и поглощение света веществом не есть испускание и поглощение энергии, как полагали прежде. В действительности в данном случае происходит процесс превращения материи из одной основной ее формы в другую основную.

В новой теории было еще много неясного и противоречивого. Она удовлетворительно объясняла многие явления, возникающие при взаимодействии света с веществом (и необъяснимые с точки зрения классической физики, рассматривающей свет как чисто волновой электромагнитный процесс). Все же этого было недостаточно для окончательного торжества теории. Здесь была манящая исследователя, неизведанная земля. Поэтому когда Петр Петрович Лазарев предложил Вавилову заняться этой темой, Сергей Иванович с радостью принял это задание.

Он начал с изучения истории вопроса. Блестящее знание языков помогает молодому физику познакомиться с проблемой в короткий срок и по оригинальным материалам. Подчеркивая недостаточную доказанность теории, Вавилов, как и его товарищи, долго ставит выражение «световые кванты» в кавычки. Постепенно он суммирует полученные сведения и старается найти пути проверки необычных квантовых идей.

За окном бурлила революция. Фронт, правда, был далеко, но и в тылу молодая власть продолжала напряженную борьбу за полную победу октябрьских идеалов. Национализировались крупные предприятия, проводились в жизнь декреты о революционных преобразованиях в различных областях хозяйства и культуры, подавлялись заговоры, налаживались новые отношения между людьми. Поглощенные решением основных проблем революции, люди не могли отдавать столько же энергии и восстановлению разрушенных фабрик и заводов, предупреждению и устранению различных неполадок в снабжении, а затем и голода.

Трудно приходилось всем. Было трудно и маленькому коллективу Физического института. Как часто не из чего было изготовить лабораторный прибор. Как часто во время ответственного оптического опыта неожиданно гас свет и все приходилось начинать сначала. В лучшем случае падало напряжение, и Сергей Иванович, довольный тем, что опыт не сорвался, педантично записывал в журнал: «Уменьшению показаний соответствовало понижение напряжения в цепи городского тока, питавшего лампу».

И все же работа двигалась вперед. Материалы для приборов как-то доставали. В крайнем случае подгоняли конструкцию под доступный материал. Сорванные опыты компенсировали повторными.

За отсутствием помощников, лаборантов руководители работ сами превращались в помощников друг у друга. Вавилов производил измерения на установках товарищей. Товарищи — П. Н. Беликов, М. И. Поликарпов, Б. В. Дерягин и другие — помогали на установках С. И. Вавилова. Особенно чувствовалась дружеская поддержка Трофима Кононовича Молодого, самого близкого в институте, к сожалению, ушедшего затем раньше всех…

Однажды — это было в самом начале 1919 года — в комнату, где работал Сергей Иванович, зашел один из сослуживцев, товарищ по университету.

— Ты, кажется, ищешь квартиру для занятий? — спросил он.

Вавилов ответил утвердительно. Дома тесно и далеко ездить (Сергей Иванович в это время жил с матерью на Средней Пресне, в доме № 15).

Товарищ предложил помочь. В том доме, где он жил, в Успенском переулке на Арбате, у его соседей Весниных была большая квартира. В связи с жилищным кризисом сейчас всем предложили самоуплотниться. Предложили и Весниным. На всякий случай товарищ назвал своим соседям фамилию Вавилова. Те не возражают.

Учителя С. И. Вавилова Петр Петрович Лазарев и Петр Николаевич Лебедев (примерно 1911 г.).

Студент Сергей Вавилов (слева) со старыми друзьями по Коммерческому училищу. Справа—Борис Себенцов.

Комната С. И. Вавилова-студента.

Молодой Вавилов на трибуне (20-е годы).

— Если хочешь, поедем хоть сейчас. Посмотришь обстановку и решишь.

Сергей Иванович колебался недолго. Фамилия Весниных была ему хорошо знакома. Три брата, архитекторы, носящие эту фамилию, пользовались широкой известностью и всеобщим уважением.

В данном случае речь шла о среднем Веснине.

…Несколько дней спустя Сергей Иванович отнес в Успенский (ныне Большой Могильцевский) переулок свои книги и организовал там свой первый домашний рабочий кабинет. (Жить Сергей Иванович продолжал на Средней Пресне, с матерью.)