Вернуть любовь. Осколки мечты - Марика Крамор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сжимаюсь в комочек от свирепого взгляда цвета темнеющего лесного озера.
Максим такой высокий и крепкий… весь напрягся, и даже мощный подбородок его выезжает вперёд. Выглядит жених крайне устрашающе. В руках — ручка автолюльки, сыночек перебирает пальчиками свисающую игрушку.
Я даже представить боюсь, о чем сейчас Максим подумал!
— О как. А вот и наш папочка заявился. Да, Аленушка?
— Да, — с угрозой гремит Максим, — заявился. И даже рядом приземлится. Надеюсь, никто не против?
Дергает к себе стул за спинку и сверлит меня разъяренным взором. Ну а что?! Ну я ж ничего!
Скорее поднимаюсь на ноги и забираю сынишку себе. Даже дышать не смея, наблюдаю, как Максим укладывает на стол татуированные запястья. Встаю ему за спину, кладу левую ладонь на мужское плечо.
— А если против? — Руслан явно испытывает судьбу, насмехаясь над Максимом, а я судорожно соображаю, что же делать.
— А если против — в два счёта вылетит из-за стола. Причём сразу на эскалатор, — замечает словно бы между прочим Максим. — А если поднимется после этого, вылетит ещё раз. Я доступно объясняю?
— Пф, гонора-то пустого. — Руслан морщится и смотрит на меня. — На этого, значит, меня променяла, да? На разукрашенного клоуна?
Спина Макса каменеет. Я не вижу его лица, но уверена, жених расплывается в улыбке.
— Максим, не надо, пожалуйста, — наклоняюсь, осторожно обнимаю за шею и шепчу любимому на ухо. — С нами Темочка. И здесь камеры ведь везде. Не трогай ты этого слабака, ну не надо. Потом проблем больше будет.
— Че он тут делает? — Резкий поворот головы, предупреждающий тихий тон, в глазах воинственное выражение. Кошмар. Макс на взводе. Я… я не знаю, как его увести!
— Понятия не имею, без спроса подсел. Я не знала, что он здесь будет, — шепчу вне себя от потрясения. — Поехали домой, а? Прошу тебя.
— А для меня тоже такие речи были заготовлены? Ты, если что, дружище, имей в виду, что она овцой-то только прикидывается. А на самом деле…
— От души советую тебе рот закрыть, — бесстрастно роняет Максим. Но Руслан лишь распаляется.
— …та ещё шлюха, — заканчивает мысль. — Так что ты поаккуратнее с…
Ехидная речь обрывается ровно в тот момент, как Максим слегка наклоняется вбок, а стул Руслана с диким скрежетом отъезжает назад и резко опрокидывается. Мой бывший летит следом и нехило прикладывается затылком об пол, медленно перекатывается на бок, со стоном держась за ушибленное место. Удивленные взоры посетителей моментально переключаются на нас: гул стихает, разговоры и гомон прекращаются, мы со всех сторон облеплены посторонним вниманием.
Максим вальяжно поднимается со своего места, неторопливо, как кот к добыче, подкрадывается к Руслану. Брезгливо приподнимает его на ноги. И даже помогает отряхнуться. Старательно так ещё помогает… Руслан аж морщится.
Я подхожу ближе. Боюсь, что Макс перегнул палку или Руслан что-то выкинет. Все происходит так быстро!
— Ну что ж ты так безалаберно на стульях качаешься. Видишь, ножки какие слабые, — громко «для всех» уточняет Макс. И тут же вкрадчиво, понижая голос: — А если ещё раз что-то подобное ляпнешь, черепушку себе чинить будешь, — добродушно с улыбкой заканчивает мой жених. И шагает назад.
— А ты ничего не перепутал? — выдавливает Руслан. Но голос его уже точно не сочится желчью. Скорее, наполнен нерешительностью и опаской.— Это ты что-то перепутал. Двухмесячного ребенка на холод выставить — не котёнка из квартиры пнуть. Хотя даже за это ноги ломать надо. С сегодняшнего дня все общение по поводу сына через меня. Чтоб я тебя больше около Алены не видел.
Максим милостиво дарит Руслану несколько секунд на возражения, но их не следует и через минуту беззвучной схватки взглядов.
Жених разворачивается ко мне, вытаскивает ручку автолюльки из одеревеневших пальцев и хватает мое запястье. Не резко, но раздраженно тянет за собой, а я, опуская голову, настороженно поддаюсь. А если Руслан что-то еще выкинет?! А вдруг?!
Вниз спускаемся в абсолютном молчании. Максим несколько дёргано пристегивает малыша ремнями безопасности. Темка все чувствует и начинает кукситься. Я усаживаюсь рядом, на заднее сидение. Максим сдержанно захлопывает дверь. Поворачивается спиной и так стоит какое-то время.
Он сует сжатые кулаки в карманы и пытается успокоиться. Сынишка рядом со мной притих и теперь улыбается, разглядывая какую-то висюльку на ручке над окном. Я ее здесь не видела. Вернее, той совершенно точно сегодня не было. Значит, это Максим повесил недавно.
Рядом на сидении замечаю ещё одну новую игрушку — мягкую книжку для купания…
Печально вздыхаю. Вкладываю в ручку малышу погремушку и медленно выбираюсь из машины.
Встаю возле любимого. В лицо ему страшно смотреть: губы поджаты, невидящий взгляд устремлен прямо перед собой.
Беру его за руку. Оправдываться мне не за что, объяснить… ну что мне еще добавить? Просто он мне больше не доверяет. А это больно. Черт возьми, очень больно…
Вытягиваю его руку из кармана, сопротивления не встречаю. Без слов прошу любимого наклониться. Максим сопротивляется недолго, позволяет обнять себя, но сам не обнимает в ответ.
Тогда я прижимаюсь сама, покрепче, ещё ближе. Вкладываю в наше общее молчание столько чувств к нему…
Не выдержав, любимый хватает за талию и с силой вдавливает себя. Прячет лицо, утыкаясь носом мне в шею. А я тянусь к нему, привстаю на носочки.
— Скажи мне что-нибудь, — просит сокрушенно. — Скажи, что ты не уйдёшь снова.
— Эта встреча — какая-то жесткая случайность, — отстраняюсь и обхватываю его лицо ладонями. — Мне это не нужно. Это просто неприятное совпадение. Любимый. Я очень сожалею, что тогда ошиблась. И мне так больно, что теперь ты мне не доверяешь.
— Я доверяю, Ален. Но… когда увидел вас рядом… какое-то цунами накрыло. Думал, я его по стенке размажу, — обреченно вздыхает. Хмурится. Сердце страдает за него. За нас.
— Он — мое прошлое. Я этого уже не изменю. Ты ведь не уйдёшь от меня из-за этого? — отвечаю его же словами.
