Афера (для) миллионера (СИ) - Лисканова Яна

В общем, однажды, когда речь зашла о том, почему у меня до сих пор нет отношений, я сказала, что это потому, что я слишком неромантичная и не могу влюбиться.

На что одна девочка заметила, что, может я просто слишком романтичная и поэтому не могу влюбиться?

Если так подумать, ожидания к любви у меня довольно завышенные…

— Запомни: во время кормления можно залететь. Нет-нет, не кривись! Запомни, что я говорю! Во время кормления можно залететь. И еще как. Уверена, добрая половина страны так и появилась.

— А другая половина? — поинтересовалась я, тыкая в мягкую щечку маленького Валиного Максима.

Чем-то он мне нравился больше своего старшего брата Владимира, хотя по-младенчески мягкие щечки были и у того в наличии. Но вот чем именно мне нравился младшенький — понять было сложно…

— А другая — от ППА, — усмехнулась Валя, — У меня вот ровно так и случилось. Так что слушай, черт возьми, что я тебе говорю!

Валя так и не смогла вернуться к своим дородовым формам и носила пока одежду своего мужа, так как на новые шмотки еще нужно заработать. А еще под ее глазами залегли огромные, устрашающе-черные контрацептивные тени. Почему контацептивные? Потому что, глядя на них, сразу хочется купить десять пачек презервативов и все возможные ОК! И на всякий случай использовать все и сразу, что б уж точно. Использовать их даже если у тебя нет половой жизни. Ну потому что вдруг дети передаются воздушно-капельным путем? Общаться с Валиным мужем я бы предпочла в скафандре, например. Но, как бы подруга ни выглядела, уверена, на самом деле она была счастлива!

— Господи, как я несчастна! — вздохнула Валя.

Уверена, на самом деле она была счастлива. Хотя бы какую-то часть своего времени. Например, когда спала!

— Все так плохо?

— Да не то что бы, — скривилась подруга, — Когда они не орут, я их очень люблю, такие лапочки… Но, знаешь, кажется, я начинаю понимать, зачем твоя бабуля давала детям такие стремные имена. И все-таки запомни: ППА — не способ контрацепции! Залететь можно и в месячные, и во время кормления!

— Да поняла я, поняла… — я махнула рукой и хмуро ее оглядела, — Зачем ты мне это говоришь?

Я-то думала она как по-настоящему взрослый человек подкинет мне какое-нибудь решение или хотя бы совет… Но, выслушав, Валя вдруг начала рассказывать мне о том, как у нее появились дети.

Вчера ночью Валя мне-таки перезвонила и, узнав, что произошло, потребовала, чтобы утром же я была на пороге ее дома. Еще она потребовала адрес Максима, его номер, его фото и мою геолокацию, и я за такую заботу была ей безумно благодарна. Ведь ничего ужасного, в общем-то не случилось — никто же не умирает? А между тем свободных минуток у подруги было не особо много с двумя-то младенцами и свекровью, которая через день приходит проверять, хорошо ли Валя содержит ее сына и внуков!

— Ты смеешься? — вскинула бровь подруга, выключая плиту, — Ты живешь под одной крышей с мужиком.

— Ну, мы с ним не занимались…

— Займетесь, — уверенно перебила она, — В его мыслях точно уже перепихнулись, скоро и до реальности дело дойдет.

— А ты, типа, гадалка?

— Ты ничего против не имеешь — по глазам вижу, — она весело усмехнулась, — А он тебя жить к себе пригласил! Он тебя точно хочет.

— Может он просто очень добрый! — зачем-то возразила я.

— Если он гей или импотент — то, конечно, дело в доброте, — мягко согласилась Валя и тут же резко перешла на устрашающее шипение, — Но если нет, то не будь дурой! Он тебя хочет. И если ты его тоже — а ты его тоже! — то не забудь про чертову защиту! Это я тебе как мать двоих детей говорю!

Я вздохнула устало, еще раз тыкнув Максика в щечку.

— Ты жалеешь, что родила?

— Нет, ты что! Дети — это счастье.

Спорить дальше было глупо. Как минимум потому, что я знала, что он меня хочет, еще до того, как он пригласил пожить у него. И поэтому теперь мне было особенно неловко. В его глазах я, наверное, просто ужасно жалкая! Утром я сбежала, оставив только записку. Пообещала, что как можно скорее найду жилье. Заранее попросила прощение за кота. Поблагодарила за гостеприимство. И сбежала, потому что именно так поступают жалкие людишки вроде меня!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты в него влюблена? — я поперхнулась морсом, уставившись на Валю во все глаза.

— Ты с ума сошла? Я грязно его использую! — маленький Максим вдруг скорчил свою мягкую рожицу и заныл, привлекая внимание мамы, — Ты же знаешь, я не влюбляюсь…

Я стояла на пороге квартиры и переминалась с ноги на ногу. Заходить было как-то неловко. Как к себе домой заявилась! Что-то ворчливо скрипело в голове о том, что я обнаглела. А Валиным голосом этому чему-то возражало, что у Максима тоже есть свои мотивы — ну он же меня хочет! Поэтому, наверное, не так уж и обнаглела?

И все-таки при мысли, что меня вообще кто-то хочет, а тем более, Максим, хотелось скромно свернуться и возразить, что я это себе просто надумываю… Вместе с тем захотелось хлестнуть себя по щекам. Лена, ты же коварная стерва! Ты почти соблазнила миллионера! Не пристало тебе смущаться, дочь самурая! После всего остается только натянуть чулки и идти в бой, иначе все это — все, что я делала до — превратиться в отвратительную нелепицу!

Иди в чужой дом, покорми своего кота, вывалив корм в самую красивую тарелку из сервиза, надень чулки — и в бой! За светлое будущее! За то, чтобы было о чем промолчать внукам!

— Мне не нравится взрослая жизнь! — я уткнулась лбом в дверь и поскребла ногтями замочную скважину.

— Что же вы скребетесь, дверь открыта, — раздалось вдруг веселое с той стороны; я дернулась, обалдело уставившись на дверь, — Не пугайся, просто тут камеры!

Максим открыл, приглашая меня наконец зайти внутрь. Простая футболка, светлые пижамные штаны, мягкая улыбка. Захотелось вдруг, чтобы все это стало моим. Чтобы не надо было смущаться, тушеваться, чувствовать вину… Я вспомнила, какие у него приятные, теплые объятия, как он успокаивает лучше всех на свете — даже лучше бабули! Так, что правда веришь, что все будет хорошо.

— Что с лицом? — прищурился он подозрительно и дернул меня на себя, сам затаскивая в дом и тут же закрывая за собой дверь.

— Ничего… Просто думаю о смысле жизни.

— А смысле жизни обязательно думать с таким угрюмым видом?

Я посмотрела внимательно ему в глаза. Красавчик. Шея такая крепкая — только целуй.

— А ты хочешь, чтобы я не была угрюмой?

— Ну, было бы неплохо… — он стоял напротив, весь такой ангел поднебесный с грязными мотивами, и я решила, что сейчас что-нибудь сделаю.

Мне хотелось увидеть его удивление, хотелось смутить, хотелось, чтобы он возмутился. Может даже разозлился на меня.

— Что мне для этого сделать?

— Мне нужны деньги. Дай!

Максим удивленно вскинул брови, отвернулся, доставая что-то из ящика тумбочки и с улыбкой протянул мне пластиковую карточку.

— Три-восемь-шесть-четыре.

Я ошалело уставилась на карточку. Поднесла ее к глазам. Банковская, мать ее, карточка. Три-восемь-шесть-четыре. Карточка со стуком ударилась о стену, куда я ее отбросила, будто боясь, что она обожжет мне руки.

— Ты что, с ума сошел?! — взвизгнула я, — Кто так делает?! Как ты вообще стал богатым с таким подходом, как тебя не обворовали еще?! А если грабители придут, ты им тут же код от сейфа?..

— Даже спорить не буду, — кивнул он, — Скажу. И ключи от машины отдам. И ноут, и телефон. Деньги я потом еще заработаю, а вот жизнь у меня одна.

— Но я-то тебе пистолетом не угрожаю! — я топнула ногой от досады, — Ну что ты за человек?! Ну как так можно?..

— Да мне не жалко, — улыбнулся Максим, — Говорю же: надо будет, я еще заработаю. Это не так уж сложно, — мне вдруг срочно захотелось его покусать, — Тем более, тебе ведь не мои деньги нужны. Тебе свои нужны. Хочешь, я своего финансиста приглашу, он тебя проконсультирует, куда лучше деньги вложить? Для этого не обязательно иметь миллионы — пара тысяч в месяц уже неплохо…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я кивнула.