Контактер - Светлана Ягупова

- Об этом можно вспоминать бесконечно, но мне кажется, вам куда-то нужно идти.

- В "Спорттовары" за кроссовками сыну - обещали оставить.

- Идите, - кивнул он. - Только, пожалуйста, закройте меня на ключ.

Нужно было немедленно лечь и, включив внутреннюю мелодию, вообразить себя птицей в голубом небе. Когда удавалось ощутить за плечами крылья, губительная энергия уходила.

Однако не так просто уложить себя. В подобных случаях его привязывали к кровати. Но как привязаться к дивану?

Все же он лег. Усилием воли заставил тело не дергаться, поочередно расслабил одну мышцу за другой. Желтое тепло мягким коконом укутало с головы до ног, но он стряхнул его с себя и очутился в сверкающем голубизной небе, где парил до тех пор, пока не увидел внизу белый город с изящными линиями причудливых, разнообразных зданий. На тротуарах диковинные деревья с крупными плодами. Улицы свободны от машин, но и пешеходов почему-то нет. По мостовой шагает отряд молодых людей в форме: синие костюмы, лиловые береты. В центре отряда он замечает себя, четко печатающего шаг.

У здания со стройными колоннами отряд останавливается и оборачивается лицом к Координатору, человеку с волевым взглядом глубоко посаженных глаз под выпуклым лбом. Координатор зачитывает номера секторов, где каждый будет дежурить. Ему выпадает двадцать четвертый "А". Он разворачивается и идет в нужный сектор. Его внимание привлекает один из домов, одноэтажный, со старинной мансардой. Оттуда идут сигналы, на которые он должен отреагировать.

Смеркалось. В квартире, куда он позвонил, мирно сидели у телевизора и были очень удивлены его появлением. Настроившись на волну каждого члена семьи, он тоже растерялся: не было причин для беспокойств. Но тут распахнулась дверь одной из комнат, оттуда вылетел растрепанный, вихрастый подросток и вкопанно замер, оглядывая собравшихся. Токи смятения тут же запульсировали у виска, он схватил подростка за руку и, радостно вздохнув, узнал в нем себе подобного.

Никто не ведал, откуда приходит к человеку эта способность - читать чужие эмоции, ощущать их, как свои собственные. Ни один вуз не мог обучить этому. Дар приходил внезапно, как болезнь, и так же неожиданно исчезал. Нужно было только не упустить миг его появления, чтобы предупредить беду, которая настигала человека, если он не знал, что делать с этой способностью.

- Поздравляю, - сказал он родителям. - В вашей семье родился контактер.

Отец с матерью переглянулись.

- Это замечательно, - развеял он их сомнения. - Это означает, что ваш мальчик везде будет желанным гостем, так как отныне его призвание осуществлять связь между людьми. А что может быть прекраснее. Если хочешь, - обратился он к мальчугану, - пойдем со мной в обход.

Тот готовно кивнул, привел себя в порядок, и они вышли на улицу. Город готовился ко сну, одно за другим гасли окна.

- Это лишь кажется, что все благополучно, спокойно, - сказал он мальчугану. - Попробуй сфокусировать энергию в области сердца - и сразу все услышишь и поймешь.

- Но как это сделать?

- Я не могу объяснить. Надо почувствовать самому.

Пустынные мостовые гулко отражали звуки шагов. Здания причудливых геометрических форм сверкали разноцветными огнями. За их стенами шла невидимая чужому глазу, со страстями и волнениями жизнь, которую контактер чувствовал толчками и покалываниями во всем теле.

- Нужно уметь отличать отрицательные эмоции от положительных. - Он обнял своего юного спутника.

- Разве это сложно? - удивился мальчик. - При чьих-то отрицательных эмоциях будто кто колет меня иголками. Я заметил это во время одной из крупных ссор родителей и еще когда заболела бабушка.

- Да, но есть отрицательные эмоции благополучные и есть тревожные. Контактер имеет право вмешиваться лишь в тревожные, хотя они и опасны для его жизни.

- Ясно, - кивнул мальчик. - Но что случилось вон в том сферическом доме, на его третьем поясе? Оттуда идет такой поток отрицательных эмоций, что мне беспокойно.

- Идем.

Они вошли в здание, напоминающее подводный батискаф. По винтовому эскалатору поднялись на третий пояс, позвонили в нужную квартиру. Им долго не открывали, и они собрались уже было взломать дверь, когда та распахнулась. На пороге стоял старый человек с тросточкой, в домашнем халате, лысую голову прикрывал чепчик. Глаза его были воспалены, губы дрожали.

- Я думал, пришла Инна, - сказал он с болью и обидой. - Нет, вначале я так и решил - контактеры, а потом родилась надежда - вдруг Инна? Что ж, входите. - Тяжело опираясь на тросточку, он прошел в комнату.

- Вот! - Мальчик бросился к столу и сгреб с него кучу облаток с таблетками. - Вы задумали отправиться на тот свет?! - воскликнул он. Из-за какой-то Инны!

- Не какой-то, - строго возразил старик. - Это моя дочь, и я не позволю ее называть так. Правда, она уже три месяца не приходит. И никто не приходит. А этот, - он указал тростью на включенный телевизор, - мне порядком надоел, я даже хотел разбить его.

Пока мальчик прятал таблетки в карман своей курточки, он подошел к старику, обхватил пальцами запястье его правой руки и почувствовал, как в него переливаются стариковская боль и печаль. Тот недоуменно осмотрелся, его сухие губы растянулись в улыбке.

- Ишь, какие гусары! - Старик потрепал за ухо мальчишку и, вздохнув, ушел в спальню.

Их путь был на Центральную площадь. Здесь всегда толпился народ, и сейчас, несмотря на позднее время, площадь была многолюдна. Мальчик незаметно нырнул в толпу, и он потерял его из виду. Переступая с ноги на ногу, люди стояли, чего-то в нетерпении ожидая. Никто не обращал на него внимания, но он почему-то был уверен, что ждут именно его и не замечают лишь по какой-то странной причине.

- Я пришел! - громко сказал он, но никто не обернулся на его голос. Да вот же я! - крикнул он. И опять ни одного поворота головы в его сторону, ни одного взгляда.

Тогда он бросился в толпу, стал прикасаться то к одному, то к другому, но от него лишь досадливо отмахивались, смотря, как сквозь стекло. Какой-то двухметровый верзила обхватил его за талию, приподнял и, точно шкаф или тумбу, переставил с одного места на другое, даже не заглянув в лицо. Это вывело из себя, и он заорал во всю глотку, все же надеясь пробить стену: - Вы что, ослепли?! Я здесь! Я здесь!

Сильным порывом ветра с него сорвало берет, и толпа глухо ахнула, увидев и узнав его. Он внутренне подтянулся, приготавливаясь к делу, из-за которого явился сюда.

Под взглядами множества глаз лицо его горело, перехватывало дыхание, деревенели губы. Но он знал, чего от него хотят, чего ждут. Сбросив оцепенение, засучил рукава и принялся за работу, попросив собравшихся, чтобы не волновались. Люди всех возрастов, профессий, общественных положений, как малые, потерянные дети, смотрели на него с надеждой и любовью. Легким движением рук он прикасался то к одному, то к другому, брал за плечи и перемещал в пространстве, тасовал всю эту многоцветную, многоголосую толпу так, что у каждого стоящего в ней находился свой собеседник и друг, тот, кому можно доверить самое дорогое, самое тайное, и он не ухмыльнется в ответ, а понимающе кивнет головой, и от этого простого кивка станет тепло.