Журнал «Вокруг Света» №01 за 1978 год - Вокруг Света
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И многочисленные археологические данные показывают: именно те племена и народы, хозяйство и культура которых в переломную эпоху неолита были связаны с океаном, смогли быстрее многих своих «сухопутных» соседей встать на путь дальнейшего прогресса.
Каждый народ веками, тысячелетиями приспосабливался к окружающей природе, стремился максимально использовать ее ресурсы.
Пока в тайге и лесотундре бродили стада мамонтов, люди были полностью обеспечены пищей. Но когда мамонт исчез — в этот критический момент именно прибрежные племена оказались в более выгодном положении. Древние охотники Аляски и сибирского побережья «переквалифицировались» на добычу «мамонтов океана» — китов и моржей. И за сравнительно короткий срок они научились столь же полно использовать этих животных, как прежде мамонтов. Мясо, жир, кровь, печень и так далее стали эскимосским «хлебом». Шкуры — жилищем, лодками, обувью. Кости — орудиями охоты и хозяйства. Сало давало свет и тепло. А если случалось, что океан на какой-то период «оскудевал» своими гигантами, то прибрежные жители использовали в пищу морских ежей, мидий, осьминогов, крабов, водоросли. Естественно, что в трудные времена те, кто связал свою судьбу с побережьем, не обходили проторенных троп к гнездовьям миллионов морских птиц.
И совсем иное положение было у племен, которые остались в тундре... Северный олень еще не приручен. Охота на него с примитивными орудиями дело нелегкое, а по «запасам» мяса олень несравним с мамонтом, к тому же и численность населения хоть и медленно, но неуклонно возрастала. А ученые подсчитали, что в древности все тундры Европы и Азии могли прокормить охотой не более десяти тысяч человек.
Однако и этим не ограничивались трудности тех, кто не нашел дороги к океану. Охотникам за диким оленем приходилось преодолевать вслед за кочевыми стадами немалые расстояния, порой до нескольких сот километров, и жители тундры просто не могли перейти к оседлому образу жизни. А вот океан способствовал именно оседлому существованию. Обитателям побережья не приходилось гоняться за добычей. Дичь, причем очень разнообразная, буквально сама шла к ним в руки. Моржи, словно по расписанию, собирались в тысячные стада на издавна облюбованных ими участках побережья. А один загарпуненный скиталец-кит надолго обеспечивал множество людей питанием. И не случайно прибрежные поселения, открытые археологами, как правило, имеют возраст, измеряемый веками и тысячелетиями. Раскопки, проведенные совместной американо-советской экспедицией под руководством профессора В. Лафлина и академика А. П. Окладникова, показали, что отдельные поселки древних алеутов на острове Анангула имеют возраст до восьми тысяч лет!
Понятно, что такое оседлое существование прибрежных племен привело к развитию более сложных социальных отношений по сравнению с «сухопутными» соседями. У них раньше началось выделение племенной верхушки, имущественное расслоение общества. Не случайно индейцы тихоокеанского побережья Аляски и Канады, так же как и неолитические племена нынешних районов Советского Дальнего Востока и Японии первыми достигли самого высокого уровня социального и хозяйственного развития, который был возможен для доземледельческих племен. А это дало новый толчок для развития и материальной культуры.
Вряд ли стоит говорить, что значит для истории человечества изобретение глиняного горшка. Вполне естественным и неоспоримым еще совсем недавно считало утверждение, что первыми в мире гончарами были земледельцы Передней Азии. Возраст самых ранних керамических изделий опредеЛЯЛИ приблизительно VII тысячелетием до нашей эры. Последние данные опровергают это утверждение. В кучах раковин, которые скапливались на местах поселения обитателей Японских острове обнаружена керамика, которая по меньшей мере на три тысячелетия древнее! И это вполне объяснимо. Чтобы извлечь без особого труда моллюска из раковины, его нужно предварительно отварить, ибо ракушку, как кусок мяса, на вертел не насадишь. (Правда, у алеутов керамики не было, но они тоже довольно рано поняли, что им нужны какие-нибудь «кастрюли» и в результате научились делать уникальные, не встречающиеся больше нигде в мире емкости из мягкого камня.)
Перечислять научно-технические открытия жителей побережий океана, связанные именно с морским типом хозяйства, можно еще и еще... Но главное — все эти достижения не оставались на «вооружении» отдельных племен, чрезвычайно быстро — по налаженным «океанским дорогам» — распространялись по всему миру.
Пластинчатый доспех, например, легкий и удобный в бою, лишь средние века ставший обычной принадлежностью европейского воина, появился в начале нашей эры на побережье Тихого океана и очень быстро проник к японцам, чукчам, эскимосам, индейцам тихоокеанского побережья Северной Америки.
Отравлять стрелы ядами стали прежде всего в тропиках. Большинство материковых охотников Евразии с этим приемом знакомы не были. И опять-таки не случайно, что это уменье вдоль морских побережий проникло к айнам, эскимосам, алеутам, которые отравляли наконечники стрел и дротиков соком ядовитого аконита.
Наряду с предметами материальной культуры «в международный» обмен вовлекались и достижения духовной культуры того или иного народа — сюжеты сказок и мифов, мотивы орнаментов, некоторые обряды и многое другое.
Например, орнамент в форме спирали или завитка восходит к изображению змеи. Его можно найти на деревянных изделиях новозеландских маори, одежде айнов, нивхов и нанайцев. В мифологии этих столь далеко противостоящих друг другу на земном шаре народов, как и у аборигенов Австралии, важнейшее место занимает змей-радуга, или солнечный змей. Случайное совпадение в данном случае исключено. Естественно, при культурном общении слепого копирования не было. Во всех случаях «благоприобретенное» видоизменялось, перерабатывалось, его приспосабливали к иным условиям жизни своими средствами и возможностями. Важнейшим орудием для морской охоты у всех прибрежных народов без исключения был гарпун (у эскимосов и алеутов, у нивхов и коряков, и даже у народов столь далекой от них Меланезии). Но одно дело охотиться на моржа, кита или нерпу, а другое дело — на рыбу. Кстати, рыба в разных районах тоже иная. Одним приходилось охотиться на открытой воде, а другим — в узких разводьях между льдин. И на основе общей идеи каждый народ отбирал и развивал то, что было необходимым для его существования.
С тех времен, о которых шла речь на новосибирском и вашингтонском симпозиумах, прошли тысячелетия. И незаметные при жизни отдельных поколений изменения, происходившие в те эпохи, перед глазами исследователей предстают как некая историческая закономерность.
...У разных народов в разные времена бывали критические моменты, когда «привычные» природные ресурсы, необходимые для существования, оказывались исчерпаны. И чаще всего в такие решающие моменты именно океан становился «Землей надежды». Этот «поворот к морю» не только позволял племенам и народам выжить и сохранить свою культуру, но и открывал совершенно новые возможности для ее развития...
Вот эта итоговая мысль и была мостом, перекинутым от чисто академического разбора неолитических времен в современность. Ведь и в наше время хорошо освоенные ресурсы суши уже не могут полностью удовлетворять потребности человечества. Да и кроме того, запасы промышленного И пищевого сырья, добываемого на суше, небезграничны. И не все, к сожалению, природные материалы можно заменить искусственными — в ближайшем будущем, во всяком случае.
Именно поэтому в наши дни совершенно отчетливо современная научно-техническая мысль обращает свои взоры к океану. Биологи, экономисты, инженеры вплотную занялись решением проблем, Связанных с освоением ресурсов океана. И вот оказывается — этот поворот далеко не первый в истории человечества.
И можно сказать, что опыт наших неолитических предков как бы подсказывает оптимистический вывод: Мировой океан и в наши дни становится «Землей надежды» для дальнейшего развития человеческой цивилизации. Что современное освоение его станет основой научно-технических открытий и свершений, столь же эпохальных для хода завтрашней истории, какими были открытия наших далеких предков для становления современной цивилизации.
С. Арутюнов, доктор исторических наук, Ю. Фельчуков, кандидат исторических наук
Ненадежная улитка
В университете Токай нас поселили в общежитии для иностранцев. Не могу судить, насколько условия быта в нем лучше, чем в обычных студенческих общежитиях, ибо таковых практически в Японии нет. Студенты здесь снимают частное жилье, если дом их далеко.