Сказки Старой Англии - Редьярд Киплинг

- Ни разу, ни разу? - спросила Юна. - Даже если ему было очень одиноко?

- Он же не мог, - ответил Дан, подумав. - Ты ведь поклялся молотом Тора, что не будешь вмешиваться, да, Пак?

- Да, молотом Тора! - ответил Пак низким, неожиданно громким голосом, но тут же снова перешел на мягкий, каким он говорил всегда. - А мальчик действительно загрустил от одиночества, когда перестал меня видеть. Он попытался учить все подряд - учителя у него были хорошие - но я видел, как время от времени он отрывал взор от больших черных книг и устремлял его вниз, в долину, к людям. Он стал учиться слагать песни - и тут у него был хороший учитель, - но и песни он пел, повернувшись к Холмам спиной, а лицом вниз, к людям. Я-то видел! Я сидел и горевал так близко, что кролик допрыгнул до меня одним прыжком. Затем он изучил начальную, среднюю и высшую магию. Он обещал леди Эсклермонд, что к людям не подойдет и близко, поэтому ему пришлось довольствоваться представлениями с созданными им образами, чтобы дать выход своим чувствам.

- Какие еще представления? - спросила Юна.

- Да так, ребячье колдовство, как мы говорим. Я вам как-нибудь покажу. Оно некоторое время занимало его и никому не приносило особого вреда, разве что нескольким засидевшимся в кабаке пьяницам, которые возвращались домой поздней ночью. Но я-то знал, что все это значит, и следовал за ним неотступно, как горностай за кроликом. Нет, на свете не было больше таких хороших мальчиков! Я видел, как он шел след в след за сэром Хьюоном и леди Эсклермонд, не отступая в сторону ни на шаг, чтобы не угодить в борозду, проложенную Холодным Железом, или издали обходил давно посаженный ясень, потому что человек забыл возле него свой садовый нож или лопату, а в это самое время сердце его изо всех сил рвалось к людям. О славный мальчик! Те двое всегда прочили ему великое будущее, но в сердце у них не нашлось мужества позволить ему испытать свою судьбу. Мне передавали, что их уже многие предостерегали от возможных последствий, но они и слышать ничего не хотели. Поэтому и случилось то, что случилось.

Однажды теплой ночью я увидел, как мальчик бродил по холмам, объятый пламенем недовольства. Среди облаков одна за другой вспыхивали зарницы, в долину неслись какие-то тени, пока наконец все рощи внизу не наполнились визжащими и лающими охотничьими собаками, а все лесные тропинки, окутанные легким туманом, не оказались забитыми рыцарями в полном вооружении. Все это, конечно, было только представлением, которое он вызвал собственным колдовством. Позади рыцарей были видны грандиозные замки, спокойно и величественно поднимающиеся на арках из лунного света, и в их окнах девушки приветливо махали руками. То вдруг все превращалось в кипящие реки, а потом все окутывала полная мгла, поглощавшая краски, мгла, которая отражала царивший в юном сердце мрак. Но эти игры меня не беспокоили. Глядя на мерцающие зарницы с молниями, я читал в его душе недовольство и испытывал к нему нестерпимую жалость. О, как я его жалел! Он медленно бродил взад-вперед, как бык на незнакомом пастбище, иногда совершенно один, иногда окруженный плотной сворой сотворенных им собак, иногда во главе сотворенных рыцарей, скачущих на лошадях с ястребиными крыльями, мчался спасать сотворенных девушек. Я и не подозревал, что он достиг такого совершенства в колдовстве и что у него такая богатая фантазия, но с мальчиками такое бывает нередко.

В тот час, когда сова во второй раз возвращается домой, я увидел, как сэр Хьюон вместе со своей супругой спускаются верхом с моего Холма, где, как известно, колдовать мог лишь я один. Небо над долиной продолжало пылать, и супруги были очень довольны, что мальчик достиг такого совершенства в магии. Я слышал, как они перебирают одну замечательную судьбу за другой, выбирая ту, которая должна будет стать его жизнью, когда они в глубине сердца решатся наконец позволить ему отправиться к людям, чтобы воздействовать на них. Сэр Хьюон хотел бы видеть его королем того или иного королевства, леди Эсклермонд - мудрейшим из мудрецов, которого все люди превозносили бы за ум и доброту. Она была очень добрая женщина.

Вдруг мы заметили, что зарницы его недовольства отступили в облака, а сотворенные собаки разом смолкли.

"Там с его колдовством борется чье-то чужое! - вскричала леди Эсклермонд, натягивая поводья. - Кто же против него?"

Я мог бы ответить ей, но считал, что мне незачем рассказывать о делах и поступках аса Тора.

- А откуда ты узнал, что это он? - спросила Юна.

- Я помню, как дул легкий северо-восточный ветер, пробираясь сквозь дубы и покачивая их верхушки. Зарница последний раз вспыхнула, охватив все небо, и мгновенно погасла, как гаснет свеча, а нам на голову посыпался колючий град. Мы услышали, как мальчик идет по излучине реки - там, где я впервые вас увидел.

"Скорей! Скорей иди сюда!" - звала леди Эсклермонд, протягивая руки в темноту.

Мальчик медленно приближался, все время спотыкаясь - он ведь был человек и не видел в темноте.

"Ой, что это?" - спросил он, обращаясь к самому себе.

Мы все трое услышали его слова.

"Держись, дорогой, держись! Берегись Холодного Железа!" - крикнул сэр Хьюон, и они с леди Эсклермонд с криком бросились вниз, словно вальдшнепы.

Я тоже бежал возле их стремени, но было уже поздно. Мы почувствовали, что где-то в темноте мальчик коснулся Холодного Железа, потому что Лошади Холмов чего-то испугались и завертелись на месте, храпя и фырча.

Тут я решил, что мне уже можно показаться на свет, так я и сделал.

"Каким бы этот предмет ни был, он из Холодного Железа, и мальчик уже схватился за него. Нам остается только выяснить, за что же именно он взялся, потому что это и предопределит судьбу мальчика".

"Иди сюда, Робин, - позвал меня мальчик, едва заслышав мой голос. - Я за что-то схватился, не знаю, за что..."

"Но ведь это у тебя в руках! - крикнул я в ответ. - Скажи нам, предмет твердый? Холодный? И есть ли на нем сверху алмазы? Тогда это королевский скипетр".

"Нет, не похоже", - ответил мальчик, передохнул и снова в полной темноте стал вытаскивать что-то из земли. Мы слышали, как он пыхтит.

"А есть ли у него рукоятка и две острые грани? - спросил я. - Тогда это - рыцарский меч".

"Нет, это не меч, - был ответ. - Это и не лемех плуга, не крюк, не крючок, не кривой нож и вообще ни один из тех инструментов, какие я видел у людей".

Он стал руками разгребать землю, стараясь извлечь оттуда незнакомый предмет.

"Что бы это ни было, - обратился ко мне сэр Хьюон, - ты, Робин, не можешь не знать, кто положил его туда, потому что иначе ты не задавал бы все эти вопросы. И ты должен был сказать мне об этом давно, как только узнал сам".

"Ни вы, ни я ничего не могли бы сделать против воли того кузнеца, кто выковал и положил этот предмет, чтобы мальчик в свой час нашел его", ответил я шепотом и рассказал сэру Хьюону о том, что видел в кузнице в день Тора, когда младенца впервые принесли на Холмы.

"Что ж, прощайте, мечты! - воскликнул сэр Хьюон. - Это не скипетр, не меч, не плуг. Но может быть, это ученая книга с золотыми застежками? Она тоже могла бы означать неплохую судьбу".

Но мы знали, что этими словами просто утешаем сами себя, и леди Эсклермонд, поскольку она когда-то была женщиной, так нам прямо и сказала.

"Хвала Тору! Хвала Тору! - крикнул мальчик. - Он круглый, у него нет конца, он из Холодного Железа, шириной в четыре пальца и толщиной в один, и тут еще нацарапаны какие-то слова".

"Прочти их, если можешь!" - крикнул я в ответ. Темнота уже рассеялась, и сова в очередной раз вылетела из гнезда.

Мальчик громко прочел начертанные на железе руны:

Немногие могли бы

Предвидеть, что случится,

Когда дитя найдет

Холодное Железо.

Теперь мы его увидели, нашего мальчика: он гордо стоял, освещенный светом звезд, и у него на шее сверкало новое, массивное кольцо бога Тора.

"Его так носят?" - спросил он.

Леди Эсклермонд заплакала.

"Да, именно так", - ответил я. Замок на кольце, однако, еще не был защелкнут.

"Какую судьбу это кольцо означает? - спросил меня сэр Хьюон, пока мальчик ощупывал кольцо. - Ты, не боящийся Холодного Железа, ты должен сказать нам и научить нас".

"Сказать я могу, а научить - нет, - ответил я. - Это кольцо Тора сегодня означает только одно - отныне и впредь он должен будет жить среди людей, трудиться для них, делать им то, в чем они нуждаются, даже если сами они и не подозревают, что это будет им необходимо. Никогда не будет он сам себе хозяин, но не будет и над ним другого хозяина. Он будет получать половину того, что дает своим искусством, и давать в два раза больше, чем получит, и так до конца его дней, и если свое бремя труда он не будет нести до самого последнего дыхания, то дело всей его жизни пропадет впустую".

"О злой, жестокий Top! - воскликнула леди Эсклермонд. - Но смотрите, смотрите! Замок еще открыт! Он еще не успел его защелкнуть. Он еще может снять кольцо. Он еще может к нам вернуться. Вернись же! Вернись!" Она подошла так близко, как только смела, но не могла дотронуться до Холодного Железа. Мальчик мог бы снять кольцо. Да, мог бы. Мы стояли и ждали, сделает ли он это, но он решительно поднял руку и защелкнул замок навсегда.