Многослов-2, или Записки офигевшего человека - Андрей Максимов

Тоже знаменитый, но австрийский и одновременно американский экономист, социолог и историк Йозеф Алоиз Шумпетер утверждал, что демократия – это всего лишь система, в которой на соревновательной основе выбирают правителей. И все, что ли? Как-то больно узко получается.

Выдающийся историк, которого нередко называют «основоположником российской истории», Василий Татищев, живший, кстати, в первой четверти XVIII века, сообщал про демократию две новости – хорошую и плохую. Хорошая заключалась в том, что демократия есть идеальная форма правления. Плохая: в России она себя никогда не оправдает. Самодержавие, говорил он, одно только и способно обеспечить главенство закона, даже если оно и несет «жестокий страх». Географические и политические условия России, считал Татищев, делают сконцентрированную в одном месте абсолютную власть неизбежной. Ну и чего? Как-то обидно жить в стране, где демократия невозможна по определению.

Многие политологи склонны соединять развитие демократии и развитие экономики. Когда читаешь их труды, понимаешь: демократия – это такой подарок экономически развитым странам. Даже цифры конкретные приводят исследователи. Скажем, если на протяжении 8–15 лет демократических реформ уровень дохода на душу населения не превышает 3 тысяч долларов – демократия заканчивается. Есть еще более жесткие цифры: в стране с доходом на душу населения ниже 1000 долларов демократия живет восемь лет. Если доходы колеблются между 1000 и 2000 долларов, демократия может существовать в среднем 18 лет. Если средний доход превышает 6 тысяч долларов, то демократия будет жить в веках. Ни в одной стране мира с доходом на душу населения выше, чем 6 тысяч долларов, не произошло краха демократии.

Эти цифры взяты мной из сборника «Теория и практика демократии. Избранные тексты». И им можно запросто не верить. Буквально, как посмотришь «с холодным вниманьем вокруг» на Родину свою, так прям не хочется верить ни цифрам, ни цитатам. Только вот не ясно: а кому верить? Чему? Как послушаешь руководителей всех – подчеркиваю – всех наших партий, так любой говорит о необходимости строительства подлинной – подчеркиваю – подлинной демократии. То есть окончательно хотят нас запутать: тут с демократией не вдруг разберешься, а оказывается, что она еще может быть подлинной и не подлинной.

Не так давно телеканал «Россия» провел акцию «Имя России»: жителям страны было предложено назвать 12 людей, которые внесли наибольший вклад в историю нашей страны. В этот список вошли четыре кровавых тирана: Петр I, Иван Грозный, Ленин и Сталин. Екатерину II и Александра II (они тоже – в почетном списке) при всем моем уважении, также трудно назвать демократами. Ни Горбачев, ни Ельцин – политики, благодаря которым в России начались демократические перемены, – в список не вошли.

Для моих сограждан словосочетание «демократические ценности», конечно, менее понятно, чем, скажем, слово «порядок». Оно и понятно. Едва в 1861 году было уничтожено крепостное право, как – по историческим меркам через мгновение – вдарила Октябрьская революция, и началось новое коммунистическое рабство, которое длилось без малого век. Мы не то, чтобы не готовы к демократии, мы как-то с ней не очень знакомы. А может быть, прав Татищев: демократия не наше дело? Но тогда что остается – тирания? В это совсем неохота верить.

И снова, и снова в который уж раз пытаешься разобраться в том, что же такое демократия. Если я (подозреваю, что я не один) и офигел особенно от какого-нибудь слова, так как раз от этого, столь часто его употребляют самые разные люди и в самых разных контекстах.

И снова возвращаешься к сути слова: демократия – это власть народа. И все. Так решим. Печать поставим. Пойдем к другим словам.

Ну, во-первых, выяснилось, что власть не народа, а меньшей его части.

Хорошо. Пусть так.

Ну а во-вторых, ни в одной стране мира народ властвовать не хочет. Периодически желает бунтовать, по-мелкому или по-крупному – это как получится. Но так, чтобы властвовать, то есть отвечать за то, что происходит в стране, – к этому ни одна нация в мире не стремится. Я не знаю в мировой истории ни одного случая, когда бы народ собрался на площади и сказал сам себе: «Да, мы живем плохо. Но мы сами выбрали этого идиота, поэтому разойдемся по домам и будем терпеливо ждать, пока истечет срок его полномочий».

Народ никогда и ни за что отвечать не может. А без ответственности, понятно, невозможна никакая власть.

Чего хочет народ? Любой. В любой стране мира. Народ жаждет, чтобы начальство имело его в виду, а лучше – чтоб оно его боялось. Любой народ всегда считает, что начальник (тем более выборный) ему, народу, что-нибудь должен.

Поэтому задача начальства состоит не в том, чтобы пустить народ к власти – это не надо ни народу, ни начальству, а в том, чтобы показать: оно, начальство, имеет в виду народ.

Для яркой демонстрации уважения начальства к своему народу и были придуманы выборы. Что такое выборы нынче? Это удачно проведенная политтехнологическая операция. Нас ведь, скажем, вовсе не удивляет сама по себе постановка вопроса: чем больше денег дается на выборы кандидату, тем больше у него шансов победить. Этот вывод означает одно: мнение народа легко и ненавязчиво формируется с помощью всякого рода технологий.

Когда мы говорим о выборах, скажем, президента, мы имеем в виду то, что народ должен выбрать себе руководителя. На самом же деле все происходит с точностью до наоборот: руководитель с помощью политтехнологий формирует себе тот народ, который за него проголосует. То есть можно сказать: во всех демократических странах не люди выбирают президента, а президент выбирает тот народ, который отдаст ему свои голоса.

Немаловажно заметить, что в большинстве западных стран (которые мы чуть подобострастно называем развитыми) выборы считаются состоявшимися, если в них приняли участие 50 % избирателей. Эти чудесные люди называются «политически активная часть электората». С одной стороны, даже в развитых демократиях выбор осуществляет лишь половина населения. А с другой – очевидно, что на этих политически активных людей лидеру проще воздействовать.

Вот, собственно, к чему реально привело развитие демократии в мире.

Докопаться до сути демократии, мне кажется, невозможно. Потому что их, этих самых сутей, слишком уж много. Поэтому всегда надо понимать, что, когда кто-то говорит о демократии, он может иметь в виду совсем не то, что вы. Посетивший Россию в 1937 (!!!) году великий Лион Фейхтвангер писал с удивлением: «Советские люди утверждают, что только они одни обладают фактической демократией и что в так называемых демократических странах эта свобода имеет чисто формальный характер». В разгул репрессий люди всерьез верили, что живут в самой демократической стране мира!

Если еще можно как-то определить, что такое отсутствие демократии, то, что такое подлинная демократия – понять очень трудно.

Часто повторяются слова о том, что демократия – оптимальная система правления. Что, может быть, даже если она и не самая хорошая, ничего лучше не придумано. Оно, конечно, так. Потому что, если не демократия – значит, либо тирания, либо анархия. И то и другое – хуже.

И это правильно. Может быть, самое точное определение демократии то, что она – не тирания и не анархия. Правда, любой специалист по логике вам скажет, что нельзя делать определение через отрицание. Но хоть так…

Безусловно, что демократия – лучшая на сегодня форма правления. Однако мне кажется, когда мы говорим о демократии, надо очень хорошо понимать условность всех наших выводов. Поэтому не стоит клясться некими демократическими принципами. И не стоит видеть в демократии врага. И не стоит, по-моему, спорить на уровне «демократично – не демократично».

Может быть, был прав наш великий философ Николай Бердяев, который почти 100 лет назад заметил: «Царство демократии не есть новая форма государственности, это – особый дух».

Как ни парадоксально, это определение Бердяева, быть может, самое точное. Мы демократию не столько понимаем, сколько ощущаем. Для кого-то – это все то хорошее, что есть в государстве. Для кого-то – все самое плохое.

Вот и вернулись мы к тому, с чего начали наш разговор…

В общем, придется согласиться с великим мудрецом Уинстоном Черчиллем: «Демократия – это худший способ управления страной, если не считать тех способов, к которым до сих пор прибегало человечество».

Многие мои соотечественники убеждены: там, где есть демократия, там нет денег. Мол, при демократах у нас в стане все деньги и пропали.

Я, например, в этом вовсе не уверен. Можно подумать, до демократии их было навалом.

Во всяком случае, в моих «Записках…» сразу за разговором о демократии следует разговор о деньгах.