Никитинский альманах (Выпуск №1, Фантастика - XXI век) - неизвестен Автор

[email protected] О'Сполох

ГЛАЗА (фантасмагория)

Эта девушка давно ему нравилась. Она была стройная, элегантная - гордо вскинутая головка, изящная походка и волны мужских взглядов, бегущих вслед. Сегодня Олег решился. До этого времени он смотрел на нее только издали, но сегодня решил: подойдет, возьмет за руку и скажет все, а там - будь что будет. Олег ждал у входа в ресторан, мимо которого обычно проходила девушка в этот час, видимо, работала где-то неподалеку. Уф! Наконец-то.... Даже пот выступил. Идет. От волнения подкашивались ноги, но резким движением, собрав волю, он двинулся с места и, не останавливаясь, почти бегом догнал ее, тронув за локоть. Девушка обернулась и... Обомлев, Олег отшатнулся. Он всегда наблюдал издали и вот теперь какую-то секунду видел близко ее лицо. Она была красива, ничего не скажешь, но глаза. Глаза.... Менее всего заметные, загримированные косметикой и длинными ресницами, вечно полуопущенными. Они взглянули на него, вернее, открылись, и Олег увидел... Пустоту, страшную пустоту, как будто заглянул в пропасть... Она успела скрыться, да не в ней уже, собственно, было и дело. Пустота... Он потер пальцами лоб, словно что-то лихорадочно припоминая, и вдруг, рванувшись, подбежал еще к какой-то красивой девушке. Схватил ее за руку и снова отпрянул. Черная, зияющая пустота. Олега охватило нездоровое возбуждение: третья красавица - и ничего, пусто, вакуум... Ему показалось, что и вокруг стало как-то пусто, что вроде не слыхать городского грохота, и вообще, непривычно тихо. Бывает такая оглушительная тишина. И Олега понесло. Он бежал, как одержимый, хватая за плечи встречных молодиц и заглядывая им в глаза. Пустота... Темень... Ничего... Сначала он выбирал только красивых, но затем стал тормошить всех женщин подряд. "Понятно теперь, почему они так гримируются. Боже, я давно не видел глаз!" - подстегивали скакавшие беспорядочно мысли. Прохожие шарахались и с удивлением смотрели вслед. А он искал глаза, человеческие глаза... Он не помнил, сколько дней и ночей бежал. Мелькали бесчисленные лица. Ужас пустоты охватывал все более и более. Олегу стало казаться, что стоит он на одной горошине, а вокруг - темно и страшно. Бездна. Сейчас он упадет. Олег расставил руки, держа равновесие, и внезапно осознал, что под горошиной ничего такого, за что можно схватиться. Он в отчаянии замахал руками, закричал... и... Он их увидел... Глаза. Большие человеческие глаза. Глаза принадлежали пятидесятилетней женщине. Она была некрасива, неопрятно одета. За плечами у нее висел огромный мешок, видимо, куда-то торопилась по хозяйству. Олег упал к ней на грудь и зарыдал, как ребенок.

[email protected] О'Сполох

НЕ ТЕ (фантасмагория)

Я был тогда еще ребенком. Мы снимали квартиру - казенный дом на отдаленном хуторе, где работал мой отец. В тот вечер отец пришел злой. Ничего не стал есть, ходил, бормоча проклятья, а потом влепил пощечину матери. Я страшно испугался, мать расплакалась, и родители вытолкали меня в соседнюю комнату с единственным тусклым окошком, где была свалена старая мебель. Они ругались за стеной, и мне все было слышно. Отец сначала что-то громко нетерпеливо, сердито объяснял, а потом стал просить мать, чтобы она его простила. А мать только горько плакала и причитала: "Ну, за что? За что такая несправедливость? Разве я тебе сделала зло? Они тебе напакостили их и бей! А меня за что?" Я не знал, что делать. Мне хотелось съежиться, стать маленьким-маленьким клубочком, таким маленьким, чтобы в мое ограниченное пространство уже не могли долетать никакие звуки. В комнате было большое растрескавшееся зеркало. Не помню, как я оказался около него, вероятно, инстинктивно попятился прочь от комнаты родителей. В запыленном зеркале все предметы были расплывчатыми. "Ну, за что? Они... Их и бей!" - снова донеслись всхлипывания, и я заткнул уши. - Да-да, так бывает всегда! - раздался чей-то мягкий и немного скрипучий голос. Я испуганно стал осматриваться. - Посмотри сюда, глупыш! На зеркало из окошка падал последний луч угасающего вечера. В запыленном зеркальном стекле я увидел старую деревянную кровать. Что такое? Она говорила! У нее были лицо, рот, уши, глаза! Обернулся: кровать, как кровать. Повернулся - опять. - Не удивляйся! Сегодня день твоего рождения. Да! Твои глупые родители будут праздновать его завтра, но ты родился ночью, уж я-то знаю. Слушай меня, мальчик, слушай внимательно. Всегда в мире так: бьют не тех, говорят не тем и мстят тоже не тем. На этом держится Великое Зло и повелевает миром. Вот и ты вырастешь большой. И тоже будешь бить не тех, мстить не тем. Будешь дружить, доверять другу - он тебя предаст, а за предательство отомстишь другому. Будешь любить девушку - она тебе изменит, сделает больно-больно, как ножичком зарежет, а ты ожесточишься и отыграешься на другой... И также сделаешь ей - как ножичком - больно-больно... - Постой, я не хочу так! Слышишь, не хочу! - Молчи, глупенький! Когда маленькие - все так не хотят. Но когда вырастают - они забывают и бьют НЕ ТЕХ. Пройдет несколько лет, и здесь, в этой комнате, ты будешь бить свою женщину, хотя обидят тебя другие, но ты будешь бить ее, как твой отец... - Стой! - закричал я, едва не вывихнув челюсть. Меня знобило и трясло, зубы стучали. - Стой, я клянусь! - в отчаянии кричал я. - Кто ты там: Бог или черт, или Великое Зло! Никогда! Слышишь, никогда не обижу НЕВИНОВНОГО. Буду мстить только ТЕМ и бить только ТЕХ. Если нарушу клятву - убей меня! Клянусь!

[email protected] Владимир Егоров

ЧЕРНАЯ МАГИЯ

Старик упал. Верзила, потер слегка покрасневший кулак, мгновение смотрел, как по небритым щекам убогого течет кровь, а затем обстоятельно вытер ноги об его лицо. - Что вы делаете! Мужчины! Прекратите это безобразие! Я позову милицию! взвизгнула полная дама в старомодной шапочке. Пассажиры отворачивались с каменными лицами. Я тоже сделал каменное лицо. Автобус подошел к остановке. Верзила оттолкнул молодого человека интеллигентного вида, поспешно шарахнувшегося в сторону, и соскочил со ступенек. Но я успел хлестнуть его вдогонку своим невидимым щупальцем. Мы поехали дальше. Почему-то мне стало интересно, и я придвинулся к окну. Верзила переходил улицу. Он шел быстрой походкой крутого парня и не смотрел по сторонам. Его сбил огромный грузовик-фургон. Автобус уже заворачивал, но я ясно увидел, как кожаная куртка крутого мелькнула в воздухе, как брызнули на мостовую его мозги, когда он ударился о бортик тротуара. Это была третья смерть за сегодняшний день. Я отвернулся. Визгливая дама вытирала кровь старику, которому кто-то уступил место. Дед мотал головой и порывался лечь. У него было сотрясение средней тяжести. Рядом неловко стояли добровольцы, готовые отвести его в травмпункт. Я снова выпустил щупальце, на этот раз с другой целью. Взгляд у раненного заметно прояснился, и ссадина больше не кровоточила. Вот и моя остановка- пора выходить. Все скромные познания о правилах дорожного движения говорили мне о том, что водителя грузовика оправдают. Но все равно, это могло быть первым признаком новой опасной тенденции; удивительно, как она не проявилась ранее. Однако я слишком устал, чтобы переживать еще и по этому поводу. Чисто автоматически я выбрал искомый дом и вошел в подъезд, пропахший человеческой мочой и пивом. На батарее сидели подростки, они курили и смачно ругались матом под аккомпанемент пропитого женского голоса из двухкассетника. - Гражданин, закурить не найдется?! - Я не курю. - Какая жалость, а по виду не скажешь, такой умный дядя... а... а...внезапно для дружков парень осел под моим взглядом, откинулся к стене и плотно прижался к ней, вытирая курткой всю ту пакость из пепла и слюны, что недавно там оставил. К моему удивлению он сумел-таки выдавить из себя еще какие-то звуки, когда его горло стиснула сомкнувшаяся капканом холодная пустота. - Сам не курю и Вам не советую! - произнес я и шагнул в лифт... Дверь открыл худощавый человек неопределенного возраста. Он мельком взглянул на меня и предложил войти. Я подумал, что он либо очень отважен, либо просто не тот, кого я ищу. - Нет, - ответил он на мой невысказанный вопрос, - Я отдаю себе отчет в том, кто преступил порог моего дома, - тут он выразительно посмотрел чуть выше моей головы, туда, где клубился невидимый для обычных людей призрачный нимб, - Но мне непонятно, зачем я мог вам понадобиться. Моя смерть отсрочит вашу не более, чем любая другая. Он был почти телепатом. Мне это понравилось. - Мне хочется исцелиться, - сказал я. Мы помолчали. - Расскажите все сначала, - попросил он. Это мне тоже понравилось. Другие никогда об этом не просили, впрочем, их было немного. Я вздохнул и стал говорить: - По профессии я химик. Органик. Тонкий органический синтез, ну и все такое. Хобби - старинные книги. Когда все это началось, я получал еще достаточно, чтобы кое-что себе позволить, и у меня были связи среди библиофилов. Рос я в обычной семье служащих, учился в аспирантуре, в общем, ничего особенного собой не представлял. Своей семьи у меня не было... да и сейчас нет. Я ухаживал за одной девушкой, которая особого внимания на меня не обращала, но я ее очень любил... - А сейчас? - перебил он меня. - Что? Нет, сейчас нет. Я все расскажу по порядку. Она просто увлеклась одним подонком и вышла за него замуж. Понимаете, она вышла по любви и, наверное, была с ним по-своему счастлива... но он - действительно, подонок. Был. Я понимал это вполне объективно, но ничего поделать не мог. Он выглядел чертовски представительным и вместе с тем остроумным. Вообще, такая яркая, энергичная личность, но внутри пустышка. Девушка не пожелала это замечать, она упала в моих глазах, а жуткое ощущение горечи осталось. Я замкнулся в себе и стал думать о природе добра и зла. Пригодились коллекционные фолианты. Читал, размышлял. Короче, пришел к выводу, что зло существует потому, что Творение еще не закончено. Тут я посмотрел на него. Он кивнул и попросил продолжать. Так вот, по моей теории выходило, что зло самостоятельного значения не имеет, оно просто существует на фоне добра, как "дырки" в полупроводнике на фоне электронов, как трещина - на фоне материала, ну и так далее. Но все эти рассуждения большого облегчения мне не принесли. Я ведь стремился не спрятаться от реальности, а вмешаться в нее, я грезил справедливостью. Путь боевика-мстителя для меня не подходил, мои возможности этого не позволяли. Тут я снова взглянул на него. - Вы знаете, как тушат степные пожары? Поджигают траву - естественно, при соответствующих условиях - впереди огня. Лишенный пищи, он гибнет. Точно также трещина, наткнувшись на полость, останавливает свое разрушительное продвижение. - Это не ново, - спокойно сказал он, - но зла злом не поправишь, оно только умножится. - А вы задумывались когда-нибудь, как карает карма? Кто возьмет на себя роль палача для негодяя, не боясь уподобиться, в конце концов, ему же? Только другой негодяй. Карма просто концентрирует зло, и оно исчезает, съеденное самим собой... - Вы отвлеклись. Я пожал плечами. - Все остальное очень просто. Чтобы уничтожить зло малое, конкретное, надо дополнить его до зла абсолютного, абстрактного. Те, кто пытались просто адекватно отвечать, терпели неудачу по причине негодности инструмента столь же малого зла, как и то, что они пытались уничтожить. В результате зло, действительно, умножалось. Ведь его намного меньше, чем добра, если убрать откуда-либо все хорошее, этот объект попросту исчезнет, распадется, будь то молекула, Вселенная, или живой организм. В научном же смысле злом является энтропия, ибо хаос существует только на фоне порядка. - Не наоборот? - Нет, ведь порядков может быть много, с различными свойствами, а хаос всегда один и тот же. Трещины в любом материале одинаковы, признаки упадка любого государства похожи, ну и тому подобное. Короче, анализируя древние рецепты, я отыскал состав снадобья, которое так перестроило мой обмен веществ, что вся энтропия, которую я теперь сбрасываю в окружающую среду, не рассеивается в мире равномерно, а концентрируется около меня в определенной структуре. - Не слишком характерное поведение для энтропии. - Мне не хотелось бы без нужды вдаваться в детали. Кроме, того, этот сгусток управляем моей волей, что я, действительно, понимаю хуже. - Вы приручили демона... - Которого вынужден кормить, иначе он съест меня. Первым, кого я уничтожил, был бывший муж моей безответной любви, к тому моменту они уже развелись. Мой демон был слаб тогда, и тот подлец не умер сразу, он облучился при попытке вывезти за рубеж расщепляющиеся материалы и перед смертью месяца три провалялся в больнице. Ну а теперь я могу разрушать даже неодушевленные предметы, только отсрочки мне это пока не прибавляет... - Смерть всегда наступает от естественных причин? Я вспомнил сегодняшний случай: - Пока что было так. Однако боюсь, это может измениться, и будут страдать невиновные. Один раз мне очень были нужны деньги, я дрался до смерти на подпольном ринге с настоящим терминатором, и победил. Воцарилось молчание. Мой собеседник размышлял, прикрыв глаза. - Много их было? - Убитых? - он кивнул - Много. Два года назад я должен был разрушать по одному человеку в неделю, чтобы чувствовать себя здоровым, сейчас - по одному в день. Кроме того, мне часто случалось, так сказать, перекрывать норму. - И откуда же вы их берете? - Я работаю журналистом в газете, веду криминальную хронику. Кроме того, есть в городе места, где временами такое творится... Не беспокойтесь, я еще не начал питаться случайными прохожими, вполне хватает подонков. Но по моим подсчетам, если я не вылечусь в течение двух ближайших месяцев, то со мной произойдет нечто страшное. Может быть, я сойду с ума и начну убивать всех подряд. Может быть, меня съест-таки мой демон. В любом случае, так продолжаться дальше не может. Вот почему я здесь. Он прошелся по комнате, прижался лбом к оконному стеклу. - Вы должны покаяться. Искренне простить их всех, начиная с самого первого. - Тогда вы поможете мне? - Тогда - да. И только тогда! Я стал собираться. У выхода он пожал мне руку и сказал: - У вас должны быть очень необычные экскременты. - Хотите, принесу? Он улыбнулся и ответил: "Специально не надо." Безусловно, он по-своему прав. Скорее всего, он просто не мог иначе. Так же, как я не мог выполнить его требование. Конечно, можно было бы рассказать ему и об отпущенном из психушки людоеде, убившем и съевшем невесть сколько женщин. Поведать и о секте поклонников Сатаны, сжигавших заживо детей и состоявшей из отпрысков настолько высокопоставленных родителей, что ни строчки о них не просочилось ни в какое печатное издание, даже после того, как дело было полностью раскрыто, не говоря уже о наказании. Можно было бы упомянуть и о работорговцах, продающих девчонок кавказским бандам для одноразового использования, и о хирурге, убивавшем ради продажи органов своих пациентов, и о директоре завода, отравившем реку и вместе с ней жителей всех деревень вниз по течению... Да мало ли их было! Но это все равно ничего бы не решило. И прости я всех этих - кем должен был бы оказаться я сам, столь настойчиво и коварно отправлявший их в ад до срока?! Подходя к своему дому, я услышал шум. За углом два омоновца били дубинками хрипевшую девушку. Через секунду их застрелил из двустволки выстрелами в голову наспех одетый кряжистый бородач, выскочивший из ближайшего подъезда. Ружье он бросил, а девушку унес на руках. Я тщательно потоптался возле трупов, извлек из кобур пистолеты. Затем подобрал двустволку и аккуратно протер ее носовым платком. В конце улицы мелькнул свет фар. Возможно, это наряд. Только бы успеть! Сталь плохо поддается магии, по сравнению с живой материей, конечно. Ее, словно грубую пищу, надо долго переваривать. Ну, да вода камень точит... Затем я сдамся. Если меня не пристрелят на месте, то я еще успею поработать в СИЗО, а может быть, и в какой-нибудь зоне... Тишину мрачного октябрьского вечера нарушил лязг гусениц. Если не ошибаюсь - это танковый силуэт. Так что работы у меня - через край...