Валенсия - Марк Ренуар

- Я этого не говорила, - быстро ответила она, - если бы все мужчины были так робки и нерешительны, как юнцы, женщинам пришлось бы жить с собаками. Но всякой женщине, уважающей хоть немного себя, хочется побыть с мужчиной как человек с человеком, прежде чем отдаться на поруки животным страстям и наслаждениям, когда разум уже спит, а плоть безраздельно торжествует.

- Вы великолепны!

- Этот восторг - пережиток вашей юности. Он вам идет!

- Боже, что бы вы от меня хотели?

- Не более того, чего вы от меня. Будьте сами собой, не нужно детских комплиментов.

- Вы странная.

- Нет. Обыкновенная. Просто до сего времени вам попадались женщины, которые не уважали в себе человека. Вот скажите, что, например, вам больше всего нравится в женщине?

- В каком смысле?

- Во всех отношениях. Я имею в виду ее внешность, ее внутреннее содержание как человека.

- Поверьте, я не могу ответить на этот вопрос. По-моему, каждая женщина привлекает внимание мужчины по разному. Одна - своим умом, другая - веселым характером, третья - своей красотой, - четвертая - телом и т.

Д.

- Я с этим не спорю.

Так женщины действуют, как воспринимают это мужчины, которые не обратят внимания на ум, но будут увлечены ее фигурой, другого покорят глаза и нежные черты лица и он не обратит внимания на плоскую грудь и отсутствие талии... Ну, а вы что больше всего цените в женщине? Ум, красоту ног, талию, грудь, что?

- Я ценю в женщине больше всего простоту.

- Сказать так, значит ничего не сказать. Простота бывает разная: скромная, наивная, искусственная, развратная. Вам все равно?

- Вы меня уже сбили с толку. Я уже сам запутался.

- Ну, не будем говорить об этом.

Она подошла ко мне и встала возле дивана. Рассматривая ее, я заметил, как топорщится шелк волосиками на ее лобке, как играют светом изгибы ее живота и бедер.

- Вам хочется схватить меня и растерзать? - спросила она, угадав мои мысли, - а ведь это и портит всю прелесть взаимоотношений мужчины и женщины. Ведь если женщина пришла отдаться мужчине, то она хочет прежде всего получить максимум удовольствия в этом. И только в меру своих способностей ведет дело к этому. А мужчина, ломая все ее замыслы и мечтания в животном порыве страсти хватает ее как вещь и, безобразно распяв, овладевает ее плотью безумно, исступленно, бесчувственно. Для многих женщин это оскорбление и не совсем приятно. Женщины умеют красиво отдаться сами. А если бы мужчины умели дожидаться этого сами, они получили бы в тысячу раз большее наслаждение.

Бом-бом-бом - пробили часы в гостиной. Она не обратила на это внимания.

- Я тоже хочу вас! И я отдамся вам так, как я хочу! -сказала она после минутного молчания. Нелли - так она себя назвала, развязала ленты в косичках и распустила волосы. Лицо ее сделалось строже и еще привлекательнее. Потом она расстегнула бюстгальтер и сняла его совсем. Полные, круглые, как шары, груди едва свисали вниз. Я вскочил с дивана, намереваясь броситься к ней.

- Сидите! - властно приказала она, прикрыв грудь руками. Потом она сняла рейтузы и, аккуратно сложив все это на стуле, подошла ко мне. Я боялся к ней прикоснуться и молча ждал, что будет дальше. Нелли села ко мне на колени и, при- подняв за подбородок мое лицо, стала целовать меня в губы. Я отвечал на ласки лаской, все более и более разгораясь. Она вдруг спрыгнула с моих ног и подбежала к кровати:

- Раздевайся!

Я быстро сбросил халат и, оставшись голым, кинулся к ней. Мы долго и нежно ласкали друг друга, постепенно приближаясь к самому главному. Наконец, она легла на спину, и, схватив своими руками ноги под коленями, прижала их к своему телу.

- Рэм, я жду!

Ей не пришлось долго ждать. Я быстро влез на нее и погрузил свой член в раскрытое влагалище. Возбужденные игрой и ласками, мы быстро кончили. Нелли сразу вскочила, свалив меня на кровать, и с наслаждением стала вытирать рукой мой еще крепко стоящий член. Я просунул свою руку ей между ног и с удовольствием ощутил густую горячую слизь, оттягивающую всю мою ладонь.

- Вот и все, - сказала она, укладываясь возле меня, -теперь и говорить нечего. По крайней мере, после этого в чувствах и мой разум спит, как младенец.

Она повернулась ко мне и скороговоркой закончила:

- Рэм, я сейчас уйду. Мы никогда не встретимся, помни, что я тебе говорила. На свете миллионы женщин, и все они разные, но принцип их отношения к мужчинам до смешного прост и однообразен. И если ты хочешь найти в женщине что-нибудь новое и интересное, то ищи это в ее человечности, а не в плоти. Поцелуй меня!

Мы соединили наши губы в долгом страстном поцелуе. Через несколько секунд она пропала. И еще долго я сидел за столом, разглядывая с сожалением ее карту и вспоминая ее не как женщину, а как человека.

- Друзья, - сказал Рэм, - еще только шесть часов, может быть продолжим без перерыва?

Мы согласились.

ГЛАВА 9

На следующий день утром я получил письмо. Оно было от Мари. Она поносила меня самыми скверными словами и сообщала, что уезжает отдыхать в Монте-Карло. Это письмо подействовало на меня удручающе. Я снова почувствовал свою отрешенность от мира сего. Стало жалко себя до слез. Спать я больше не мог. Одевшись, я пошел завтракать в гостиную. Там, среди незнакомых мне людей я почувствовал себя лучше и, немного успокоившись, решил поехать прогуляться. Моя машина была действительно в полном порядке, мотор работал отлично. Крыло поставили новое, и машина имела приличный вид. Весь день я гонял по окрестностям города. Обедал в маленькой придорожной харчевне и к одиннадцати часам ночи вернулся домой. Хозяйка сообщила, что днем привезли мои вещи и что она распорядилась перенести их в мою комнату.

Я поблагодарил ее и пошел к себе. Тесть не поскупился. Он отдал мне не только мои вещи, но и всю обстановку моей комнаты вместе с мягкими креслами и библиотекой. Я долго разбирал все привезенное, пока, наконец, не услышал бой часов в гостиной. Из соседней комнаты ко мне вышла миловидная стройная девушка, одетая в широкий бюстгальтер с рукавами из белого шелка и с синими горошками на груди. Узенькие трусики с оборочками, едва прикрывающие низ живота. У нее были светлые, пышно вьющиеся волосы, длинные пушистые ресницы, затемняющие цвет глаз. Широко открытые плечи поражали своей свежей белизной, тонкая талия и длинные красивые ноги - своим изяществом. Она подошла ко мне и просто спросила:

- Вам помочь?

- Что вы, я сам!

Как зачарованный, я смотрел на выпуклость ее лобка под трусиками. Она не смутилась, но понимающе улыбнулась и отошла к столу. Я наскоро перебросал оставшиеся вещи на кровать и сел напротив нее.

- Что будем делать? - спросила она, оглядывая комнату.

- Что хотите.

Она загадочно улыбнулась.

- А ведь вы здесь живете один?

- Да. Это плохо?

- Не плохо, а скучно, - ответила она, поправляя скатерть.

- Почему скучно?

- Я люблю шум, многолюдье. Я артистка и мне нужны зрители.

- Я буду зрителем и могу заменить большую аудиторию своими восторгами.

Она рассмеялась.

- Нет, это все не то.

- Вы что - поете, танцуете?

- Не то и не другое. Я - акробат-пластик. - она встала со стула и легко, как резиновая, изогнулась назад, достав с пола рукой упавшую со стола запонку. Я был поражен гибкостью ее тела.

- Видели?..

- Это невероятно.

- Вполне вероятно. Ну, так будет публика?

- А где же я ее возьму?

- Где-нибудь, давайте поедем в город и я выступлю в каком-нибудь театре.

Я вспомнил инцидент с зарой и решительно запротестовал. Она возмущенно фыркнула и, насупившись, замолчала. Я не знал, как выйти из положения. Может быть, съездить в ночной клуб? Там меня никто не знает.

- Хорошо. Мы сейчас поедем в ночной клуб, но при одном условии, что вы не единым взглядом не покажете, что знаете меня.

- О, великолепно! Я это сделаю, как нельзя лучше.

- Обратно ехать нам вместе нельзя. Вы возьмете такси.

- Хорошо.

- Но что вы оденете? Так ведь идти нельзя.

Она задумалась, а потом спросила:

- А нет у вас какого-нибудь куска материи? Что-нибудь легкое.

- Есть, - я вытащил из шкафа рулон шелка, приготовленный для рубашек. Она быстро смастерила себе что-то вроде вечернего платья, заколов в двух местах моими булавками от галстуков.

- Ну, вот я и готова. Поехали Спустя 20 минут, мы по одному, соблюдая полную конспирацию, вошли в подвальное помещение ночного клуба. Она прошла в кабинет управляющего, а я занял стол у самой эстрады. Напротив меня сидела пьяная женщина с довольно милыми чертами лица и с глубоким вырезом платья, из которого были видны ее дряблые маленькие груди. Она смотрела на меня мутными глазами и облизывала языком густо накрашенные губы. Это было очень противно. Я отвернулся от нее и стал смотреть на сцену. Под дикие завывания джаза в ослепительных лучах прожекторов там извивалась в сладострастных позах маленькая худенькая женщина с большой коричневой родинкой у пупка. На ней был бюстгальтер из черной сетки и короткая юбка в виде серебристой бахромы, едва покрывающая темные наросли на лобке. В зале болтали шумели, ходили. Казалось, никто не обращал внимания на женщину, но когда она закончила свое выступление, ее наградили громкими долгими аплодисментами. Но вот на сцену вышел господин во фраке, поднял руку. В зале установилась относительная тишина.