След страсти - Анна Дубчак

— Кто эти люди? — спросила Рита, когда они вошли и он тщательно запер за собой две бронированные двери. — И зачем тебе одному такая большая квартира?

Она еще из передней, напоминавшей своими размерами скорее театральный вестибюль, нежели прихожую холостяка, бросив взгляд на множество дверей, расположенных по обе стороны бесконечно длинного, уходящего куда-то в глубь дома коридора, успела оценить ее нестандартные размеры.

Скользкий новый паркет янтарного тона, веселые оранжевые двери с мутно-молочными стеклянными вставками и золочеными гнутыми ручками и запах свежеотремонтированного жилья привели Риту к выводу, что она, быть может, первая девушка Амфиарая, которая посетила эти царские хоромы.

— Теперь ты будешь жить здесь. Пойдем, — он взял ее за руку так, как будто она маленький ребенок, которого выводят из детского сада на прогулку в парк, — я покажу тебе кухню, где ты будешь готовить мне еду, ванную комнату, спальню... Тебе нравится здесь?

Сон продолжался. Рита на слабеющих ногах пошла за Раем, чувствуя за всем происходящим какую-то неестественность. Ей не нравилось, что он так рано заговорил о замужестве, что, кроме как в постели, он еще никак не доказал ей своей любви или хотя бы простого человеческого расположения. Ласки Амфиарая были какими-то механическими, сам он — неэмоционален, даже сух и грубоват. Тогда, спрашивается, что же с ней случилось?

Она задавала себе этот вопрос и позже, когда вновь оказалась в объятиях этого странного молодого человека. Физическое наслаждение, которое она испытывала с ним в постели, не могло заменить ей, привыкшей к экспрессивной ласке и нежности Оскара, чувства любви и привязанности, без которых совместная жизнь с мужчиной, по ее мнению, не могла бы состояться ни при каких других обстоятельствах. Амфиарай — грецкий орех, и сколько должно пройти времени, чтобы она поняла, что он за человек, чем живет и дышит, что любит и ненавидит?

Помимо грецкого ореха его можно было сравнить с мчащимся навстречу ветру диким и сильным животным — настолько движения его были ритмичны, яростны, губительны и страшны в своей стихийности. Даже в любви он был ненасытен, жесток и не терпел ни малейшего сопротивления. Время от времени примерно такие же необузданные желания просыпались и в Ритином теле, но только не в голове. И если там, на лоджии пресловутых Ащепковых она рассудок все же потеряла, отдавшись незнакомому парню прямо на полу, то, обретя его уже через несколько часов в машине Амфиарая, увозившего ее подальше от Москвы, просто не смогла им воспользоваться, оказалась слабой и глупой.

Еще она винила в своих безумствах выпитое ею за столом сладкое красное вино. Но ведь это же был не первый бокал в ее жизни! Неужели все дело во внешней красоте Амфиарая, которая потрясла ее воображение и сделала своей покорной рабыней?

В ванной комнате, ярко освещенной и пахнувшей мылом, ночью Рита обнаружила напольные весы. Встала на них и поняла, что за несколько дней похудела на пять килограммов.

Амфиарай спал, разметавшись во сне, как застывший ветер. «Я бы хотела, чтобы он уменьшился в размерах настолько, чтобы мог поместиться в карман. И тогда у меня был бы карманный мальчик-возлюбленный, красивый, как драгоценный камень. Как смуглый бриллиант в тысячу карат».

Ее неожиданно вырвало. Организм чему-то противился. На ужин Рита из тех продуктов, что нашлись в холодильнике, приготовила зеленый салат и легкую грибную запеканку. Все было свежее, о том, чтобы любовники ни в чем не нуждались, кто-то явно позаботился, а потому об отравлении не могло быть и речи. Беременность? Рита бесплодна. Арама сам поставил ей этот диагноз, объяснив Рите суть проблемы специальными медицинскими терминами. Проще говоря, внутренние органы ее были устроены таким образом, что сперматозоиды почему-то физически не достигали своей цели.

— Словно внутри у тебя сложная по форме виньетка, — говорил Оскар. Хотя он же высказывал предположение и об их несовместимости...

«Это нервы». Она вернулась в спальню. Амфиарай тоже проснулся и курил в постели. Его темные волосы блестели от света горящей на столе красной ароматической свечи. Кожа казалась покрытой золотой пылью, а глаза сверкали как влажные черносливины.

— А вот днем твои глаза зеленые, — сказала Рита, опускаясь на низкое ковровое ложе, занимавшее треть спальни и расположенное напротив широкой кровати с зеркальной спинкой. Она уже успела оценить мягкий узорчатый ковер и аромат курительных палочек, которым были пропитаны все покрывала и подушки, раскиданные на этом поле любви.

— Иди ко мне...

— Нет, нет... Я хотела поговорить.

— Давай поговорим. Хочешь сигаретку?

— Я не курю, ты же знаешь...

— А ты покури... — Он легко соскользнул с постели и змеей свернулся между подушек. — Сделай хоть одну затяжку...

Ускользающий взгляд, по которому было трудно определить его истинное настроение, блуждал по лицу Риты, словно исследуя его.

— Скажи, Амфиарай, что происходит?

— А что у нас происходит?

— Почему я пошла за тобой? Ведь я была счастлива с Оскаром.

— Тебе захотелось другого мужчину, вот и все, — просто ответил Амфиарай и холодно улыбнулся. — И этим мужчиной, к счастью, оказался я. А что касается твоего мужа, так ты его никогда не любила. Уважение, преклонение, материальная зависимость и страх остаться одной без средств к существованию — вот и все, что связывало тебя с Оскаром.

— Как просто ты рассуждаешь! — всплеснула Рита руками. — Ты же ничего, совершенно ничего обо мне не знаешь. Как можно так вот... примитивно рассуждать? Оскар — красивый и умный мужчина.

— Да, но ты его не любишь...

— Кроме того, он не беден, это правда...

— Но ты все равно не любишь его...

— Он пользуется у женщин бешеным успехом!

— Но это еще ни о чем не говорит. Для того чтобы полюбить, нужно другое...

— Но что?

— Не знаю.

— А что такое любовь?

— Сумасшествие.