Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж"

— Не так уж дорого за честь Юга! — отбил упреки Гиацинт. — К сожалению, научить вежливости весь Париж мне не хватит ни сил, ни средств! Но хоть на пару дней запомнит…

— Но теперь нас тоже приняли за южанок! — возмутилась Полина. — Виолетте всё равно, а Маршаны почтенный лотарингский род!

— Этого мне и хотелось, — нахально сверкнул зубами граф Ориенталь. — Побудьте хоть разок в моей шкуре!

— Как не стыдно, граф! Вы обещали защищать нас! Виолетта, скажи, он мерзавец? — подруга заинтересованно выглянула из-за плеча Гиацинта и неаполитанка не могла дольше молчать.

— Сейчас ты… вы тоже притворялись? — загадочно спросила она. Значит, не забыла!

— Меньше, чем обычно, — сдержанно улыбнулся ее спутник. Полина требовала объяснений, но Гиацинта занимало другое: — Может, всё-таки на "ты"?

Виола привычно опустила глазки. Ресницы лучше любой вуали скрывали у нее самые разные чувства. В одном граф не сомневался: дразнить его мадемуазели нравится.

В саду они застали Поля Маршана в окружении полудюжины мальчишек. По слёзным просьбам Поль проводил урок фехтования. Участвовали пара его ровесников и ребята постарше, а младшие смотрели, раскрыв рты. В поединке с золотой шпагой, ради безопасности, даже старшие дрались палками.

— Полина! Что ж это такое! — едва завидев сестричку, Маршан прервал урок. — Я же просил вас не соваться в город одних! Гиацинт, где ты их нашел? Уже на том берегу? Не знаю, как вас благодарить, граф!

— Не торопись с обещаниями "проси чего хочешь". Мы были вместе с самого начала.

— Так это вы, граф, чудовище-похититель? — засмеялся Поль. — Завлек наивных девушек в трущобы и собирался там продать за свои долги?

— Хотел, но передумал! Возвращаю!

— И если бывшие владения герцога Люксембургского, они же резиденция вдовствующей королевы Марии Медичи для тебя трущобы!.. — возмутилась Поли.

— С вами, мадемуазель Маршан, я разберусь отдельно! — солидно пообещал братец. — А графа Ориенталь и хотел бы вызвать на дуэль… да не могу! Так хочется ещё чуть-чуть побыть золотой шпагой!

— По крайней мере, никто не скажет, что ты отнял это звание у меня или получил по дружбе! — одобрил Гиацинт. — Я и так раскаиваюсь в похищении! Что ж, вечный мир? — они пожали друг другу руки.

— Как надоест махать железками и палками, приходите к нам! — пригласила всех Полина. — У нас собрались значительные запасы с фруктовых полдников! Граф, захвати гитару! Виолетта тебя даже не слышала ни разу!

— Неохота, — небрежно отмахнулся он. — Я не против, но столько народу набежит, ни посидеть, ни поговорить нормально.

— Как знаешь. Не сейчас так не сейчас, — без обид согласилась Поли. — Приходите! Гиацинт, ты сразу с нами?

— Зайду к себе.

— Только скорее!

На самом деле, граф не поднялся в свою комнату, а взял в школьной столовой ящик печенья, чтобы хватило на всех. Сделать это легко и бесплатно, но кроме него, почему-то, мало кто пользовался всеми возможностями любой ситуации.

Они весело посидели до ужина увеличившейся компанией из разных классов. Собрались в одном из открытых холлов на девичьей половине школьного крыла. Там стоял круглый столик, диванчики, пуфы, цветы на окне, пальмы в кадках — милая обстановка домашней гостиной, которой, что ни говори, многим в Оранжерее не хватало. Тройка подружек Полины веселилась от души, кокетничая и перебрасываясь шутками с молодыми людьми, сама Поли играла первую скрипку, ее брат скромно держался в тени, как и Виола.

В конце концов и Гиацинт нашел момент удалиться от стола и шума на угловой диванчик в тени пальмы. На удивление Виола сама пришла и села рядом. По ее понятиям "рядом". То есть в противоположном углу дивана.

— Вам очень скучно с нами? — не поймешь, спросила сочувственно или ехидно.

— Персонально с вами — нет, — хрипло ответил он. — Как вам прогулка?

— Очень мило, — она улыбнулась воспоминаниям. — Напомнило Неаполь. Там я могла гулять везде, но веселее всего было на набережной с мальчишками. Гиацинт, я хочу спросить вас…

— Минутку, я только загадаю желание! — (он перехватил ее недоуменный взгляд). — Вы впервые назвали меня по имени.

— Разве? — смутилась она. Граф утвердительно прикрыл веки.

— Простите, я не хотела… то есть, я не думала, что впервые. Что до этого я… никак…

— Ничего страшного. Вы хотели что-то спросить.

— Да, — она снова потупилась. Видно, всё-таки опускать глазки ее привычная защита, не придуманная только ради него. — Я хотела спросить… насчет того случая… Всё-таки, вам привычнее говорить с южным говором или без? — выпалила она.

— Зачем вам это знать? — с легкой грустью вздохнул он.

— Мне интересно.

Он согласился на игру. Сказал преувеличенно загадочно, изобразив ее обычное смущение:

— Но это мой секрет. Я не хочу, чтобы другие знали…

Виола поняла, в "морских" глазах и улыбке мелькнул ироничный укор. Мадемуазель тоже согласилась приложить усилия, попросить как следует, со всеми "волшебными словами".

— Я никому не скажу, — торжественно пообещала она. — Мне это важно, я ведь тоже иностранка…

— Тоже? — многозначительно хмыкнул Гиацинт. — Я, вроде как, француз! И вы — наполовину. — Граф лучился сарказмом так ярко, как лютик блестит на солнце. Чуть пригасив сияние, сказал спокойно: — Вы сейчас выдали себя. Как все вы уверены, что мы "не такие" французы, как остальные.

— А как считаете вы?

— Так же, — он усмехнулся. — Правду не скроешь. По крайней мере, от себя. Мне нечего считать, я это чувствую. Довольно часто и достаточно наглядно.

— По-моему, если бы вы хотели, никто бы никогда и не узнал! — слегка обиженно надула губки Виолетта. — В школе, да… не скроешь, но я уверена, вам просто нравится быть "не как все"! Вы гордитесь своим южным происхождением при любой возможности, а если подходящего случая нет, придумаете, как его создать!

Гиацинту нравилось слушать ее упреки. Его устраивало любое проявление "мышкой" настоящего характера. А если случая нет… Она права!

Склонив голову набок, он снисходительно улыбнулся:

— А у меня есть повод его скрывать? Если это весьма благоразумно и так гораздо удобнее, то причина, всё-таки, не во мне…

Мысленно она тоже признала, что он прав, но не сдалась:

— Наши принцессы — наполовину испанки, а весь их род английский! И это невозможно скрыть, но, кажется, их высочествам Скарлет и Бьянке происхождение нисколько не мешает?

— Сравнили! — рассмеялся он. — Они чистейшие француженки! Ограбить Англию, забрав себе главный трофей — наследство войны Алой и Белой Розы, что может быть лучшим поводом к национальной гордости! Им самим трудно оценить, для них это большое горе, но то, что мы не видим рядом с принцессами испанской мамы или бабушки — политически очень выгодно. Мои слова могут показаться вам крайне циничными, но это правда. Сироток все жалеют, а их папочка — парижанин, наверное, уже в сотом колене. Так кто же наши принцессы? Англо-испанки или…?

Ему не пришлось продолжать, а ей — отвечать на очевидность. Но свой первый вопрос Виола не забыла.

— Без. Меня этому старательно учили. С рождения я слышал две версии, как говорят на улице, и как говорят дома. Мой папа тоже учился в Париже, и заранее позаботился о будущем сына. Думаю, ваша мама трезво и практично подстраховалась так же. Может быть, именно поэтому, — (он задумчиво убрал с глаз челку и демонстративно подергал прядь очень светлых волос), — потому что на мне сразу не написано южное происхождение, чувствую себя предателем, если пытаюсь его скрыть. Не хочу поддерживать всеобщий заговор. Я люблю Юг!

— Я тоже, — примирительно повела плечами Виолетта. Она видела, как нервно граф барабанит пальцами по колену, не зная, правильно ли она поймет его слова. — Но я бы не смогла так. И я скорее рада, что во мне сразу не видят коренную итальянку. А дальнее происхождение, повод для гордости, экзотика. Все ищут у себя "особенных" предков. Скучно ведь, когда все "просто французы".