Дело о коте дворецкого - Эрл Гарднер

— Понял, — сказал он серьезно.

Она подошла к нему и положила руки ему на плечи.

— Он умный, его не поймают, — сказала она. — Ну, не смотрите на меня так. Я вижу, вы думаете, его найдут, но вы не знаете, какой Дуглас умный. Полиция никогда его не схватит. Но это значит, что ему придется скрываться, пока вы все не выясните… И я знаю, что должно случиться из-за меня. Полиция вообразит, что он захочет связаться со мной. За моим заведением будут наблюдать, прослушивать телефон — сделают все, чтобы заманить Дугласа в ловушку.

Мейсон кивнул и потрепал Уинифред по плечу свободной рукой.

— У меня есть немного денег, — продолжала она. — Дело хорошее, но я его только начинаю. Я могу заработать на жизнь — и чуть больше. Я буду платить вам помесячно. Отдам вам все, что заработаю. Мне ничего не нужно, только прокормиться, вафли да кофе…

— Потом поговорим, — прервал ее Мейсон. — Сначала разберемся, что к чему. Если Дуглас Кин виновен, ему лучше явиться с повинной.

— Но он невиновен. Этого не может быть.

— Ладно, но вам надо избавиться от кота. Иначе вы будете замешаны в этом убийстве. Понимаете?

Девушка молча кивнула.

— Мне нужна какая-нибудь коробка, чтобы нести кота.

Она кинулась к кладовке и вытащила большую шляпную коробку. Пальцем проткнула в крышке дырочки для воздуха.

— Я сама его посажу, — сказала она, — он тогда поймет… Клинкер, этот человек возьмет тебя с собой. Отправляйся с ним — и веди себя хорошо. Будь хорошей кисой.

Она посадила кота в коробку, погладила его и накрыла крышкой. Перевязала веревочкой и вручила коробку Мейсону. Адвокат взял коробку за веревочку и обнадеживающе улыбнулся:

— Будьте спокойны. Помните: не отвечайте на вопросы. Я дам о себе знать через некоторое время.

Мейсон вышел из дома на ветер и дождь. Кот в коробке беспокойно вертелся. Мейсон положил коробку на сиденье машины, сел за руль и завел мотор. Кот слабо мяукнул в знак протеста. Мейсон ласково поговорил с котом, проехал несколько кварталов, потом завернул за угол к открытой всю ночь аптеке. Остановил машину, вышел, взяв с собой коробку, и вошел в аптеку, где клерк во все глаза уставился на него.

Мейсон поставил коробку на пол телефонной будки и набрал номер Деллы Стрит. Через несколько минут он услышал ее сонный голос.

— Привет, Делла, — сказал он. — Просыпайся. Вымой лицо холодной водой, накинь на себя что-нибудь и будь готова открыть мне, когда я позвоню в твою квартиру. Я выезжаю.

— Который час?

— Около часу.

— Что случилось? — спросила она.

— Не могу объяснить по телефону.

По голосу было слышно, что она совершенно проснулась.

— Господи, шеф, я думала, что ночами ты работаешь только расследуя убийства. У тебя же дело о кошке. В какие неприятности ты мог попасть с кошкой?

— А вот попал, — он таинственно хмыкнул и повесил трубку.

9

Делла Стрит, в халате, накинутом поверх шелковой пижамы, сидела на краю постели и смотрела, как Перри Мейсон развязывает шляпную коробку.

— Это ты в час ночи вытащил меня из постели, чтобы показать последнюю модель шляпки? — спросила она.

Адвокат сказал, снимая веревочку с коробки:

— Что он устроил мне в телефонной будке!

Он снял крышку. Клинкер выпрямил лапы, выгнул спину, зевнул, фыркнул и прыгнул в кровать. Он с любопытством обнюхал Деллу Стрит и свернулся у нее под боком уютным меховым клубочком.

— Если ты собираешься заняться коллекционированием, — сказала Делла, — лучше собирай почтовые марки — для них нужно меньше места. — Она почесала кота за ушами.

— Я был бы польщен, — сказал Мейсон, — если бы он так признал меня, как тебя. Насколько мне известно, он любит немногих.

— Хочешь, чтобы он составил компанию коту привратника? — спросила она.

— Он и есть кот привратника.

— Почему бы тогда не оставить его привратнику?

— Когда я видел привратника в последний раз, он был мертв. Лицо его было ужасно. А по всей постели — грязные кошачьи следы.

— Кто это сделал? — Она вся напряглась.

— Не знаю.

— А что думает полиция?

— Не знаю. Не уверен, что им это уже известно.

— А что они подумают, когда до этого доберутся?

— В привратнике заинтересованы несколько лиц. Есть основания предполагать, что у него было около миллиона долларов наличными. Часть их, возможно, заперта в банковском сейфе. За миллион люди многое готовы сделать. И есть еще ценные бриллианты, которые тоже могут находится у Эштона. Я приметил зеленый паккард, который следил за Эштоном у нашей конторы. Он стоит в гараже городского дома Питера Лекстера.

— Кого мы защищаем?

— Юного друга девушки, которая владеет закусочной.

— Контракт есть?

— Ты любишь вафли? — ответил он вопросом на вопрос.

— Слушай, шеф. — В глазах ее мелькнуло беспокойство. — Ты ведь не станешь без гонорара влезать в дело об убийстве?

— Кажется, я уже сделал это.

— Ну почему ты не сидишь в конторе и не ждешь, чтобы клиенты после ареста сами к тебе обращались, а потом ты защищал бы их в суде. Вечно ты выскакиваешь… Откуда у тебя этот кот?

— Мне его дали.

— Кто?

— Девушка, умеющая замечательно готовить вафли. Но об этом тебе полагается забыть.

— Ты что — хочешь, чтобы я оставила кота здесь?

— Вот именно.

— Тайно?

— По возможности. А если у тебя есть подруга, которая может его приютить, это было бы еще лучше. Полиция будет его искать. Полагаю, он будет фигурировать в деле.

— Умоляю, шеф, — сказала она, — не рискуй своей профессиональной репутацией, не ввязывайся в это дело. Уедем. Уплывем на Восток. Когда будут арестованные, появляйся и защищай кого хочешь, но не ввязывайся в это дело.

Глаза Перри Мейсона стали ласковыми, почти отцовскими. Он взял ее руку и погладил.

— Делла, — сказал он, — хорошая ты девушка. Но мне не суждено то, чего ты хочешь. На этом лайнере я мог бы наслаждаться дня три, а потом с ума сошел бы от безделья. Я буду работать так, что освобожусь от этого дела гораздо быстрее, чем от путешествия на Восток.

— Значит, собираешься заняться делом привратника?

— Я уже им занимаюсь.

— Думаешь, этого твоего подзащитного будут обвинять в убийстве?

— Возможно.

— Он тебе ничего не заплатил?

— К черту деньги! — Мейсон нетерпеливо тряхнул головой. — Если в убийстве обвиняют богатого, я хочу получить с него жирный кусок. Если же хорошие люди попали в беду и их обвиняют в убийстве, которого они не совершали, я должен доказать ложность обвинения.

— Откуда ты знаешь, что этот парнишка невиновен?

— По впечатлению, которое он на меня произвел при встрече.

— А если он виновен?

— Тогда мы найдем смягчающие обстоятельства, или склоним его к признанию и добьемся смягчения приговора, или я плохой адвокат.

— Ну что за парадоксы! — воскликнула она, но ни в глазах ее, ни в голосе не было упрека.

— Зачем же быть ортодоксальным? — усмехнулся Мейсон.

Она тоже усмехнулась и встала:

— Ты меня беспокоишь, как своевольный ребенок беспокоит свою мать. Ты — смесь ребенка и великана. Мне кажется, ты скоро превратишься в кого-то ужасного. Так и хочется сказать: «Не пей водицы!»

— Материнские чувства? — Мейсон улыбнулся еще шире. — Когда ты заполняла бланк, поступая на работу, я узнал, насколько ты моложе меня. Лет на пятнадцать, кажется.

— Какая галантность! Изучая твои судебные протоколы, я могла бы выяснить, насколько ты мне льстишь.

— Береги кота, — сказал он, подходя к двери. — Не потеряй его. Зовут его Клинкер. Как бы не улизнул на улицу… Он нам может пригодиться.

— Неужели полиция станет искать его здесь?

— Не думаю. Во всяком случае, не сразу. Пока еще все не накалилось… Пожелаешь мне не пить водицы?

В ее улыбке были гордость и нежность, она сказала:

— Ладно уж, испей, но не погружайся по самую макушку.

— Да я еще и ног не замочил, — уверил он ее. — Хотя мне кажется, что это случится.

Он тихо прикрыл вверь, вышел на улицу и поехал к Эдит де Во.

Входная дверь была заперта. Мейсон нажал кнопку звонка в квартиру Эдит де Во и держал на нем палец несколько секунд. Ответа не было. Он вынул из кармана связку ключей, поколебался, попробовал позвонить еще раз. Снова безответно. Он подобрал ключ, замок щелкнул, он вошел в дом. Прошел по коридору к квартире Эдит де Во и тихо постучал. Ответа не было. Он постоял немного в хмуром раздумье, потом тронул ручку двери. Ручка повернулась, дверь отворилась, и он вошел в темную комнату.

— Мисс де Во? — позвал он.

Никто не ответил. Перри Мейсон зажег свет.

Эдит де Во лежала на полу. Окно, выходившее в переулок, было закрыто неплотно, постель была нетронута, а убитая лежала в пижаме очень тонкого шелка. Возле тела Мейсон увидел деревянный брусок дюймов восемнадцати длиной. Один его конец был расщеплен, на другом краснело пятно, говорившее о многом.