Пыль под солнцем. Умирать не комильфо - Сергей Че

Антон и Дмитрий с двумя десятками наспех набранных добровольцев, быстро отходили прочь от высадившегося десанта. Бой был скоротечный, необученные красногвардейцы, после несколько орудийных залпов и пулемётного огня в панике отступили.

— Продали нас братцы, комиссары, погибнем мы тут все! Тикать нужно из Казани, покуда не поздно! Каппелевцы вон с тыла зашли, чехов тьма сюда прибыла. Рабочие с Ижевска, и те против нас сюда воевать пришли. Хана нам!

Стрельба в городе раздавалась в разных местах. Невдалеке горел дом, едкий дым стелился по земле, от него першило в горле, слезились глаза. Неожиданно совсем рядом резко с металлическим звоном застучал пулемёт. Четверо шедших позади, выронив винтовки, замертво повалились на непросохшую от дождя землю, остальные бросились врассыпную. Антон, Димка и ещё один боец, со скаткой шинели через плечо, заскочили за угол ближайшего дома. Пулемёт, ещё раз рявкнув короткой очередью, замолк.

— Из люськи строчат, с чердака — со знанием дела произнёс боец со скаткой. — Хорошая машинка, аглицкая, — с ноткой уважения добавил он. Солдат откашлялся, сплюнул, глянул на друзей.

— Вот что я вам скажу братцы, прячьте свои винтари и мотайте прочь из города. А не то прознают про вас, что воевали против, висеть тогда вам на столбах. Бывайте. — Солдат нагнувшись, добежал до сарая и исчез в глубине сада.

— Верно, мужик то говорит, на хер нам это мочилово — согласился Дмитрий. Опять коротко ударил пулемёт, в отдалении, кто‑то зашёлся криком от боли.

— Люська, это пулемёт что ли? — морщась от воплей, спросил Дмитрий — Уж добили бы, сволочи…

Прозвучал одиночный выстрел и крик смолк.

— Ручной пулемёт "Льюис" — проговорил Антон.

— Нам бы такой.

— На хер он нужен, почти пуд весит, таскай его.

— А‑а‑а… — ну тогда сваливаем отсюда.

В тот миг, когда в непонятной комнате они повстречались с двойниками и их после долбануло током, Антон подумал, что пришёл им конец, как говорится — finita la commedia. Не тут‑то было. Очухались они с сотоварищем Дмитрием в каком‑то подземелье, в котором тускло, горела маленькая аварийная лампочка от аккумулятора. Пошарившись, обнаружили заправленную керосиновую лампу, десяток свечей, охотничьи спички. Запалив керосинку, осмотрелись.

Рубленые стены из толстых брёвен плотно прилегали друг к другу.

Деревянный двухэтажный топчан возле одной стены, деревянный стол, две лавки. Всё изготовлено грубо, но крепко. В одном углу чугунная печка, типа буржуйки, с трубой, возле потолка обмотанной асбестом. Напротив, лестница и люк наверх. Возле топчана деревянный шкаф, подле, окованный по углам железом, сундук. В углу прислонились несколько винтовок Мосина с длинными трёхгранными штыками. Тут же на полке, четыре револьвера и два маузера, в заводской смазке, рядом коробки с патронами. В сундуке кроме различной одежды, документы в шкатулке. Это были паспортные книжки, выданные в 1909 году на имя Антона Иванова, и Дмитрия Смирнова с Нижнего Новгорода.

— Видимо сюда очередных клонов направляли. Не для нас же всё это приготовлено. Все клоны Антонами и Дмитриями назывались?

— Почему бы и нет? Может, у них дело на поток организовано. Конвейер. Лепи Антошек да Димок пачками, да Катек с Юльками в придачу. Сколько ещё нас бродит по свету? Неужто и мыслят все одинаково?

— Да по барабану! Что делать то дальше будем?

— Давай люк откроем, узнаем, где мы. — Дмитрий полез наверх по лестнице, поднатужившись, приоткрыл крышку люка.

— Кажись мы в лесу… — Никого. — Он полностью откинул крышку и выбрался наружу. — Вылезь, Антон, подыши, свежим воздухом.

Спустя час два грузчика с Нижнего Новгорода с револьверами за поясом и котомками за плечами вышли на насыпь железной дороги. Ещё через полчаса за поворотом они увидели дымящиеся развалины полустанка. Свернув с путей в лесок они, достав револьверы, осторожно приблизились к полустанку. Ни одной живой души. Обгорелые почерневшие остатки жилого строения лениво дымились, потрескивая и нехотя стреляя огненными искрами. Тогда они с опаской выбрались из леса. Во дворе, возле сарая, валялась мёртвая корова с вспоротым животом, из которого вывалились в дорожную пыль разноцветные внутренности. Жирные изумрудные мухи роились и ползали по окровавленным кишкам. Несколько пристреленных дохлых куриц белыми комочками валялись в разных местах двора. За сараем шелестел листвой громадный дуб. Когда Антон с Дмитрием завернули туда, то увидели, как на нижних ветвях дерева гроздьям висят трупы людей. Они медленно вращались на верёвках, словно красуясь друг перед другом. Друзья подошли поближе. Один из повешенных, был по пояс голый, на спине его виднелась запёкшаяся вырезанная ножом звезда.

— Теперь ясно, куда мы вляпались — мрачно произнёс Антон. В самое что ни наесть дерьмо, в гражданскую войну. Осталось узнать в какое время, и в каком месте.

Труп со звездой развернуло, оказалось, что у него выколоты глаза.

— Слушай, а зачем они курей то постреляли? — спросил недоумённо Дмитрий.

— А затем, что это революционные красные куры.

— Так они же белые?

— Значит, как предателей. Пошли дольше, что ли?

Кое — как, добравшись до Казани, они записались в добровольцы в красногвардейский отряд. Им выдали винтовки и по две обоймы патронов. Буквально через час белочехи перешли в наступление…

В Свияжск, куда Антон и Дмитрий попали вместе с бегущим из Казани полками красных, ожидалось прибытие Троцкого. По слухам, вместе с ним находилась красавица комиссарша. Зная характер Катерины, друзья допускали возможность, что это могла быть она. Они ошиблись. Лариса Рейснер, оказалась блистательной красавицей, но не Катерина. Троцкий железной рукой принялся наводить дисциплину в армии. Бежавший с поля боя полк петроградских рабочих, подвергли древнеримскому ритуалу децимации, расстреляли каждого десятого. Не жалел он ни командиров, ни комиссаров. Человеческая жизнь ничего не стоила. Убивали и белые, и красные, уцелеть в разгоравшейся гражданской войне было тяжело.

— Не знаю, куда мы попали, в какую вселенную, но если туда, куда мы подозреваем, воевать ни за кого я не собираюсь. Правнуки опять окажутся в говне, — высказался Дмитрий.

— "Хозяйка — тварь, вино — говно, котлеты — тухлая конина! ‑

Подать мне шляпу и пальто, плевал на ваши именины!" — процитировал Антон. — Вперёд на Москву, там наши девочки!

Мудрое решение. "Плоды смуты никогда не достаются тому, кто ею вызвал; он только всколыхнул и замутил воду, а ловить рыбу будут уже другие" — сказал Монтень, и он был прав.

Конец первой части.

Умирать не комильфо или из жизни ящеров

Умирать не хотелось. Друзья и знакомые уходили в мир иной один за другим, своей кончиной издевательски намекая, что и его вскоре ждёт полный амбец. Мало того, они беспрестанно являлись ему во сне, дружески распивая с ним водку, работая