И придет волчица - Ирина Шевченко

      Ожидая увидеть преисполненного укора храмовника, я повернулась, на ходу придумывая оправдания своим нелестным словам о богине, и вздрогнула, наткнувшись на взгляд серьезных черных глаз.

      - Тэр Салзар?

      - Здравствуйте, тэсс Галла.

      Я была уверена, что некромант уехал в Азгар вместе с эльфами.

      - Омста не бывает нелепой, - повторил он. - Она бывает... Пожалуй, я лучше покажу вам. Пойдемте к той нише.

      Преподавать мне новый урок при каждой нашей встрече, видимо, уже вошло у Ворона в привычку.

      - Игры богов, - кивнул он на скрывшуюся в стенном углублении фреску, на которой улыбчивый юноша вел за руки двух девушек с завязанными на манер земной Фемиды глазами. - Это Мигул - бог случая. Иногда он берет своих сестер Аурэли и Омсту, и закрыв им глаза, водит по миру. Тот, кого коснется рука Лучезарной, получит в награду счастье в любви, а тот, до кого дотронется Неизбежная... Вы понимаете. Иногда случается так, что одного и того же живущего по очереди касаются обе богини, и тот, кто лишь вчера купался в тепле и ласке, сегодня покидает этот свет по воле шутника-случая.

      Да уж, шуточки у вас, всемогущие.

      - Спасибо за рассказ, тэр Салзар, но мне уже пора.

      - Галла, вы...

      - Простите, магистр, но я действительно не хочу говорить с вами. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Потому что не во всем можно винить богов, и не во всем можно на них полагаться. Однажды я пришла к одному магу, наделенному властью и полномочиями, и попросила о помощи. Попросила дать мне шанс отыскать сбежавшего колдуна, чтобы защититься самой и защитить своих друзей. Но человек, к которому я обратилась, отказал мне и заверил, что тот колдун никому уже не причинит зла. Вы правы, тэр Салзар, Омста не бывает нелепой, нести смерть - это ее божественная обязанность. И нельзя обвинять богов в том, что они выполняют свое предназначение. Но было бы куда лучше, если бы и некоторые люди выполняли свое.

      - Тэсс Галла...

      - Можете пойти к наставнику Марко и пожаловаться на мою непростительную грубость. Но если понадобится, я повторю эти слова и при нем. Вы не справились со своими обязанностями, тэр дознаватель. А сейчас, должно быть, пришли поблагодарить свою покровительницу за то, что она удовлетворилась жизнью никому не известного и никому не интересного гитаэлле, вместо того, чтобы прихватить Лар'элланского принца. Ведь в противном случае вы бы выслушивали упреки уже не от меня.

      Я бросила горсть монет к ногам Омсты Милосердной и, развернувшись, пошла к выходу.

      Да, возможно я несправедлива к нему. Но жестокие боги слишком далеки и эфемерны, а корить за случившееся одну лишь себя я уже устала...

      Все оказалось гораздо сложнее, чем я себе представляла. Прошло уже три дня, а новая жизнь никак не желала начинаться, как и старая не спешила отпускать из тисков боли и отчаянья.

      Я снова прикрыла глаза и откинулась на подушки.

      Сегодня был очень тяжелый день. Видимо, чтобы убедиться, что я не растеряла своих способностей и не выплакала их в подушку, наставник заставил меня выложиться на полную, пройдясь по всем изученным от начала до конца формулам, от бытовой до боевой магии. В Малом испытательном дым и пыль стояли столбом, и в какой-то момент мне показалось, что мощи наложенных на стены защитных чар не хватит, и века простоявшая каменная кладка рассыплется в труху. Но там, в Школе, на пределе знаний и сил, мне было почти хорошо - вкладывая в создание плетений самое себя, отдаваясь волшбе без остатка, я на время могла забыться и не думать об Иле. Но стоило только собрать в сумку книги, проститься с Медведем и, покинув здание Школы, пойти к керсо, как голова вновь наполнилась скорбными мыслями, а сердце обожгло ледяным дыханием пустоты. И вернувшись домой, уставшая после занятий, абсолютно разбитая, раздавленная с новой силой навалившейся на меня тоской, я не смогла придумать ничего иного, как запереться в своей спальне, завалиться на постель и позволить губительному вакууму вновь заполнить всю мою душу, оставляя лишь светлое пятнышко - моего малыша, уютно дремлющего в теплом комочке воспоминаний о днях, наполненных радостью и любовью. Дэви и эти воспоминания - вот все, что осталось у меня - хрупкая соломинка, которая удерживает меня на плаву, шаткий фундамент, на котором я собираюсь построить свою новую жизнь.

      За окном светило солнце, шелестела листвой старая липа, с криками носились над морскими волнами суетливые чайки. За дверью моей спальни, в гостиной что-то негромко втолковывал своему наследнику и ученику магистр Эн-Ферро. Во дворе, на маленькой скамеечке у крыльца наверняка сидит сейчас Мариза -читает или снова делает какие-то записи в своем "бортовом журнале": десятки насыщенных специальными терминами фраз, призванных отобразить лишь одно - полет нормальный. И оттого наша гран-доктор чувствует себя немного ненужной. Ее пациентка жива-здорова - меня даже по утрам не тошнит, не говоря уж о каких-то жутких симптомах - и значит в какой-либо помощи, помимо стандартной консультации и периодических осмотров я не нуждаюсь. Ласси все больше времени проводит с отцом, который в свою очередь тоже не балует "официальную" супругу своим вниманием. А ей скучно, грустно и очень одиноко.

      Странно, но мысль о Маризе неожиданно разорвала захлестнувшее меня отчаянье. Приятно было вдруг осознать, что я способна не только себя жалеть, упиваясь своей бедой, как заядлый алкоголик дрянной сивухой, а думать и сочувствовать кому-то еще. Я уцепилась за это неравнодушие, желая не дать ему раствориться, как и тысяче других эмоций и чувств, навсегда сгинувших в бездонной пропасти моей смертельной отрешенности, решительно встала, миновала разложивших что-то на полу и увлеченно это что-то рассматривающих Лайсов и вышла на крыльцо.

      Она действительно сидела на скамеечке. Не читала, не писала, просто грелась на солнышке, прикрыв веки и высоко запрокинув голову, сделавшись в такой позе еще больше похожей на кошку.

      - Мариза.

      Она лениво потянулась и приоткрыла глаза.

      - Что?

      - Ничего. Не против, если я посижу с тобой немного?

      - Нет, - женщина придвинулась к краю скамьи, освобождая мне место.

      - Я все хотела спросить, но как-то случая не было: как тебе здесь, на Таре?

      - Нормально.

      - Просто здесь все по-другому, я думала...

      - Что здесь по-другому? - прервала меня она. - То, что воду в умывальник нужно заливать ведрами, а вместо центральной канализации выгребная яма? Это не такие уж и проблемы.