Очерки по истории Казанского ханства. Становление, развитие и падение феодального государства в Среднем Поволжье, 1438–1552 гг. - Михаил Георгиевич Худяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весной 1505 года между Казанью и Москвой произошли дипломатические осложнения, но русское правительство и не подозревало намерения Мухаммед-Эмина. Война началась совершенно внезапно, и русское правительство было к ней совсем не готово. Восточная партия, призванная ханом к власти после падения правительства Кель-Ахмеда, составила план, который должен был дать полное удовлетворение всем ее насущным желаниям. Правительство должно было сбросить с себя унизительную зависимость от иностранного государства, разорвать союзные договоры и объявить русским войну. Целью этой войны было искусственно задерживавшееся в течение столь долгого времени стремление к приобретению русских невольников, и соответственно этому война должна была начаться внезапным захватом огромного количества пленных; положение дел подсказывало план внезапного нападения.
Война началась русским погромом в Казани. 24 июня, в день открытия ежегодной Волжской ярмарки, русские купцы были убиты, товары разграблены, и все русские арестованы. Русский посол М. А. Кляпик, незадолго перед этим прибывший в Казань для улажения спорных вопросов, также подвергся аресту. Погром, сопровождавшийся резней и грабежом, принял стихийный характер и достиг грандиозных размеров, так как поощрение правительства и зажигательные проповеди духовенства подогревали ожесточение толпы, возбужденной лозунгами фанатизма и бросившейся убивать, грабить неверных. Все русские, оказавшиеся в пределах Казанского ханства, — а их было очень много, ввиду царившего перед этим глубокого мира, — обращены были в рабство. Спрос на невольников был полностью удовлетворен, и множество русских было продано в рабство на азиатские рынки. Составитель «Казанского летописца» описывает эти события как яркий роман. Возникновение самой войны он приписывает вдове хана Али, вышедшей замуж за Мухаммед-Эмина, и таким образом вносит в изложение исторических фактов своеобразное cherchez la femme. По мнению автора, царица, возвратившаяся из вологодского заключения, внесла в ханский дворец жгучую ненависть к России и русским. «Махметемину же царю люба бысть братня жена вельми. И нача она помале, яко огнь, разжигати сухие дрова, яко червь, точити сладкое древо, яко прелукавая змия, научима от вельмож своих царевых, охапившеся о вые [т. е. обнявшись за шею] шептати во уши царю день и нощь, да отвергнется от великого князя, да не словет Казанский царь раб его, и во всех землях да не срам будет и уничижение будет всем царем, и всю Русь да побьет живущую в Казани и корень их изведет: „но и все царство свое свободиши. Аще ли се сотвориши, то имаши царствовати многа лета на Казани; аще ли сего не сотвориши, то вскоре с бесчестием и с поруганием сведен будеши с царства своего; яко же брат твой умер в заточении, тако же и ты заточен будеши“. И всегда яко капля дождевая жестокий камень пробивает сквозе, тако и лыцение женское премудрые человеки многие коренит. И много крепився царь, и прельстися от злые жены своея, и послуша проклятого совета ея, окаянный же царь, прельстися безумию ея, изменив великому князю Московскому, нареченному отцу своему, и присече Русь всю в Казани и во всех улуссх с детьми и женами»[47]. Сравнивши погром с избиением младенцев Иродом в Вифлееме, составитель «Казанского летописца» дает яркое описание его последствий: «И взя царь весь драгий товар, бесчисленное богатство, у купцов русских в казну свою, насыпа палату полну до верха русского злата и серебра, и подела себе царь венцы драгие, и сосуды, и блюда серебряные и златые, и царский наряд драгий свой устрой… Без числа же казанцы много вельми разграбиша по себе и обогатишася, и оттоле не ходити им во овчих кожех ошившеся, и после убо ходящи в красных ризах, и в зеленых, и в багряных, и в червленых одевшися шествовати пред катунами [женами] своими, яко цветы польские [полевые], различно красящеся, друг друга цветнее и пестрее»[48]. Рассказ полон наивных подробностей: таково, например, сообщение, будто до этого времени хан кушал обед «из котлов и с опаниц, яко пес из корыта, на персех своих» — тут русский писатель совершенно забыл о существовании при ханском дворе пышного дворцового этикета, пришедшего в Поволжье вместе с арабско-персидской культурой, но в общем картина погрома, вероятно, соответствовала действительности. Золото и серебро легко могло быть подвергнуто казанским правительством конфискации, грабеж же носил стихийный характер, и простонародье действительно получило возможность сменить свои овчинные полушубки на яркие цветные костюмы из разграбленных тканей. «Казанский летописец» говорит: «Аще бы ведали беду сию, то не бы подклонилися под меч их, могли бы всяко противиться варваром, или так нецы убегнули»[49], но московское правительство не предвидело войны, и русские люди, проживавшие в пределах Казанского ханства, были застигнуты совершенно врасплох: «Не ведущи русский люди беды на себя никакия без боязни живущи в Казани, надеющеся, яко на своего царя, и не боящеся его»[50].
После погрома началось наступление казанцев против России. Войско Мухаммед-Эмина насчитывало 40 тысяч казанцев и 20 тысяч союзников — ногайских татар, оказавших поддержку восточной партии; союзный отряд находился под командою ногайского князя — брата казанской царицы.
В сентябре казанское войско подошло к Нижнему Новгороду, сожгло посады и приступило к осаде кремля. Однако попытка взять город приступом не удалась, так как нижегородский воевода вооружил пленных литовских солдат, сосланных в Нижний, и они отразили атаку казанцев искусным ружейным огнем. В бою погиб князь Ногайский, и казанское войско возвратилось обратно.
Русское правительство мобилизовало 100-тысячную армию, но в войсках произошли беспорядки, и армия не двинулась далее Мурома: «Они же паче себя стрежаху, а не земли своея, и вышли страхом объяти быша, безумии, убояхуся и трепетаху, избранными воины блюдущеся из града выйти, толико имуща не мало воспретити царю [то есть хану]»[51]. Казанцы беспрепятственно хозяйничали вдоль Оки.
Военные действия возобновились весной 1506 года. Теперь русская армия начала свое наступление под номинальным начальством 16-летнего брата великого князя — Димитрия Углицкого, по прозвищу Жилка (сам государь остался в Москве) и под фактическою командою князей Ф. И. Бельского и А. В. Ростовского. 22 мая русская пехота высадилась под стенами Казани. Русские немедленно, без разведки, направились от Волги к городу, но, как только они развернулись на открытой равнине, тотчас же подверглись нападению с двух сторон — из Казани и с тыла. Русские потерпели жестокое поражение. Летописец описывает это событие так: «Прииде князь Дмитрий Иванович
