Обнаженная в шляпе - Далия Трускиновская

– Иди, Олежек, на кухню, – сказала Наташа, и Зуев обрадовался, но слишком рано, – И принеси оттуда тряпку. Надо стереть эту штуку.

Зуев засопел.

Соломин принес тряпку и попытался стереть тушь, но только размазал ее, отчего и Наташа, и он сам расхохотались.

– Да ты три крепче, – велела Наташа, – Порядок? Теперь рисуй. Примерно здесь. И без рассуждений, Витька, а то мы да утра не закончим. Она же не будет вглядываться. Главное – чтобы голая фигура с браслетом, в шляпе и с родинкой. Ты-то сам себя голого со спины опознал бы?

– Так? – и Соломин намалевал круг чуть ли не с мишень величиной, причем чувствовалось, что в бравом следователе проснулся талант к живописи.

– Ты спятил! – воскликнул Зуев. – Это уже не родинка, а черт знает что! И та была круглая, а эта – как огурец!

Он безумно злился на Соломина и Наташу, а больше всего – на самого себя, потому что презираемое им эротическое разложение действовало-таки возбуждающе.

Туго приходилось пуританину Зуеву.

– Действительно, – сказала, выгнувшись, Наташа. – Вот этот выступ надо убрать. Только осторожнее! Тряпка вся в туши!

Соломин задумчиво посмотрел на тряпку, хмыкнул и вдруг, неожиданно для самого себя, нагнулся и слизнул полродинки.

Видно, вкус туши поразил его, потому что он застыл с полуоткрытым ртом, являя изумленной Наташе и побагровевшему Зуеву черный язык.

– Или вы кончаете этот эротический балаган, – рявкнул Зуев, – или я ухожу!

– Ну и катись к черту, – беззлобно и даже как-то рассеянно сказала Наташа, глядя при этом на Соломина. – Все равно от тебя одни пакости. Я все-таки умею снимать и помогу Олегу. Катись, катись! А ты иди в ванную…

Ошалев от собственного странного поступка, Соломин встал с дивана и деревянной походкой молча удалился.

– Ты переоценил свои силенки, когда ввязался в эту историю, – безжалостно продолжала Наташа. – Не сомневаюсь, что ради Костяя ты мог бы лишний раз отдежурить в редакции, или принести пятнадцать литров пива, или целый день врать по телефону, что Костяй в командировке. Но ты не можешь ради друга отказаться от нелепого предрассудка! Это же нелепо – тебе тошно от того, что для других просто и естественно! Думаешь, я не вижу? А раз так. то и катись отсюда! Кол-ле-га!

Зуев шваркнул аппарат в кресло и выскочил из комнаты.

Опомнился он уже на лестнице.

Как его вихрем снесло с одиннадцатого этажа, и не кувырком ли он летел вниз, Зуев не знал.

Он был смертельно обижен.

Он же мечтал об истинной и ЧИСТОЙ любви, такой чистой, чтобы целовать ЕЕ следы на асфальте. Зуев понимал, что плоть должна взять свое, он был обучен навыкам первой сексуальной необходимости, но это было стыдной и нехорошей радостью. Об этом следовало молчать, как о посещении туалета. А тут – всеобщее повальное бешенство и пошлые, похабные, издевательские позы голых натурщиц во всех газетных киосках!

Зуев мечтал о примерной семье. И в Наташе он любил уже будущую хозяйку его дома и мать его детей. А она!.. Оказалось, что его молчаливая и покорная преданность, его стремление уберечь чистоту чувства от эротической пошлости не стоят для нее одного мгновенного и глупого душевного порыва – слизнуть тушь!

И сейчас она там, наедине с этим проклятым спортивным Олегом, который вышел из ванной… О господи! Нет, надо уходить, уходить куда угодно!

И Зуев шел, шел, шел… пока не обнаружил, что петляет вокруг Костяйской двенадцатиэтажки.

Окно квартиры Костяя еще горело. Это обнадеживало. Значит, вовсю шла съемка. Зуев вздохнул и побрел наверх.

Сдаваться…

Глава восемнадцатая РЭКЕТИРЫ

Утром в Игрушкиной комнате зазвонил телефон.

Сонный Игрушка снял трубку и узнал, что Соломин, Зуев и Наташа ждут его через полчаса возле здания УВД. В изумлении Игрушка спросил, а чего так рано, и узнал, что время близится к обеду.

Алена, проснувшись, слушала этот бестолковый разговор и сделала свои женские выводы.

А именно – нельзя отпускать на дело любимого человека, не напоив его хотя бы чаем. Она выскочила из постели. Облако спутанных волос закрывало всю спину, и Игрушка любовался, как она бежит к двери, а облако слегка колышется.

Конечно же, он уговорил се дойти вместе с ним до УВД, чтобы потом не терять времени на разыскивание друг друга, И она не очень спорила. Но, пока Игрушка брился, Алена села на телефон и сделала несколько звонков. Видимо, перераспределяла дневные заботы до отлета в Ленинград.

Конечно, они опоздали.

У самых дверей учреждения они увидели Наташу, Зуева и Соломина в форме. Троица стояла возле оранжевого соломинского «жигуленка» и хохотала. В руке у Наташи был веер фотографий, И она оживленно комментировала какой-то изгиб или поворот.

– Успели! Витька всю ночь печатал, – доложил Игрушке Соломин. – Ну-ка, глянь, тут несколько вариантов. Какой ближе к истине?

– Потом, потом… – сказал Игрушка. Он не хотел при Алене возиться с этими дурацкими фотографиями. Она же деликатно стояла в сторонке и ждала, пока Игрушка и Соломин покончат с делами.

Но прохожие, привлеченные громкими голосами, а также заливистым смехом Наташи, замедляли шаг возле компании, а кое-кто даже заглядывал в фотографии.

– Гражданин, гражданин, это для служебного пользования! – и Соломин аккуратно отодвинул длинного стриженого парня в пятнистых штанах.

Парень отошел и стал у киоска, глядя, как совещаются Соломин, Зуев, Наташа и Игрушка и как в трех шагах от них стоит возле огромной сумки Алена и влюбленно глядит на Игрушку.

– Значит, задача первая – выбрать из снимков самый подходящий! – командовал Соломин. – Задача вторая – поделить кандидатуры. Кстати, Наташа, купальник при тебе?

– Взяла на всякий случай. Я думаю, купальник можно подсунуть Шурочке.

– Ты берешься это сделать сегодня?

– Попробую.

– Но сперва нужно составить портрет этой… супруги Костяя. Надо же, какое нахальство!

– Тонкий психологический расчет, – заметил Игрушка. – У Костяя миллион романов, и все удивляются, что его ни одна подруга не окрутила, А если допустить, что он уже давно женат, то все становится понятно и все рады – вот разгадка! Послушай, Олег, я вам очень сейчас нужен? Аленка улетает в Ленинград, я хотел ее в аэропорт доставить.

– Алена! – позвал Соломин. – Идите сюда! Я вас отвезу! Мне как раз машину починили.

Алена, оставив сумку, подошла. В ту же минуту к сумке придвинулся парень в пятнистых штанах и стал рядом, как бы охраняя ее.

Наташа бурно приветствовала Алену, причем веер фотографий у нее в руке развалился и несколько упало на асфальт.

– Что это? – удивленно спросила Алена.

– Вещественное доказательство! – весело ответил Игрушка.

Алена быстро нагнулась, подняла одну фотографию и уставилась на нее с крайне озадаченным видом. Ее рот сам собой открылся. Она подняла глаза на Игрушку, и в глазах этих были испуг и растерянность.

Игрушке безумно не понравилось выражение ее лица. И он судорожно попытался понять, почему вдруг так исказилось это красивое, а полчаса назад счастливое лицо.

Соломин сообразил первым. Оттолкнув Наташу, он схватил Алену за локоть. Она ухитрилась вырваться и отскочила.

Там, где только что стояла ее сумка, притормозила машина, и Соломин заметил угол сумки, стремительно втянутой в открытую дверцу. Затем машина рванула с места и, когда она поравнялась с Аленой, две огромные руки втянули девушку вовнутрь. В воздухе мелькнули только загорелые ноги.

Мгновенно набрав скорость и заложив крутой вираж, машина исчезла за поворотом.

– Стой! – крикнул Соломин. – Это же они! Рэкетиры!

Он побежал к своему «жигуленку», вся компания – за ним.

– Гони! – крикнул Игрушка, шлепаясь рядом с Соломиным, Наташа и Зуев еле успели занять заднее сиденье.

Зажигание сработало не сразу.

– Просил же отрегулировать! – простонал Соломин. – Платишь, платишь этим халтурщикам, и все без толку!

Тут машина заворчала.

– Гони… – прорыдал Игрушка, сжимая кулаки.

– Ребята, в чем дело? Чего это Алена?.. – наперебой спрашивали Натаща и Зуев.

Ни Игрушка, ни Соломин ответить не могли. Соломин сконцентрировался на машине и дороге, Игрушка впал в прострацию.

Он все понял…

Значит, врала. Вес эти дни врала. Начиная с тех слов про Костяя, что он не в се духе.

Ей нужна была информация о следствии. И он эту информацию исправно поставлял. А поскольку с самого начала он ничего не рассказал про «обнаженную в шляпе», то она была уверена, что фотографию не нашли. Или если и нашли, то не придали ей особого значения.

А сейчас он сам брякнул – «вещественное доказательство»!

Наташа была права – даже художественно настроенная Алена не знала, как она выглядит со спины.

Врала. Врала! И даже этой сумасшедшей ночью… все ее слова, все ее поцелуи… Просто она догадалась о его влюбленности. И извлекла пользу. Да. Именно так.