Бабье лето медвежатника - Енё Рэйтё

– Что за слово?

– Пробатбикол! Не забудете?

– Забудешь тут… По гроб жизни помнить будем! Только… при чем здесь это?

– Хильдегард вам растолкует. Или обратитесь к Бернсу, он ключевая фигура в этом деле. – Нечего жалеть мерзавца, подумал Пенкрофт и продолжил топить безвестного Бернса. – Неужели не ясно, что это он мутит воду? Передайте ему мои слова, а всем остальным скажите: я для того и вернулся домой, чтобы избавить вас от Прентина. Ужо сведу с ним счеты!

– Господи, что я слышу! – возликовал один из заговорщиков внизу. – Вы и вправду избавите нас от Прентина?

– Считайте, что уже избавились! А теперь поторопитесь передать мои слова Бернсу.

– Вы обождете нас здесь?

– Буду ждать с нетерпением. Бегите, да поживей!

Несостоявшиеся убийцы вылетели из дома, а Пенкрофт, как во времена давно забытого идиллического детства, оседлал лестничные перила и съехал вниз. Распахнул дверь и… наткнулся на два револьвера, нацеленных ему в грудь.

– Куда-а?!

– Что значит – куда! – после некоторой заминки вскинулся Пенкрофт. – Хотел проверить, здесь вы или уже подмазали пятки. И чтоб не вздумали курить, а то сигареты вместе с зубами повышибаю!

Растерянные парни не нашлись что ответить, а Пенкрофт, сунув руки в карманы, с независимым видом протиснулся между ними и зашагал к воротам.

– Эй! – испуганно окликнул его один из постовых. – Куда же вы?

– На кудыкину гору! Вот если бы меня поставили часовым, а я бы вздумал улизнуть, тогда ваш вопрос был бы уместен.

– Но ведь мы должны вас сторожить!

Нет, от них-то так просто не отвяжешься!

Пенкрофт вернулся. Толчком сдвинул козырек со лба и приблизил лицо вплотную к физиономии бдительного стража.

– Ты мне зубы не заговаривай! – сердито прошипел он. – Поставили стоять, вот и стойте! Считайте, что стоите здесь за наше общее дело!

Про себя же подумал: зря трепыхаетесь, ребята! Пока ваши заединщики не вернутся от Бернса, куда я их спровадил, вы меня не пристрелите. Должны же вы узнать, как обстоит дело с рудником. Ведь ежели он не в руках у Прентина, как я утверждаю, то к кому рудник перешел и вообще, куда он делся? Тут есть над чем покумекать. И пока вы мою лапшу с ушей не стряхнете, я могу чувствовать себя в безопасности. Привет, адьё!

Пенкрофт вышел за ворота.

Глава седьмая

1

Атмосфера в городе явно изменилась, Филиппон точно подменили. Вечер, а жизнь на улицах бьет ключом. И мужчины расхаживают с револьверами. Один из них под фонарем разглядывает свое оружие, ослабляет хватку, выпуская его из рук, и тотчас ловко подхватывает на лету, щелкает курком, помахивает дулом. А подойдя к Пенкрофту, доверительно шепчет ему на ухо:

– Мы нашли у Бернса улики! Теперь нам все известно, и, если подтвердится то, что ты говорил, Равиану несдобровать.

Каких джиннов он выпустил из бутылки? Жуть смотреть: шаги звучат чеканно и твердо, взгляды мужчин сделались недобрыми и колючими. Подобно тому, как перед грозой собираются тучи, так плотнее и гуще становится толпа вооруженных людей, пахнет свежей ружейной смазкой… Бежать отсюда, скорее бежать без оглядки!.. Но вдруг на Главной площади раздался крик:

– Что будем делать, Вальтер? Больше тянуть некуда!

– Верно подмечено… Говори, Бен, мы тебя слушаем!

М-да, припекло – не отвертишься… Множество рук подхватили его, водрузили на стол. Со всех сторон окружают толпы возбужденных людей, у каждого при себе заряженный револьвер. Стоит прозвучать хотя бы одному выстрелу… Нет, этого допустить нельзя!

– Люди! – воззвал к собравшимся Пенкрофт, и мигом воцарилась тишина. – Чтоб вы знали: власть Прентина кончилась! Я затем и вернулся, чтобы поквитаться с этим негодяем. Получив послание Эрвина, я понял, в чем состоит мой долг. Двенадцать лет неустанных трудов днем и ночью, с полной самоотверженностью, с риском для жизни… и вот теперь наконец-то я могу добраться до Прентина и взять его за глотку!

Над площадью пронесся оглушительный рев толпы.

– Эрвин всегда говорил, что с Равианом пора кончать! – выкрикнул кто-то, и Пенкрофт испугался, видя, как этот боевой призыв подействовал на распаленных филиппонцев: одни горячили коней, другие потрясали оружием. Кто он, этот Равиан?… Впрочем, кем бы ни был, главное – избежать кровопролития из-за неосторожного, по глупости и неведению вырвавшегося слова.

– Земляки! Братья мои! Зачем отправляться на поиски врага, когда здесь, у нас в городе, царит измена?

Над площадью гул, ожесточенные крики. Пенкрофт нервно сглотнул и огляделся по сторонам. Должно быть, так чувствует себя санитар в доме умалишенных, один среди множества вырвавшихся на свободу буйнопомешанных. Чутье подсказывало ему, что сейчас разгорается огонь из углей, годами тлевших под пеплом. Раздул пожар он, Пенкрофт, какими-то своими поступками или словами, и сдержать стихию вряд ли удастся…

– Друзья мои! Не станем отвлекаться, Равиан подождет. Прежде пусть Хильдегард выскажется по существу дела, а уж потом я выложу все, что мне известно. Нелишне бы призвать к ответу Бернса, коль скоро Эрвин прямо указал на него! Ну, и Пробатбикол… Это ведь тоже важно!

Тут началось нечто невообразимое. «Братья-земляки» мигом потребовали расправы над Бернсом и признания Хильдегард во всех грехах и готовы были вырвать у нее это признание, поджаривая ее на медленном огне. И вдруг у самой головы Пенкрофта просвистел нож, пущенный откуда-то из темноты. А с нашим героем творилось невероятное: охваченный безумным волнением и подъемом, он начисто забыл о том, что в действительности ни сном ни духом не ведает о делах филиппонцев, и бросал свои реплики наугад. Возвышаясь над толпой, он ощущал прилив небывалой энергии и власти над людьми. Он сделал шаг вперед и, воздев кулаки, грозно взревел, перекрывая шум на площади:

– Ни ножом, ни пулями, ни убийством из-за угла меня не возьмешь! Я хочу, чтобы восторжествовала справедливость, и покараю виновных, как они того заслуживают!

«Что же это делается?!» – с ужасом думал Пенкрофт, когда толпа, подхватив его на руки, понесла куда-то. Все размахивали шляпами, кричали «ура!», и он поймал себя на мысли, что и сам начинает верить в ту чепуху, которую несет, и с решимостью и неукротимым боевым пылом готов встать во главе масс и повести их за собою. Весь вопрос – куда?…

Что за странное чувство опьянения, предвкушения победы! Похоже, он и сам впал в дурман, заводя и подхлестывая себя. А заполонившие площадь мужчины грянули какую-то песню! Может, гимн Филиппона? У перекрестка его вновь подсадили на возвышение, предназначенное, очевидно, для уличного оркестра, и потребовали продолжить речь. Видимо, одолевавшие толпу страсти изливались в его словах.

– Говори же!

– Валяй, Бен, мы слушаем тебя!

Пенкрофт сделал шаг вперед и знаком заставил всех замолчать.

– Вот что я вам скажу, люди! Хватит попусту болтать языком, пришла пора действовать! Прошу всех разойтись по домам и обождать, пока я строну лавину, которая погребет под собой гнусную ложь, подлость и все мерзости, изничтожающие город вот уже двенадцать лет!

– Равиан! – взревели бравые парни, с трудом удерживая коней на месте.

– Я ведь уже говорил вам, что сперва необходимо разоблачить измену в наших собственных рядах! – в сердцах вскричал Пенкрофт: дался он им, этот Равиан! – Разберемся со своими делами, а там и до него черед дойдет!

На бочку рядом с возвышением вскочил какой-то тощий, скелетообразный тип и завопил, брызгая слюной от негодования.

– Почем нам знать, правду ты говоришь или арапа заправляешь?! Отродясь был отпетым мошенником, всем бабам в городе головы задурил, а теперь, вишь…

Этого еще не хватало! Впрочем, Пенкрофт мигом заткнул ему глотку, испытанным мастерским хуком отбросив обличителя в гущу толпы.

Успех превзошел все его ораторские достижения… Долго не смолкали восторженные крики, шляпы, как стаи птиц, взмывали в воздух, и наконец взметнулись и купленные второпях ракеты. С неумолчным треском тьму прочерчивали красные, синие, зеленые трассирующие змеи, вспыхивали разноцветные звезды.

Теперь запах пороха стал реально ощутимым. Однако выстрелов пока что не прозвучало.

– Попробуй доказать свою правоту, Бен! – визгливо прокричала какая-то высунувшаяся из окна особа.

– Филиппон – Город молчащих револьверов, а не болтливых баб! – немедленно парировал Пенкрофт.

Его слова были встречены всеобщим одобрительным хохотом. Откуда что берется – эта непостижимая, молниеносная реакция: удачная шутка, боевой клич, вовремя нанесенный кулачный удар? Откуда идет эта сила?

Да ведь она вовсе не его собственная, сила эта! Она вливается в него, Пенкрофта, слагаясь из волевых устремлений множества собравшихся людей, которым нужен предводитель, человек сильнее их всех вместе взятых, способный повести их к цели.

– Боргес остерегал связываться с Беном! – не унималась бабенка. – Неужто не ясно: Бен – мастер заваривать кашу, а мы потом расхлебывай!