Лабиринты любви - Наталья Сафронова

Когда отсмеялись, стали пострадавшему первую помощь оказывать: кто от шампанского его отмывать, кто лед к глазу прикладывать, кто с ложечки кормить, в общем, цирк.

Потом Влад всех позвал: «Ну что, курилки картонные, хватит по балконам мыкаться, пошли на кухню курить, на меня все спишем», — он сидел в кресле под большим кованым щитом с Георгием Победоносцем, и вид у него был самый геройский. А на кухне он стал нам анекдоты травить. По-моему, я за всю мою жизнь столько не хохотала, у меня даже живот заболел. Но потом глянула на часы и поняла, что мне пора, а то к восьми домой не попаду. Настроение у меня испортилось. Всем еще гулять, а мне два часа в электричке тащиться.

Прощаться ни с кем не стала, чтобы не объяснять, почему так рано ухожу. Даже свет в коридоре не стала включать, нашла свои кроссовки в куче обуви, сижу шнуруюсь. Тут, шурша занавеской, появляется Влад и спрашивает: «Куда собралась?» «Мне домой пора», — отвечаю. «Куда тебе?» — он тоже начал обувь свою искать. «В Чехов», — ну не врать же. Он присвистнул, а потом предложил: «Пойдем, я тебя на электричку посажу, мне в ту сторону, в Калитники».

Я думала, он меня по дороге будет про студию расспрашивать, очень рассказать хотелось. Но он ничего не спросил, а рассказывал мне всякие армейские байки. А в электричке я все анекдоты вспоминала, чтобы дома рассказать, но самые смешные от хохота из головы выскочили. К восьми почти успела. Дед был страшно доволен, даже принюхиваться ко мне не стал.

15.12

Мы отыграли премьеру! Я счастлива, да и все от радости стали просто сумасшедшими. В.М. тоже очень доволен, мы потом долго не расходились. Я хотела дома наконец-то все про студию рассказать и премьеру, даже грим не очень смыла, думала, заметят. Пришла — темно, тихо, поэтому пишу под одеялом. Я теперь так хорошо понимаю КК, почему он на концертах такой счастливый.

21.12

Сегодня мой день рождения. Приходили девчонки из класса, подарили эстамп и цветы, Сашка и Юрка подарили духи «Пани Валевска», они мне очень нравятся. Где только достали такую редкость? Вообще-то было скучновато. Не знаю почему. Дед с бабушкой тактично удалились. Мальчишки достали вино и перелили его в чайник, а бутылки сразу выбросили. Так что за меня пили из чайных чашек. Потом потанцевали немного, а потом стали петь, только плохо получалось. Разошлись как-то рано. Когда мои вернулись, я уже посуду домывала. Завтра к маме поеду, все ей расскажу и духи отвезу, они ей тоже нравятся. Она плохо выглядит и переживает, похудела, бледная. Начали какое-то новое лечение, может, ей станет лучше?

26.12

Вчера мы крупно поссорились с Сережкой. Думаю, после того, что мы друг другу наговорили, дружба наша кончилась. Ну и ладно! В следующий раз найду себе друзей, которые настоящую музыку любят. Мы сидели у него, переписывали кассету с концертом Мадонны. Пошли попить кофейку. Когда допили, кассета как раз переписалась. Он мне ее отдает и спрашивает: «А зачем тебе она?» Знает, что у меня видика нет. Я ему честно отвечаю, что хочу обменять ее на записи с питерского концерта «Алисы». А он мне: «Элька, ты что, ненормальная, классную музыку менять на этот кухонный рок?» Тут я не выдержала: «А твоя Мадонна считает, что после «Эротики» стоит ей только раздеться, то весь мир с ума сойдет. Что же это за музыка, если ее надо собственным голым задом иллюстрировать?» «Ты как бабка у подъезда рассуждаешь, — закричал Сережка. — Только послушай, какая разница у той же Мадонны и Брайна Адамса. Даже у «Депеш Мод» звук объемный, композиция сложная, энергетика просто сумасшедшая. Такая же разница, как между настоящим «Адидасом» и нашим кооперативным». Я не сразу сообразила, что ответить, а потом говорю: «Твои все что-то там мурлычут, но неизвестно, о чем, а наши каждое слово выстрадали. Поют про нашу жизнь». А он мне: «Перестань, что там великого в словах? В роке главное — музыка. А твои любимцы все одинаковы: Кинчев — проповедует, Шевчук — жить учит, Гребенщиков — морали читает, а настоящую музыку никто не делает». Тут я не выдержала, оделась и, уходя, сказала ему: «Ну и целуйся со своей Мадонной!» И даже кассету не взяла. Столько времени на дорогу и, вообще, на этого меломана потратила, вместо того чтобы с настоящими рокерами дружить. Настроение поганое, как будто меня предали.

31.12

Новый год встречаем невесело. Бабушка все время плачет. Дед, я слышала, говорил: «Если к Новому году не приедет, будем вызывать!» Это он о папе. А как его вызовешь, если командировки эти неизвестно где. (Я под бой курантов загадаю, чтобы мама побыстрее выздоровела.) Мама его тоже очень ждет. Мне все время говорит: «Береги отца. Ему трудно без меня. Тебе надо к нему переехать». Я не замечала, чтобы уж очень была ему нужна. Он мной и не интересовался особенно никогда. А мама опять: «Ты его должна любить, он очень одинок». Я ничего не пойму, но очень страшно все это.

18.07

Полгода со дня смерти мамы. Были на кладбище. Звонили Гале в Ашхабад. Бабушка плачет в трубку: «Эличка, детка, как ты живешь?» А я уже не детка. Хорошо, что она далеко, а то было бы трудно от нее все скрывать. Перечитала зимние записи. Какая же я дурочка была, ничего не понимала, скрывала от мамы все, даже про театр. А чего боялась? Она так и не узнала ни о чем. А теперь все кончено, из той жизни со мной остался только КК, его у меня не отнять. Только теперь я не хочу с ним увидеться, мне кажется, он поймет по моим глазам, до какого стыда я дожила. Я бы, может, и не тянула все это, но на том свете наверняка не услышишь «Алисы». Да и КК не одобрит. Мне рассказывали питерцы, что на похоронах Башлачева, когда все стояли молча, как положено, у гроба самоубийцы, КК не выдержал и сказал: «Сашка просто поскользнулся! Он не выбросился из окна. Он оступился!» Он друга перед Богом защищал, а меня-то некому будет защитить. Я тогда и с мамочкой никогда не увижусь. Так что нельзя. Хотя и тошно ужасно. Ждать нечего, хотеть нечего, надеяться не на что. В студию я не вернусь, в школу тоже. Он хочет, чтобы я пошла в педучилище, здесь в Москве. Мне все равно. Хотел повезти меня на каникулы к бабушке в Пермь. Нет, только не туда, я не хочу видеть ребят с дачи. Мне было с ними так здорово, а теперь, что я им скажу? Лучше в санаторий куда-нибудь.

15.09.90

Уже две недели хожу в педучилище с изучением английского языка, но разницы со школой почти нет. Журналы, дневники, домашние задания, Предметы почти те же, только английского побольше и очень интересный предмет детская психология. Девчонки скучные. Рокеров на нашем курсе нет. Одеваются в какие-то кофточки, бантики. Я хожу в маминой клепаной куртке, так на меня все косятся. С одной девчонкой, Веркой Панкратовой, мы вроде сдружились. Она на Джексоне чуть шизанулась, химию сделала, даже красится под него. С ней хоть пофанатеть можно. Уроков много. Из училища возвращаюсь поздно, часов в шесть и сразу ставлю «Театр теней», свет не зажигаю и смотрю, как «город накрыла ночь, с нами задув огни». КК написал эту песню как будто специально для меня. «Мой театр, где я летала птицей на сцене, где виден лишь дым за искрами папирос, мой театр сегодня пуст. Я отсекла его от себя мечом похорон. Тех похорон, когда я ничего не смогла сделать. И вот теперь в моем «Театре теней» сегодня темно». Я повторяю себе каждый вечер Костины слова обо мне: «Но в «Театре теней» сегодня темно».