МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Владимир Казаков

— Время выстрелов и передачи совпадает?

— Как видишь.

Неводов пододвинул к себе лист бумаги.

«1 — 1 — 1 — 1 — 3»

Выписанный на бумажку текст цифрограммы гипнотизировал. Что значили цифры? Передача с самолета исключается. Стреляли и передавали. Один? Двое? Тот, кого он подозревал, спал. Тогда есть другой? Обязательно есть, и он должен иметь отношение к событиям, пусть косвенное, пусть незначительное, но должен.

Неводов посидел недвижимо, потом написал на листе:

«Р.П. — АВТОМАТИЧЕСКИЙ ПЕРЕДАЧИ, КРОМЕ ПОСЛЕДНЕЙ, ВЕЛИСЬ С САМОЛЕТА.

Кто из летчиков был в Саратове и кто присутствовал при дальнейших событиях?

Первая радиограмма — Смирнов, Лавров, Шейкин, Тугов, Шмидт, Труд.

Вторая радиограмма — Смирнов, Лавров, Шейкин, Тугов, Труд.

Голос с самолета (в полете были) — Шейкин, Тугов.

Третья радиограмма (с той стороны) — Шейкин, Тугов были над территорией противника.

Четвертая радиограмма (борт «СИ-47») — Смирнов, Лавров.

Порча парашютов — Смирнов, Лавров, Шейкин бывали в распоряжении части.

Ранение Шейкина. Под надзором не были только Тугов и Смирнов.

Последняя радиограмма — Смирнов, Лавров, Тугов, Шмидт находились в районе расположения части».

Полковник Кронов, следивший за рукой Неводова, ткнул пальцем в фамилию Тугова:

— Проверь! А Шейкин — точно!

…Едва забрезжил рассвет, Кронов и Неводов пришли на место происшествия. Обстановка прояснилась сразу. Некто в новых кирзовых сапогах (такие недавно получили большинство летчиков) стоял, скрытый кустами, в двадцати метрах от караульного помещения, против окна. Линия полета пули, проведенная зрительно от места попадания через отверстия в окне к предполагаемому глазу стрелявшего, указывала на средний рост человека. Стреляные гильзы лежали у корневища куста. Метрах в пятнадцати валялся пистолет системы «вальтер».

Следы преступника вели к дороге и там исчезали на твердом накатанном грунте.

Пока эксперт возился с оружием, гильзами и следами, полковник Кронов позавтракал, перечитал «дело Тринадцатого» и начал расследование. Им были допрошены многие, в том числе пришедший в сознание Шейкин и лейтенант Тугов. После разговора с ними он приказал позвать Неводова.

— Товарищ полков…

— Давай без солдафонства! — поморщился Кронов. — Подумал я тут… За основу взял твою версию и расчеты. Ты подошел вплотную к Шейкину. Логично. Правда, голых фактов нет, по есть железные косвенные. Вот смотри. Карандаш Шейкина. Ну? Чего молчишь? — нахмурился полковник.

— Слушаю вас.

— Я тебя не слушать пригласил, а возражать! Скажешь, могли подкинуть, старый, мол, прием… А дырка в его кармане от аккумуляторной кислоты? А осколок шприца перед его дверью? И, наконец, на рукоятке «вальтера» следы двух его пальцев! Да, его! И это значит, что он совсем недавно держал «вальтер» в руках. Понимаешь? Он и стрелявший в него из одной компании… Как много улик, Неводов, правда?

— Смущает?

— По правде, да… Но давай восстановим события так, как вижу их я. Диверсия с парашютами с целью вывести из строя несколько асов и ослабить и даже обезглавить дивизию. Арестован Шейкин. На его молчание не надеются, поэтому пытаются убрать и одновременно радируют, а я расшифровываю: «Остался один», и подпись: «Тринадцатый».

— Возможно.

— Именно так по логике событий. Ведь передатчик, как мы решили, автоматический и его можно настроить на цифрограмму заранее… Кто же этот второй, а вернее, Тринадцатый? Пока мы его не знаем. Но я думаю — Тугов.

— Далеко не уверен, товарищ полковник!

— Понимаю! Понимаю, Неводов… Тугов едва выжил в бою за переправу. Тугов имеет алиби — в двадцать три пятьдесят он целовался с твоей радисткой. Тугова ты пригрел у себя, а прежде тщательно проверил… Но размер его сапог точно такой же, как у стрелявшего в Шейкина.

— Таких сапог в дивизии десятки.

— Но имен владельцев этих сапог нет в твоем списке, Неводов!

— Зачем же тогда Тугов принес осколки от шприца? Потопить Шейкина?

— Я не волшебник, не знаю… — Кронов развел руками. — Но у меня нюх, интуиция. Подумай… И если ты подтвердишь мою версию и мы возьмем Тугова, дело кончено!

— А передатчик?

— Он больше не будет загаживать эфир, Неводов. Без человеческих рук он — железка, а руки оторвем! И доложим в Центр.

— Вина Тугова мне представляется миражем, и к тому же вы игнорировали мои соображения о просачивании секретных сведений из штаба.

— Языки, Неводов! С языков капало, а они собирали… Шейкин отдышится и заговорит. Через недельку я рассею твои сомнения.

Выздоравливавший Шейкин не признавался. Он ругал следователей и вообще вел себя возмутительно, часто повторял вычитанное где-то выражение «презумпция невиновности». Зато, взявшись за Тугова, Неводов удивился проницательности старого полковника. Одна из девушек-зенитчиц, жившая вместе с Языковой, вспомнила, что в ту тревожную ночь Татьяна вернулась домой не в двенадцать, а в половине двенадцатого. Это же подтвердила и дневальная по общежитию. Часы зенитчиц и Тугова ходили точно, и, проверив это, Неводов заподозрил, что Тугов специально ввел Татьяну в заблуждение, чтобы иметь алиби. Инсценировав болезнь радистки, Неводов попросил Тугова немного Поработать на рации с соседними отделами СМЕРШа. Татьяна, слушавшая его голос издалека, признала «голосом немца в эфире». Но, узнав, что это говорил Василий Тугов, наотрез отказалась подписать акт опознания.

Пришел пакет из Центра. И вот перед капитаном желтоватый лист с полным текстом цифрограмм. Он сначала нетерпеливо пробегает их глазами, потом читает вдумчиво, почти по слогам:

«1. Связь установил. Помощник нравится. 13.

2. Первый день непогоды уничтожение плавучего моста через Сейм. Полет бреющий. База — Солнцево — Зеленый — цель. Волна 137,4. Группа разведчиков обозначит мост красными ракетами, четыре серии по три штуки. Штурмовик с белой полосой на стабилизаторе не сбивать, пойдет предпоследним. 13».

Неводову хотелось вскочить, бежать на аэродром, но он сдержал себя и продолжал читать:

«3. 23 в 8.00 пришлите спарринг-партнеров на аэродром. 13.

4. Опасность. В условленное время только прием. 13.

5. (Смысл подтверждаем.) Остался один. 13».

«Не торопись, не торопись, не торопись», — твердил себе Неводов, подтягивая поясной ремень и поправляя кобуру с пистолетом. Телефонную трубку он взял осторожно, сначала проведя пальцами по черному эбониту.