Народная Библиотека Владимира Высоцкого - Михаил Зуев

1967 Два письма

I. Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный! Во первых строках письма шлю тебе привет. Вот приедешь ты, боюсь, занятой, нарядный Не заглянешь и домой, - сразу в сельсовет. Как уехал ты - я в крик, - бабы прибежали. "Ой, разлуки, - говорят, - ей не перенесть". Так скучала за тобой, что меня держали, Хоть причины не скучать очень даже есть. Тута Пашка приходил - кум твой окаянный, Еле-еле не далась - даже щас дрожу. Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный Перед тем как приставать, пьет для куражу. Ты, болтают, получил премию большую; Будто Борька, наш бугай, - первый чемпион... К злыдню этому быку я тебя ревную И люблю тебя сильней, нежели чем он. Ты приснился мне во сне - пьяный, злой, угрюмый, Если думаешь чего - так не мучь себя: С агрономом я прошлась, - только ты не думай Говорили мы весь час только про тебя. Я-то ладно, а вот ты - страшно за тебя-то: Тут недавно приезжал очень важный чин, Так в столице, говорит, всякие развраты, Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин. Ты уж Коля, там не пей - потерпи до дому, Дома можно хоть чего: можешь - хоть в запой! Мне не надо никого - даже агроному, Хоть культурный человек - не сравню с тобой. Наш амбар в дожди течет - прохудился, верно, Без тебя невмоготу - кто создаст уют?! Хоть какой, но приезжай - жду тебя безмерно! Если можешь, напиши - что там продают. II. Не пиши мне про любовь - не поверю я: Мне вот тут уже дела твои прошлые. Слушай лучше: тут - с лавсаном материя, Если хочешь, я куплю - вещь хорошая. Водки я пока не пью - ну ни стопочки! Экономлю и не ем даже супу я, Потому что я куплю тебе кофточку, Потому что я люблю тебя, глупая. Был в балете, - мужики девок лапают. Девки - все как на подбор - в белых тапочках. Вот пишу, а слезы душат и капают: Не давай себя хватать, моя лапочка! Наш бугай - один из первых на выставке. А сперва кричали - будто бракованный, Но очухались - и вот дали приз-таки: Весь в медалях он лежит, запакованный. Председателю скажи, пусть избу мою Кроет нынче же, и пусть травку выкосют, А не то я телок крыть - не подумаю: Рекордсмена портить мне - на-кось, выкуси! Пусть починют наш амбар - ведь не гнить зерну! Будет Пашка приставать - с им как с предателем! С агрономом не гуляй, - ноги выдерну, Можешь раза два пройтись с председателем. До свидания, я - в ГУМ, за покупками: Это - вроде наш лабаз, но - со стеклами... Ты мне можешь надоесть с полушубками, В сером платьице с узорами блеклыми. ...Тут стоит культурный парк по-над речкою, В ем гуляю - и плюю только в урны я. Но ты, конечно, не поймешь - там, за печкою, Потому - ты темнота некультурная. # 007

1967 Случай на шахте

Сидели пили вразнобой "Мадеру", "старку", "зверобой" И вдруг нас всех зовут в забой, до одного: У нас - стахановец, гагановец, Загладовец, - и надо ведь, Чтоб завалило именно его. Он - в прошлом младший офицер, Его нам ставили в пример, Он был, как юный пионер - всегда готов, И вот он прямо с корабля Пришел стране давать угля, А вот сегодня - наломал, как видно, дров. Спустились в штрек, и бывший зек Большого риска человек Сказал: "Беда для нас для всех, для всех одна: Вот раскопаем - он опять Начнет три нормы выполнять, Начнет стране угля давать - и нам хана. Так что, вы, братцы, - не стараться, А поработаем с прохладцей Один за всех и все за одного". ...Служил он в Таллине при Сталине Теперь лежит заваленный, Нам жаль по-человечески его... # 008

1967 Ой, где был я вчера

Ой, где был я вчера - не найду, хоть убей! Только помню, что стены - с обоями, Помню - Клавка была, и подруга при ей, Целовался на кухне с обоими. А наутро я встал Мне давай сообщать, Что хозяйку ругал, Всех хотел застращать, Будто голым скакал, Будто песни орал, А отец, говорил, У меня - генерал! А потом рвал рубаху и бил себя в грудь, Говорил, будто все меня продали, И гостям, говорят, не давал продыхнуть Донимал их блатными аккордами. А потом кончил пить Потому что устал, Начал об пол крушить Благородный хрусталь, Лил на стены вино, А кофейный сервиз, Растворивши окно, Взял да выбросил вниз. И никто мне не мог даже слова сказать. Но потом потихоньку оправились, Навалились гурьбой, стали руки вязать, А потом уже - все позабавились. Кто - плевал мне в лицо, А кто - водку лил в рот, А какой-то танцор Бил ногами в живот... Молодая вдова, Верность мужу храня, Ведь живем однова Пожалела меня. И бледнел я на кухне разбитым лицом, Делал вид, что пошел на попятную, "Развяжите, - кричал, - да и дело с концом!" Развязали, - но вилки попрятали. Тут вообще началось Не опишешь в словах, И откуда взялось Столько силы в руках! Я как раненый зверь Напоследок чудил: Выбил окна и дверь И балкон уронил. Ой, где был я вчера - не найду днем с огнем! Только помню, что стены - с обоями, И осталось лицо - и побои на нем, Ну куда теперь выйти с побоями! ...Если правда оно Ну, хотя бы на треть, Остается одно: Только лечь помереть! Хорошо, что вдова Все смогла пережить, Пожалела меня И взяла к себе жить. # 009

1967 Зарисовка о Ленинграде

В Ленинграде-городе у Пяти Углов Получил по морде Саня Соколов: Пел немузыкально, скандалил, Ну и, значит, правильно, что дали. В Ленинграде-городе тишь и благодать! Где шпана и воры где? Просто не видать! Не сравнить с Афинами прохладно, Правда - шведы с финнами, ну ладно! В Ленинграде-городе как везде, такси, Но не остановите даже не проси! Если сильно водку пьешь по пьянке Не захочешь, а дойдешь к стоянке! # 010

1967 Сказка о несчастных сказочных персонажах

На краю края земли, где небо ясное Как бы вроде даже сходит за кордон, На горе стояло здание ужасное, Издаля напоминавшее ООН. Все сверкает как зарница Красота, - но только вот В этом здании царица В заточении живет. И Кощей Бессмертный грубую животную Это здание поставил охранять, Но по-своему несчастное и кроткое, Может, было то животное - как знать! От большой тоски по маме Вечно чудище в слезах, Ведь оно с семью главами, О пятнадцати глазах. Сам Кащей (он мог бы раньше - врукопашную) От любви к царице высох и увял Стал по-своему несчастным старикашкою, Ну а зверь - его к царице не пускал. "Пропусти меня, чего там. Я ж от страсти трепещу!.." "Хоть снимай меня с работы Ни за что не пропущу!" Добрый молодец Иван решил попасть туда: Мол, видали мы кощеев, так-растак! Он все время: где чего - так сразу шасть туда, Он по-своему несчастный был - дурак! То ли выпь захохотала, То ли филин заикал, На душе тоскливо стало У Ивана-дурака. Началися его подвиги напрасные, С баб-ягами никчемушная борьба, Тоже ведь она по-своему несчастная Эта самая лесная голытьба. Скольких ведьмочек пошибнул! Двух молоденьких, в соку, Как увидел утром - всхлипнул: Жалко стало, дураку! Но, однако же, приблизился, дремотное Состоянье превозмог свое Иван, В уголку лежало бедное животное, Все главы свои склонившее в фонтан. Тут Иван к нему сигает Рубит головы спеша, И к Кощею подступает, Кладенцом своим маша. И грозит он старику двухтыщелетнему. "Щас, - говорит, - бороду-то мигом обстригу! Так умри ты, сгинь, Кощей!" А тот в ответ ему: "Я бы - рад, но я бессмертный - не могу!" Но Иван себя не помнит: "Ах ты, гнусный фабрикант! Вон настроил сколько комнат, Девку спрятал, интриган! Я докончу дело, взявши обязательство!.." И от этих-то неслыханных речей Умер сам Кощей, без всякого вмешательства, Он неграмотный, отсталый был Кощей. А Иван, от гнева красный, Пнул Кощея, плюнул в пол И к по-своему несчастной Бедной узнице взошел!.. # 011

1967 Запретили все цари всем царевичамї

Запретили все цари всем царевичам Строго-настрого ходить по Гуревичам, К Рабиновичам не сметь, тоже - к Шифманам! Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам. В основном же речь идет за Гуревичей: Царский род ну так и прет к ихней девичьей Там три дочки - три сестры, три красавицы... За царевичей цари опасаются. И Гуревичи всю жизнь озабочены: Хоть живьем в гробы ложись из-за доченек! Не устали бы про них песню петь бы мы, Но назвали всех троих дочек ведьмами. И сожгли всех трех цари их, умеючи, И рыдали до зари все царевичи, Не успел растаять дым костров еще А царевичи пошли к Рабиновичам. Там три дочки - три сестры, три красавицы. И опять, опять цари опасаются... Ну, а Шифманы смекнули - и Жмеринку Вмиг покинули, махнули в Америку. # 012

1967 Бывало, Пушкина читалї

Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я Про дуб зеленый и про цепь златую там. И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья, Командированный по пушкинским местам. Мед и пиво предпочел зелью приворотному, Хоть у Пушкина прочел: "Не попало в рот ему..." Правда, пиво, как назло, Горьковато стало, Все ж не можно, чтоб текло Прям куда попало! Работал я на ГЭСах, ТЭЦах и каналах, Я видел всякое, но тут я онемел: Зеленый дуб, как есть, был весь в инициалах, А Коля Волков здесь особо преуспел. И в поэтических горячих моих жилах, Разгоряченных после чайной донельзя, Я начал бешено копаться в старожилах, Но, видно, выпала мне горькая стезя. Лежали банки на невидимой дорожке, А изб на ножках - здесь не видели таких. Попались две худые мартовские кошки, Просил попеть, но результатов никаких. # 013