Поломанная (СИ) - Мун Никта

Она касается его. Чувствует ток. Он сосредоточен на кончиках пальцев, потихоньку расползаясь по всему телу. Лекс кажется, что она не дышала все эти четыре года. Будто ее замуровали в бункер, где она ничего не видела и не слышала. А сейчас все ярко. Да так, что хочется кричать от восторга.

Но через всю эту пелену. Алексия чувствует еще кое-что волнительное. Рука, которая все это время лежала на талии, исчезает, как и тело. Мстислав отступает от нее, теперь не прикасается. Отнимая безопасное место. Будто толкает в пропасть. Ей некомфортно от этого. Яркость момента от касания с когда-то любимым человеком меркнет.

Алексия делает неуверенный шаг. Получая в ответ нежность в глазах и теплую улыбку. Противоречивые чувства одолевают. Мучают. Ей хочет побыть с Андреем рядом. Почувствовать его прикосновения. Утонуть в нем. Но ей так же не хочется уходить от Мстислава. Ведь рядом с ним безопасно и спокойно. Она делает несколько шагов рядом со сводным братом, а мысли отчего-то тянутся к оставшемуся мужчине около столика. Хочется обернуться. Посмотреть на него.

И снова этот выматывающий кавардак в голове. Слишком много эмоций и противоречий. Лекс снова ощущает давление. Внутренний маятник давно сбился с ритма, а времени, чтобы взять себя в руки и вернуть хрупкое равновесие, нет.

До ее слуха неожиданно долетает уверенный низкий глубокий голос, даря новую волну спокойствия.

— Виталина, не откажешь мне в танце?

Люди немного расступаются, давая путь молодым парам. Лекс внутри сжимается, проходя мимо незнакомцев. Она идет слегка позади брата, спиной ощущая взгляд его лучшего друга. И почему-то именно сзади идущий, придает сил двигаться дальше, сквозь неприятные ощущения от случайных прикосновений чужаков.

Они не углубляются в центр негласного танцпола, остаются на краю. Композиция меняется. Чувственная скрипка дарит медленный танец.

Между ними небольшое расстояние. Граница. Ведь они сводные брат и сестра. Мужские руки — одна между лапоток, другая чуть ниже. Женские руки — одна на мужском плече, другая на ключице. Лекс кажется, что она чувствует, как бьется его сердце, так быстро и волнительно. В прочем, как и ее.

Они двигаются медленно. Прислушиваются к ощущениям. Внутри фейерверк. Яркий. Режущий. Алексия прикрывает глаза в наслаждении. Она ощущает его горячее дыхание, такой знакомый до боли парфюм. Бросает в жар от его сильных рук. Она тает и плавится. И чувствует себя живой.

Как странно. Человеку многого не надо. Лишь бы был родной человек рядом. И тогда черно-белое исчезает, а мир окрашивается яркими красками.

Алексия чувствует себя окрыленной. В его объятьях тепло и уютно. Здесь ее дом. Душа. Кислород. Жизнь. И погибель. Хочется прижаться к родному телу, наплевав на приличие. От этого желания тело пробивает мелкая дрожь. Она снова пытается бороться с собой. Уговаривает, перетерпеть.

— Ты дрожишь, — нежный шепот в районе виска. Новый удар в девичье сердце.

Мурашки, маленькие предатели, выдают и так оголенные чувства.

— Посмотри на меня.

Его шепот, это новый нелегальный наркотик. Чистый кайф для ушей. Это то, чему Лекс никогда не могла сопротивляться. Повинуется без всяких колебаний.

Глаза в глаза и мир один на двоих. Воздух один на двоих. Жизнь одна на двоих.

— Боже! Как ты прекрасна!

Она падает в пропасть от его слов. Проклиная себя. Ведь клялась, больше не верить ни единому слову. Но она снова верит, утопая в ласке мужского шепота. В голубых глазах непостижимая бездна. На желанных губах манящий поцелуй, пропитанный ядом. Лекс физически ощущает невероятное желание коснуться их. Вкусить этот яд, чтобы окончательно сойти с ума. Она на грани. С каждой секундой сопротивляться искушению все сложнее.

— Я так скучал!

От этих слов невероятно больно. Душа горит, раздираясь в клочья.

Скучал? Тогда почему не приехал? Почему не помог? Почему оставил одну? Почему бросил? Скучал? Пока ты скучал, я умирала!

Хочется плакать. Выть. Наорать. Ударить. Устроить истерику. Но она спокойно танцует в его объятьях и смотрит в безумно красивые глаза, цвета ясного неба. Пока остатки израненной души догорают на костре, подпитанный его шепотом.

— Прошу тебя, не молчи! — Ему жизненно необходимо услышать голос. Такой родной и любимый.

Прежде чем, хоть что-то сказать, она улыбается. По-детски искренне и наивно. Глаза сверкают и ему кажется, что сейчас увидит ее кристальные слезы.

— Я рада, что ты нашел свою любовь.

Удар. Он слышит в этих словах подтекст . Рада, что нашел мне замену.

Тебя не заменить! Я по-прежнему люблю тебя! Так и остается на губах. Их время вышло. Танец закончился.

Как бы больно не было, Алексия выдирает себя из родных объятий, стремительно двигаясь к выходу. Она упорно игнорирует неожиданные столкновения с людьми. Голова кругом. В легких закончился воздух. А сердце… оно будто больше не бьется.

Удивительно, как мало нужно времени, чтобы почувствовать себя живой и окончательно потерять себя. Алексии потребовалось всего три минуты.

Ночной воздух удушлив. Его не хватает, чтобы развеять туман в голове и душевный крик. Больно. Это чертовски больно. Что-то сковывает внутри, рвется наружу. Но Лекс мучает себя, пытаясь загнать эмоции в клетку. Взять себя в руку. Но это получается откровенно плохо. Она никогда не могла усмирить бунт внутри себя.

Нежные руки на талии, немного приводят в чувства. Брюнетка даже и не заметила, как все это время задыхалась. Громко и тяжело глотая воздух.

— Дыши. Вот так. Слушай мой голос.

И Алексия слушает. Сосредоточилась на размеренном дыхании подруги и на спокойном голосе.

— Вот так вот. Молодец, девочка. Ты справилась.

— Нет.

— Что нет, милая?

— Не справилась, Ви. Я облажалась. Снова.

Шепчет брюнетка между вздохами.

— Я не смогла.

— Что не смогла?

— Не смогла пожалеть счастье и отпустить.

Виталина смотрит нежной грустью на подругу. Ей больше нечего сказать. Она просто обнимает, даря свою защиту.

Алексия приходит в себя медленно. Тело перестает трястись. Голос дрожать. Но внутри еще не скоро станет легко и спокойно.

Они куда-то идут. Подальше от филармонии. Подальше от него. Если бы можно было бы убежать от себя, Лекс давно бы это сделала. Но к сожалению это не возможно. Она мысленно снова и снова возвращается к танцу. К нему. В его объятья. В ушах еще до сих пор звенит его шепот. А под сетчаткой синева его глаз. Если в мире и существует ад, то для Алексии это он и есть. Она угодила в него еще четыре года назад, а сейчас будто продлила пропуск. Открывая для себя новый уровень пыток.

— Устала, — шепчет брюнетка. Девушка садится на скамейку около остановки, до которой подруги успели дойти.

И это не физическая усталость. Она вымотана морально. Выжита. Уничтожена. Все синонимы слова убита, безусловно, подойдут.

— Удивительно. Все фобии прошли, как только стало больно. — Ухмыльнулась Алексия. — Мне что нужно вечно страдать, чтобы чувствовать себя нормальной?

Виталина не успевает ответить, как около них останавливается черный Land Cruser Prado. Окно с водительской стороны опускает.

— Подвести.

Мстислав, как всегда, спокойный, уверенный в себе, готовый прийти на помощь. Но от этого отчего-то не становится легче. Лекс до сих пор чувствует свои ощущения рядом с ним. Его руку на своей талии. И становится только хуже. Она запуталась. Но вопреки самой себе, тепло улыбается и без слов идет к дверце заднего сидения. Ей сейчас это нужно. Нужно почувствовать безопасность, которая неизменно появляется рядом с ним.

В салоне играет спокойная музыка. Алексия расслабляется, утопая в мужской ауре. Глаза сами собой прикрываются.

— Смертельно болит голова, — говорит брюнетка.

— Давай заедем в аптеку, купим таблеток, примешь, и тебе станет легче. — Тут же отзывается Ви, а Тис кивает, принимая просьбу.

— Цианистый калий, пожалуйста.

— Не настолько легче, милая, — грустно ухмыляется Виталина.