- - Максимов Анатолий Борисович

…И резидент Феклисов отправил шифртелеграмму в Центр по каналу госбезопасности. Ему ответили: «Пришлите сведения за подписью посла». А на Кеннеди в это время давили военные и счет времени до «открытия огня» уже велся на минуты.

Известный американский разведчик Ладислав Фараго в своей книге «Война умов», изданной в 1956 году, писал: «Добыча информации не всегда трудна, оценка ее бывает затруднительной». И все-таки что удержало мидовского чиновника выступить единым фронтом в дни Карибского кризиса с чиновником госбезопасности? Может быть, боязнь стать соучастником дезинформации? Но, вернее всего, это было неверие в государственную мудрость Феклисова, хотя такой большой опыт работы в разведке, как у него, имели единицы.

Справка. Именно государственный подход к делу разведчиков в «тайной войне» еще с 20—30-х годов позволили советскому правительству возводить их в ранг послов на ключевых позициях в дипломатическом мире. Так, в ранге послов-резидентов побывали: Панюшкин А.С. — в Китае (1939–1943), Чичаев ИЛ. — в Англии (1941–1945), Зарубин Г.Н. — в Англии (50-е годы), Алексеев А.И. — на Кубе до Карибского кризиса, во время и после него.

Итак, во время Карибского кризиса имелось два канала контактов американцев с Москвой — официальный (посольство) и неофициальный (госбезопасность). Напрашивается парадоксальный, в отношении советской дипслужбы того времени, вывод: Роберту Кеннеди, министру и брату президента, «надоело» общение с советским «послом без полномочий», и братья переключились на другой канал, пусть даже неофициальной связи: президент — его доверенное лицо (телекомментатор) — советский резидент КГБ — советский лидер Хрущев. Американский президент не ошибся в выборе второго капала. Вероятнее всего, ему была хорошо известна биография разведчика Феклисова.

Как бы ни защищал посол роль МИДа в разрешении Карибского кризиса, и свою в том числе, информация пришла в Москву в виде предложений все же не по посольскому каналу. Американский президент доверился советской разведке.

Этот факт говорит в пользу высокой оценки работы органов госбезопасности в интересах деятельности Страны Советов на международной арене.

Снисходительное «похлопывание по плечу» советской разведки выразилось в таком резюме А.Ф. Добрынина: «Наша разведка не имела в тот момент надежных источников информации в Вашингтоне. Не случайно сам резидент Фомин (Феклисов. — Примеч. авт.) отправился в бар-ресторан добывать сведения от корреспондента». И еще: «…прямой конфиденциальный диалог шел через Р. Кеннеди и меня».

Но ведь дважды (21 и 26 октября) с информацией советского резидента знакомился Хрущев, и оба раза из Москвы требовали: «Отправьте сообщение за подписью посла».

Разведка госбезопасности в самый острый момент Карибского кризиса оказалась на высоте. И Герою России Феклисову есть чем гордиться.

В январе 1989 года бывший советский резидент в Вашингтоне Феклисов выступил с сообщением на международном симпозиуме по октябрьским событиям 1962 года. В составе американской делегации находился бывший телекомментатор Скайли. На последнем закрытом заседании «круглого стола» он сказал: «Я внимательно прослушал выступление Александра Фомина (Феклисова. — Примеч. авт.) о характере и содержании наших дискуссий в октябре 1962 года. Я уважаю мистера Фомина и согласен с ним с тем, что мы сыграли значительную роль в то время».

И советский разведчик, и доверенное лицо американского резидента Джон Скайли вошли в историю как люди, внесшие свою долю в предотвращение войны в дни Карибского кризиса.

Кроме архивов спецслужб или спецхранилищ в Кремле и Белом доме, память об этих знаменательных встречах — резидента и телекомментатора — засвидетельствована в витрине вашингтонского ресторана «Оксидентал». Это медная табличка со словами:

«За этим столом во время напряженного периода Карибского кризиса 1962 года было внесено предложение вывезти ракеты с Кубы, сделанное загадочным мистером Икс телекомментатору Эй-би-си Джону Скайли. В результате этой встречи была предотвращена угроза возможной ядерной войны».

БЫЛ «ПРОСЧЕТ» ХРУЩЕВА?

Считается, что главным «просчетом» Хрущева в Карибском кризисе была его неспособность предвидеть возможную реакцию США на появление русских ракет на Кубе. Эта реакция — решительные действия американцев в виде серии угроз. Якобы у него не было «запасного сценария» на этот случай, и он вынужден был импровизировать по ходу событий. Мол, советский лидер создал кризисную ситуацию, подорвав тем самым свой престиж в Советском Союзе и в мире.

Но ведь в этом и заключается «блеф», вернее, его часть: цель — защита Кубы, видимая, как говорят, невооруженным глазом; средство — ракеты на Кубе, а результат — с СССР стали считаться как с серьезной ракетно-ядерной державой. Изюминка была в следующем: США не потерпят присутствия ракет на Кубе — значит, будет торг.

Результат этого торга известен.

Откуда такая убежденность? Опасность военного конфликта вокруг Кубы заключалась в том, что советские тактические ракеты и среднего радиуса действия имели десятки ядерных зарядов, целями которых могли стать крупнейшие города Америки — Нью-Йорк, Вашингтон, Чикаго… Более того, их мощности значительно превышали ту, о которой знали в США. И еще: американские эксперты подсчитали, что в случае военных действий с применением советской стороной ядерных ракет в Америке можно ожидать около 80 миллионов погибших…

Возможно, подобные подсчеты сделали и в Москве. Вот, видимо, чем можно объяснить полное «загадочное» молчание советской стороны по вопросам завоза ракет на Кубу (до и после вскрытия этого факта), «карантина» против советских судов, ядерного боезапаса. Об этом станет известно гораздо позднее, после Хрущева.

А тогда, в один из критических дней Карибского кризиса, 24 октября, Америка сидела у телевизоров и наблюдала, как советский танкер, пройдя последнюю линию в окружении американских эсминцев, пересек «карантинную» черту и ушел в кубинский порт. Его не обстреляли. И даже в тот роковой момент строительство стартовых площадок на острове не прекращалось.

Конечно, престиж советского лидера пострадал: он не настоял, чтобы Кеннеди дал не конфиденциальное, а публичное обязательство о выводе американских ракет из Турции. Западными СМИ Кеннеди был провозглашен как несомненный победитель в этом опасном кризисе. В стратегическим же отношении окон-нательное урегулирование кризиса не было ни большой победой, ни крупным поражением ни для одного из лидеров двух великих держав.

Почему так? Американская сторона сняла блокаду острова еще до полного вывоза всех ракет, что означало возвращение к «нулевому варианту» до кризиса. А советская сторона добилась согласия США не нападать на Кубу и убрать ракеты из Турции. Правда, Хрущев проиграл пропагандистскую кампанию, так как именно советская сторона была «инициатором» кризиса и именно она внешне отступила.

«Блеф Хрущева» многогранен: тайная операция «Анадырь», неведение посла и представителя СССР в ООН о ядерном шантаже, торг из-за ракет в Турции. Но главное — американцев подловили в момент подготовки нового «крестового похода» на Кубу силами полумиллионной армии.

Возможно, Хрущев, сам того не ведая, пытался спасти Остров свободы только от этого вторжения. Получилось куда более удачно — США оставили Кубу в покое навсегда. Прочти навсегда, так как больше советского «ядерного зонтика» над ней нет.

Что могло остановить эти планы американского президента, военных, спецслужб? Вторжение было решенным делом. Только неординарное решение советской стороны — «большой блеф», причем военно-стратегического масштаба.

Ранее уже говорилось о «системе угроз» в американской концепции отношений с противником. У Советского Союза во время Карибского кризиса получилась своя «система» — вокруг Кубы. И навязала этот «торг» в защиту Кубы советская сторона.

Предвидя реальную расправу Соединенных Штатов с Островом свободы (их план был в Кремле), советский лидер с помощью «большого блефа» упредил попытку ликвидировать дружественной СССР режим в Западном полушарии.