Врата в преисподнюю - Олег Бондарь

— Может быть, — не стал спорить. — Только всего должно быть в меру.

— Думаю, сегодня его не стоит ни о чем расспрашивать?

— Сама что ли не видишь? Да и куда спешить? До завтра он оклемается и все тебе расскажет. Успевай только записывать…

Вернулись наши друзья минут через десять. Рыжая выглядела, в общем, как всегда, а с Ильей случились коренные преобразования. Он почему-то был совершенно красный, словно вареный рак, однако, в его облике просматривались удовлетворение и даже какая-то гордость самим собой.

— Ты что, его изнасиловала? — поинтересовался у Рыжей.

— Как можно… — поддала губки, словно манерная гимназистка. — Просто пару раз прижалась и попросила подсветить. Там ведь темно, как у негра в заднице…

— На первый раз и это неплохо, — похвалил я.

А Илью словно бы подменили. Как по его меркам, он разошелся не на шутку. Предложил еще парочку тостов, пытался шутить и даже рассказывать анекдоты. Теперь его взгляд то и дело, словно ненароком, отрывался от крышки стола и, как бы невзначай, косился в сторону рыжеволосой подруги. На наших глазах загоралась искорка первой романтической любви.

Рыжая талантливо ему подыгрывала. Корчила из себя невинного ягненка, бросала в сторону Ильи томные, полные обещания, взгляды, в общем, использовала весь набор женских уловок, предназначенных для прельщения избранной дичи. Над девственностью моего друга нависла серьезная угроза.

Несмотря на внешне скромное поведение Светланы, из ее уст иногда вырывались такие перлы, что, услышав их, мертвые в гробах перевернулись бы, но, в атмосфере всеобщего опьянения, воспринимались они, как легкая, невинная шалость.

— А что, дружбан, — с присущей ей фамильярностью обратилась Рыжая к Илье, — у вас в дыре постоянно такая скукотища?

Илья призадумался, но ненадолго.

— Почему же? — с легкой обидой молвил он. — У нас в клубе кино крутят. Сегодня — танцы…

— Ой, как здорово! Люблю попрыгать, повыпендриваться… Ты меня сводишь?

Илья, начавший ощущать себя неотразимым Дон Жуаном, с радостью согласился.

— А не пора ли спать? — вмешалась Татьяна.

— Да ты что? — искренне возмутилась Рыжая. — Это ведь в кайф — подрыгаться в сельском клубе.

— Боюсь, я свое уже оттанцевала…

— Нельзя так рано хоронить молодость… — пытался образумить строптивое создание. Однако Татьяна была непреклонной.

— Вы, как хотите, а я — устала.

Настаивать было бесполезно, да я не очень и пытался. Мое возбужденное алкоголем сознание уже рисовало заманчивые картинки пышнотелых сельских красоток, охотно поддающихся на мой городской шарм. А потому я с легким сердцем и чистой совестью пожелал Татьяне спокойной ночи, после чего она сразу отправилась в отведенную девчонкам комнату.

Глава шестая

Тому, кто никогда раньше не бывал на сельской дискотеке, трудно, почти невозможно, представить, что это такое. Зрелище, как говорится, не для слабонервных. Но меня Илья раньше успел просветить, так что я был готов ко всему и относился к увиденному с философским безразличием. Рыжая также особого удивления не проявляла. Воспринимая мир таким, как он есть, и никогда не задумываясь над сутью происходящего, она сразу же окунулась в царящий вокруг бедлам, словно в родную стихию. От непритворного восторга ее глазки загорелись азартными огоньками, и я ощутил легкое беспокойство, предчувствуя, что нестандартное поведение девчонки может глубоко поранить невинные души местных жителей, что, в свою очередь, чревато самыми непредсказуемыми последствиями. И в то же время я радовался, что с нами не было Татьяны. Для нее увиденное и услышанное могло бы оказаться слишком суровым испытанием.

Сельский клуб, который размещался в нестаром, но изрядно обветшавшем двухэтажном кирпичном строении, встретил нас громкой хриплой музыкой, пьяными выкриками, иногда разбавленными залихватским разбойничьим свистом. То ли запись была некачественной, то ли аппаратура плохой, но слова песни разобрать было невозможно, да и сама мелодия угадывалась с трудом. Из динамиков на всю округу разносилось громкое протяжное "Бу-ум, бу-ум" что, похоже, вполне устраивало местную публику, так как присутствующие на дискотеке прям-таки визжали от восторга.

У входа, на невысоком парапете бетонного крыльца, в свете тусклой лампочки с разбитым плафоном, сгрудились несколько подвыпивших мужиков. Они курили, гоготали во весь голос, а объединял их полуопустошенный трехлитровый бутыль с прозрачной жидкостью и вязка сушеной рыбы, шелуха от которой блестящим ковром устилала ступеньки лестницы и площадку возле нее.

Когда мы приблизились, они дружно замолчали, словно по команде опустили стаканы и уставились в нашу сторону.

Под пытливо-внимательными взглядами Илья гордо прошествовал наверх и водрузил рядом с бутлем неизвестно откуда извлеченную бутылку. Мужики дико заржали от радости, бросились нас приветствовать, после чего я и сам не заметил, как в моей руке оказался щедро наполненный граненый стакан.

Такие же стаканы были и у Ильи, и у Рыжей.

Пойло оказалось ужасным и на вкус и на запах, но, ради укрепления дружеских отношений, пришлось выпить. Притом — залпом. Лишь таким образом можно было снискать истинное уважение насквозь проспиртованных сельских джигитов.

Похоже, со своей задачей я справился. Мужики довольно загудели, кто-то добродушно похлопал меня по плечу, а чья-то услужливая рука протянула очищенную тараньку.

Рыжая тоже не подкачала. Причем, как мне показалось, вонючий самогон пришелся ей по вкусу: отпивала она его маленькими глоточками с выражением истинного удовольствия на смазливом личике. Даже видавшим виды мужикам картина показалась непривычной, и они наблюдали за процессом поглощения с неприкрытым изумлением.

Расправившись с напитком, Рыжая брезгливо отказалась от рыбы, выдернула с губ одного из аборигенов полуистлевший бычок "Примы" и сделала несколько глубоких затяжек.

— Круто! — похвалил кто-то из наших новых приятелей и даже зааплодировал. Рыжая в ответ лишь хмыкнула и смачно сплюнула себе под ноги.

— Класс-баба! — опять-таки восхитился кто-то.

— Сила! — подхватил другой голос.

Я пытался вспомнить имена, когда мы здоровались, они, вроде-бы, их называли, но ничего не получалось. В голове стоял сплошной туман. Земля пошатывалась, лампочка над головой, словно фейерверк, то и дело рассыпалась миллионами разноцветных огней.

— Где здесь можно воды попить? — еле выдавил из себя, ощущая, как плотный клубок подступает все ближе к горлу, норовя вот-вот вырваться на свободу.