Мегрэ ошибается - Жорж Сименон

— Давайте поставим все на свое место. Я хочу, чтобы вы меня поняли. Еще раз повторяю: если я сочту его невиновным, то с него полностью будет снято всякое подозрение. Если же я пойму, что он совершил это преступление, либо у меня появятся какие-то сомнения, то я не воспользуюсь нашей встречей, чтобы арестовать его. Короче говоря, я дам ему уйти и лишь после этого снова займусь его поисками.

— Именно так я ему и сказал.

— И как он к этому отнесся?

— Сказал, что ему нечего скрывать и он готов встретиться с вами.

— Он придет сюда?

— Лишь при условии, что на него не набросятся газетчики и фоторепортеры. К тому же он опасается, что на первом же углу его схватят полицейские.

Луи говорил медленно, взвешивая каждое слово, и не спускал глаз с лица Мегрэ.

— Можно устроить эту встречу сейчас? — спросил комиссар.

Он посмотрел на часы. Было около полудня, а это самое спокойное время на набережной Орфевр — с двенадцати до двух часов дня. Коридоры и кабинеты пустовали. Именно такое время Мегрэ выбирал, приступая к наиболее важным и щекотливым допросам.

— Тогда слушайте меня внимательно. Думаю, что немного денег у него есть. Пусть возьмет такси и приедет на набережную Орлож. Там его будет ждать один из моих инспекторов, который и проводит его ко мне через Дворец правосудия.

Луи встал, еще раз внимательно посмотрел на комиссара Мегрэ:

— Я верю вам, — сказал он, словно выдохнув. — Самое большее через полчаса он будет здесь.

Когда Луи вышел, комиссар позвонил в пивную «Дофин» и попросил, чтобы ему принесли наверх чего-нибудь поесть.

— На двоих. И четыре пива.

Потом он позвонил жене, чтобы она не ждала его к обеду.

Затем, движимый профессиональной совестью, прошел в кабинет шефа и поставил его в известность об эксперименте, который собирался провести.

— Вы считаете, что он невиновен?

— Против него нет никаких доказательств. Если бы он был виновен, ему вовсе не надо было видеться со мной. Или же у него необычайно сильный характер.

— Значит, профессор?

— Не знаю. Ничего пока не знаю.

— Вы говорили с ним?

— Нет. Жанвье беседовал с ним несколько минут.

Шеф полиции чувствовал, что сейчас бесполезно задавать комиссару вопросы. Вид у Мегрэ был мрачный, и на набережной все хорошо знали, что в такое время он становится еще более немногословным.

— Девочка была беременна, — сказал комиссар, словно это что-то объясняло.

Мегрэ вернулся в комнату инспекторов. Люка еще не ушел обедать.

— Ты не нашел еще шофера, который отвозил профессора домой?

— Вечером не повезло, патрон. А сейчас ночные таксисты отсыпаются.

— Хорошо бы поискать водителей обоих такси.

— Не понял, патрон.

— Вполне возможно, что профессор на одном приехал около десяти вечера на авеню Карно, а потом вернулся в больницу уже на другом такси.

— Я велю проверить.

Мегрэ окинул взглядом инспекторов, прикидывая, кому поручить встречу Пьеро, и выбрал молодого Лапуэнта.

— Пойди на улицу и постой перед Дворцом правосудия. Подъедет такси, и из машины выйдет человек. Это Пьеро-саксофонист.

— Приход с повинной?

— Нет. Он приедет побеседовать со мной. Обходись с ним вежливо и не старайся запугать. Проведешь его в мой кабинет через Дворец правосудия. Я обещал оградить его от встреч с журналистами.

Когда Мегрэ вернулся в кабинет, пиво и бутерброды уже стояли на столе. Комиссар выпил пиво, но бутербродов не тронул, а с четверть часа стоял у окна, вглядываясь в плывшие по серой воде кораблики.

Наконец послышались шаги, комиссар открыл дверь и дал Лапуэнту знак удалиться.

— Пожалуйста, входите, Пьеро.

Бледное лицо музыканта, темные круги под глазами говорили о сильном волнении. Так же, как и его приятель, он поначалу испуганно огляделся, словно человек, ожидающий ловушки.

— Мы одни в комнате, лишь вы и я, — успокоил его Мегрэ. — Можете снять пальто. Давайте его сюда.

И комиссар повесил пальто на спинку стула.

— Выпьете?

Комиссар подал музыканту стакан пива, взяв себе второй.

— Садитесь. Я ожидал, что вы придете.

— Почему?

Голос Пьеро был охрипшим, словно он провел бессонную ночь и при этом курил не переставая. Два пальца правой руки у него пожелтели от табака. Лицо его обросло щетиной, видимо, там, где он скрывался, не было возможности побриться.

— Вы ели что-нибудь сегодня?

— Я не голоден.

Он выглядел моложе своих лет и вел себя так нервозно, что даже смотреть на него было больно. Он весь дрожал и, даже сев, никак не мог успокоиться.

— Вы обещали… — начал он.

— И сдержу свое слово.

— Я пришел добровольно.

— Правильно сделали.

— Я не убивал Лулу.

И совершенно неожиданно, когда Мегрэ меньше всего ожидал этого, он вдруг разрыдался. Наверняка это с ним случилось впервые с того времени, как он узнал о смерти своей подружки. Пьеро плакал как ребенок, закрыв лицо руками, и комиссар ждал, когда пройдет этот приступ. Ведь Пьеро с того момента, как прочитал в газете о смерти Лулу, не имел ни секунды, чтобы подумать о ней, ему приходилось заботиться лишь о спасении собственной шкуры.

И теперь здесь, на набережной Орфевр, лицом к лицу с представителем полицейской власти, которая представлялась ему столь кошмарной, он внезапно почувствовал облегчение.

— Клянусь вам, что я не убивал ее, — повторил он.

Мегрэ верил ему. Ни поведение этого человека, ни его голос не говорили о том, что он виновен. Луи оказался прав, говоря накануне о своем друге как о человеке слабом и лишь притворявшимся сильным.

Ясноглазый блондин с почти кукольным лицом, он не походил на приказчика из мясной лавки, а напоминал, скорее, мелкого чиновника, из тех, что по воскресеньям прогуливаются по Елисейским полям рядом со своими женами.

— Вы действительно считали, что это я?

— Нет.

— Тогда почему вы сказали это журналистам?

— Ничего я им не сказал. Они пишут, что хотят. А обстоятельства указывали на…

— Я не убивал ее.

— Успокойтесь. Можете закурить, если хотите.

Рука, в которой Пьеро держал зажженную сигарету, еще дрожала.

— Прежде всего, я должен задать вам один вопрос. Когда вы вечером в понедельник пришли на авеню Карно, Луиза была еще жива?

Пьеро, сверкнув глазами, выкрикнул:

— Ясное дело!

Скорее всего, это соответствовало истине, иначе какой ему был смысл тянуть с бегством до появления сообщения в газете.

— Когда Лулу позвонила в «Грело», вы догадались, о чем она хочет с вами поговорить?

— Понятия не имел. Она была страшно взволнована и хотела срочно со мной увидеться.

— О чем вы подумали?

— Что она приняла решение.

— Какое?

— Оставить этого старика.

— Вы просили ее об этом?

— Два года я умолял ее жить со мной, — и добавил, словно бросая вызов комиссару, да и всему миру: — Я люблю ее!

— Вы действительно не хотите есть?

На этот раз Пьеро машинально взял один бутерброд, Мегрэ — второй. Хорошо, что так получилось, они ели оба, и напряжение понемногу спадало.

В соседних комнатах царила тишина, только где-то далеко стрекотала пишущая машинка.

— Бывало уже, что Лулу звонила вам на работу с авеню Карно?

— Нет. С авеню Карно никогда. Раз как-то, когда еще жила на улице Лафайет и почувствовала себя плохо, отравилась чем-то… Она всегда боялась смерти…

Произнесенные слова, по-видимому, столько в нем воскресили, что на глазах его выступили слезы. Лишь спустя какое-то время он успокоился и вновь принялся за бутерброд.

— Что Лулу сказала вам в понедельник вечером? Минуточку. Прежде чем ответите, скажите: у вас есть ключ от ее квартиры?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Просто так получилось. Я редко ее посещал, и всегда она открывала дверь сама.

— Значит, вы позвонили, и Лулу вам открыла?

— Мне не надо было звонить. Она ждала меня у двери и открыла ее, как только я вышел из лифта.

— Я думал, что в это время она была уже в постели.

— Вероятно, она уже легла и звонила мне, лежа в постели. Встала незадолго до моего прихода и была в халате.

— Она вела себя как обычно?

— Нет.

— Почему?

— Мне это трудно объяснить. Она выглядела так, словно долго над чем-то размышляла, и как раз в этот момент должна была принять окончательное решение. Я даже испугался немного, видя ее в таком состоянии.

— Почему?

Пьеро замялся.

— Делать нечего, скажу, — тихо пробормотал он. — Я испугался за старика.

— Полагаю, так вы называете профессора?

— Да. Я все время боялся, что он разойдется с женой, чтобы жениться на Лулу.

— Об этом шла речь?

— Если даже и шла, она мне об этом не говорила.

— А Лулу хотела, чтобы профессор на ней женился?