Оставь свои чувства дома (СИ) - Маша Кужель

Дарью. Вытереть ей слезы и заставить улыбнуться. Я не знаю ее, но все же чувствую что-то внутри нее, что-то редкое и драгоценное. Этот свет, который я не хочу гасить.

Эти чувства меня пугают.

Мне не следовало быть таким резким. Я не хотел этого, и мне трудно поддерживать с ней профессиональные отношения, когда мои мысли о ней постоянно возвращаются к каким-то очень непрофессиональным.

Я серьезно отношусь к своей работе, и Дарья мне тоже нужна. Но мне не следовало так сильно переживать, хотя я знаю, что это было связано с надеждой, что она не примет мое предложение и вернется на свою старую работу этажом ниже, где мне не придется видеть ее красивое лицо или полные губы.

На самом деле я не придурок и не хочу им быть. Я рос с одним из таких и видел, какое опустошение это нанесло нашей семье. Легче закрыть свое сердце и притвориться, что у меня иммунитет к эмоциям. Какое-то время это работает, но потом все, что подавляешь, возвращается, обычно ночью.

Это удушает, напоминая мне, насколько я одинок, что люди, которые называют себя моими друзьями, совсем меня не знают. Это не их вина, потому что я тот, кто носит маску. Кто скрывает свою боль за выпивкой и вечеринками, делая вид, что живет своей лучшей жизнью каждый день недели.

Есть причина, по которой Дарья так сильно действует мне на нервы, и это не только потому, что я нахожу ее безумно привлекательной. Она излучает атмосферу идеальной соседской девчонки, но я думаю, что в ее случае, честно говоря, она даже не замечает этого. А другая причина здесь, кричит на меня из глубины моего сознания, но я отказываюсь слушать.

Я еще не готов.

И даже если бы я это сделал, что с того? Она моя помощница. Запрещено. Я вообще не хожу на свидания и тем более не собираюсь связываться с кем-то с работы.

Я кладу руки на стол, собираясь встать и подойти к ней, но я не знаю, что бы я сказал. Утешать и проявлять эмоции — не моё, но меня убивает сидеть здесь и ничего не делать. Я встаю как раз в тот момент, когда звонит ее телефон. Дарья шмыгает носом, встряхивается и отвечает на звонок, широко улыбаясь.

Собеседник, очевидно, не видит ее улыбки, но ей нужно убедить себя, что с ней все в порядке. У меня такое чувство, что это то, к чему она привыкла, и я снова испытываю интерес к ней. У нее есть близняшки, которые выглядят как ее мини-версии. Учеба в «Эрудите» обходится недешево, и, возможно, с моей стороны стереотипно предполагать, что если она отправляет туда своих детей, значит, она замужем за кем-то, кто зарабатывает больше денег, чем ассистентка без опыта работы.

И все же она не носит кольца, хотя в наши дни это мало что значит. Многим людям не нужен ярлык любви или брака. Однако вчера в ее глазах было отчаяние, когда она сказала, что ей нужна эта работа, и я не думаю, что мысль о том, чтобы расстраивать меня и рисковать повышением, привела ее на грань слез. Она боится потерять работу, потому что без нее ей — и ее детям — было бы плохо.

Я моргаю, отрывая от нее взгляд, и снова смотрю в свой компьютер. Сегодня у меня очередные встречи, и у меня нет времени на размышления о Дарье. Она — моя помощница. Она проработает здесь год, если вообще продержится так долго, а потом перейдет на какую-нибудь другую должность. Я не просто так отделяю свою личную жизнь от работы. Работа отнимает большую часть моей жизни, я ни в коем случае не хочу думать об этом, когда наконец оказываюсь дома и пытаюсь расслабиться.

И Дарья… Дарья, похоже, полная противоположность расслаблению. Она слишком игривая. Слишком разговорчивая и бодрая, хотя выглядит так, будто ей не помешал бы долгий сон и большой бокал вина. Интересно, что она… черт возьми. Мне нужно остановиться.

Она смеется над тем, что кто-то говорит по телефону, и улыбка озаряет все ее лицо. Она опирается локтем на стол и наклоняется вперед, записывая что-то в блокнот. Она сняла розовый свитер, который был на ней поверх черного платья, и одна из тонких бретелек упала с ее плеча. Она — водоворот вещей, которые не должны сочетаться друг с другом, но которые сочетаются. Мягкая и нежная, но в то же время странная и причудливая. Серьезная, но эмоциональная.

Желанная, но такая недостижимая.

Я все еще смотрю на нее, наблюдая, как этот по-детски выглядящий лимонный амулет болтается у нее на шее, когда она поднимает взгляд. Наши взгляды встречаются, и она снова замирает, все еще прижимая телефон к уху. Я отвожу глаза и снова смотрю в свой компьютер.

Она снова смеется, но выражение ее лица совершенно этому не соответствует. Она подыгрывает тому, кто говорит по телефону, и делает это чертовски здорово. Через несколько секунд она вешает трубку. Краем глаза я вижу, как она смотрит на меня, колеблясь, прежде чем встать.

Она останавливается у открытой двери и тихонько стучит.

— Александр Андреевич?

— Зови меня Алекс, — говорю я ей. — И заходи. Мне, э-э, жаль, что я сорвался. Я не жаворонок, поэтому по утрам бываю в не лучшем настроении.

Дарья слегка улыбается мне:

— Я тоже. Только что звонила помощница Дмитрия Григорьевича. Дмитрий хочет знать, можешь ли ты перенести встречу, которую должен был провести сегодня, на следующую неделю.

Проклятье. Это уже третий раз, когда он переносит встречу. Дмитрий — совладелец крупнейшей компании по производству игрушек в России. В прошлом году они выкупили другую компанию по производству игрушек, и теперь он является одним из крупнейших наших клиентов. Рич-пиар месяцами переманивала наших клиентов и, несмотря на их дурацкое название, смогла украсть несколько самых крупных.

Я больше не проиграю им, и я уверен, что постоянные переносы сроков Дмитрия связаны с той, другой пиар-фирмой. Однако он работает с нами уже много лет и был одним из первых крупных клиентов моего отца. Их последняя рекламная кампания, которую мы организовали для них, увеличила их доход на рекордный процент, и мы никогда не сталкивались с какими-либо проблемами. Зачем колебаться сейчас?

— Он назначил время, которое его устроило бы?

— Нет, он хотел, чтобы я сначала проверила твое расписание, а ты очень занят всю следующую неделю.

— Организуй эту встречу и перенеси все, что нужно, чтобы встретиться с