Газета Завтра 492 (17 2003) - Газета Завтра Газета

Третья пандемия чумы началась в конце XIX века. Чуть раньше, даже на фоне всеобщей вакцинации, в 1871-72 годах — страшная пандемия оспы по всему миру. И в это же время в Европе и России появляется забытая, казалось бы, проказа. Эти три болезни всякий раз следуют одна за другой. Хотя имеют совершенно разную эпидемиологию.

Сегодня мы находимся на той стадии процесса, когда в эпидемические цепочки вовлекаются пока что болезни с длинным инкубационным периодом. Но пружина закручивается все сильнее.

"ЗАВТРА". Но по крайней мере "благодаря" мору, который может скоро наступить, человечество избавится от СПИДа?

М. С. Разумеется, с позиции "человека в футляре", эта точка зрения не лишена логики. Однако раз на раз не приходится. Во-первых, такой человек сам может умереть от мора, а во-вторых, такие болезни, как чума или оспа — очень странные.

Натуральную оспу вроде как повсеместно ликвидировали еще до появления методов молекулярной диагностики — так что мы теперь вряд ли узнаем тонкие механизмы взаимодействия оспы с человеческой популяцией. Правильнее сказать даже, что не оспу ликвидировали, а она сама куда-то ушла: вакцинация добила оспу на излете, когда отчего-то резко уменьшилось количество заболеваний. Вы знаете, кстати, что еще до начала XVIII века ни оспу, ни корь не считали инфекционными болезнями, потому что ими болели все поголовно? Смертность среди детей до года от оспы не превышала 5-7% — т.е. происходила элиминация ослабленных генотипов, и мы уже вряд ли узнаем, какие именно оставались. Одновременно удалялись дети и взрослые, зараженные возбудителями медленных инфекций. Оспа тогда считалась "меткой Господа" — Бог дал человеку жизнь и пометил его. Смертность от оспы начала возрастать в середине XIX столетия, после широкого распространения вакцинации, тогда же она "перешла" на старшие возраста. Ликвидация натуральной оспы нарушила веками сложившийся баланс между возбудителями многих инфекций, до конца мы не знаем масштабов новых эпидемических процессов. Например, в Африке после полной победы над оспой в 60-х годах ХХ века в конце 1970-х гг. разразилась пандемия СПИДа — точно в тех же районах, которые были некогда очагами оспы. Мы также еще очень мало знаем об экологии этих болезней не с позиции антропоцентризма, а их собственных.

"ЗАВТРА". Поведение вируса СПИДа настолько разумно, что у многих людей могло родиться сомнение: а не искусственного ли он происхождения?

М. С. Я скажу со всей ответственностью, что вирус СПИДа не был и не мог быть создан человеком искусственно, в какой-то там лаборатории ЦРУ. Это технически абсолютно невозможно — ни вчера, ни сегодня, ни завтра. ВИЧ — это не нуклеотидная последовательность, кодирующая несколько генов. То, что мы "разобрали" ВИЧ на нуклеотиды, это не значит, что мы о нем больше узнали, скорее всего, только запутали сами себя видимостью знаний. Проблемы борьбы с этим вирусом упирается в сложный феномен паразитизма: чтобы мог развиваться подобный возбудитель инфекционной болезни, должна соблюдаться масса факторов, которые мы едва знаем. Мы просто умом своим не дошли еще до понимания столь сложных природных процессов. Можно знать морфологию вируса, его размер, но его значения для эволюционного процесса, его роли в природе мы не знаем.

"ЗАВТРА". Скажите, насколько вирус СПИДа — идеальный вирус? И вообще, возможно ли существование идеального вируса, если под этим понимать его способность гарантированно уничтожить все живое на Земле, кроме него самого? И если да, то что должен уметь такой вирус?

М. С. Нет, СПИД не совершенен. Он стал сегодня самым страшным бичом человечества, потому что мы убрали всех его естественных конкурентов. Но ВИЧ борется с другими мобильными элементами человеческого генома за сайты интеграции в этом же геноме. Каков будет результат этой борьбы, пока неизвестно. Да и сам возбудитель СПИДа неоднороден, и внутри этого целого семейства сейчас тоже происходит борьба — кто окажется сильнее? Возможно, какая-то разновидность мутирует дальше, чем остальные, "научится" чему-то такому, чего сейчас вирус СПИДа не умеет. А он не умеет многое.

Мы уже говорили о его серьезном недостатке: он настолько "прожорлив" в человеческом организме, что дает зеленый свет контагиозным болезням, от которых человек и умирает — то есть СПИД сам отдает другим свою питательную среду.

Что же касается его успешного соперника, то он, по-видимому, должен будет уметь то, чего пока не может СПИД — передаваться вертикально, т. е., по наследству, с генами человека. ВИЧ пока что передается через сперму, но он не может интегрироваться с хромосомами сперматозоида или яйцеклетки. Если в процессе эволюционной борьбы за геном человека произойдет формирование вируса, который будет передаваться исключительно по вертикали, за счет генетического материала вида, то разовьется принципиально новый пандемический процесс, который растянется на тысячелетия и завершится полным уничтожением этого вида. Клиника же болезни меньше всего будет напоминать инфекционную в современном понимании.

"Завтра". Вы сказали, человек не в состоянии создать такой вирус, как СПИД. Но использовать бактериологическое оружие он ведь способен? Насколько опасно взаимодействие человека и вируса — биотерроризм?

М. С. Поговорить о каком-то мифическом биотерроризме мы, конечно, можем, но механизм мягкой депопуляции целого ряда стран с помощью мягких, "правозащитных" методов борьбы со СПИДом гораздо опаснее! В этих странах разрушается вся система здравоохранения, поскольку она начинает работать на ВИЧ-инфицированных, с одной стороны, и на фармацевтические компании, якобы создающие вакцину от СПИДа, с другой; плюс посредники. Например, в ЮАР 20% населения ВИЧ-инфицировано, и где сейчас сверхдержава африканского континента? Что такое биотерроризм по сравнению с катастрофой СПИДа?!

Кроме того, нам сложно говорить о биотерроризме, поскольку за него мало кто берет на себя ответственность. Нам известны лишь случай в Далласе в 1978 г., когда 700 человек были заражены сальмонеллезом; инфицирование сотрудников одного американского института; затем нынешняя история с сибирской язвой в США, и очень похожий на биологическую диверсию случай с той же сибирской язвой в Свердловске в 1979 г. Кстати, по эпидемиологии он удивительно похож на тот, что произошел в США в 2001 г.

То, что нам показывало американское ТВ в Ираке — якобы "мобильные лаборатории", в которых что-то там создавалось, — это полная чепуха. У Японии времен войны был огромный комплекс, 731-й отряд, с лабораториями, полигонами, самолетами и аэродромами, с 3000 человек персонала плюс полная государственная поддержка и неограниченное количество ресурсов. Но даже при этой армаде им удалось заразить в Китае в четыре раза меньше людей, чем у них умерло в опытах, — не более 800 человек. А в Ираке нам показывают какую-то молоковозку, в которой даже для фермы удобрения не приготовишь, и называют это "лабораторией, угрожающей человечеству"!

Конечно, угроза биотерроризма остается. Более того, сегодня, после Ирака, в мире наверняка резко увеличится количество стран, желающих иметь хоть какую-то, хоть иллюзорную, но защиту от американской дубины. Но с каждым годом биотерроризм будет принимать все более скрытый вид и использоваться в рамках непрямых стратегий. Никогда не поймешь, кто и с какой стороны наносит этот удар.

"Завтра". Но вот случай с сибирской язвой в Америке — кто мог это сделать?

М. С. Кто-то внутри этой страны. Это была внутренняя подрывная акция. Самое поразительное, что власти никого не нашли, хотя создать такую композицию можно только в одном-двух институтах Соединенных Штатов. А ведь государство, если оно хочет сражаться, будет сражаться. Пусть это сибирская язва или легочная чума — государство знает, как с этим бороться. Изолирует очаг поражения, введет карантин, заболевших вылечит, найдет террористов или ответит государству-агрессору мощным ударом. Биологическое оружие не способно победить стойкий народ. Если же у государства нет воли — любая подобная акция способна будет нанести ему смертельное поражение.

"Завтра". Я не спрашиваю, есть ли у сегодняшней России подобная воля. Скажите нам хотя бы, остались ли у нас силы и средства противодействия биологической атаке? Сохранились ли у нас специалисты, лекарства, отряды, методики, ресурсы?

М. С. Это вопрос не ко мне, а к государственным деятелям. Выскажу свое личное мнение. Даже при нынешнем положении дел можно упустить только начало искусственно эпидемиологического процесса, так как такие террористические акты осуществляются скрытно. Когда эпидемический процесс станет явным, то у государства хватит сил запустить и эффективно использовать механизмы его блокирования, которые известны уже сотни лет. Существует масса инструкций и руководств, предписывающих, что и кому надо делать в каждой конкретной ситуации. Поверьте, мы сейчас все-таки не в первобытные времена скатились.