Третье открытие силы - Андрей Сидерский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В том, что он делал, присутствовало также некоторое "что-то еще"... Я чувствовал, что сами по себе движения и позы имеют значение лишь как средство, инструмент, с помощью которого он взаимодействовал с этим "чем-то". Вероятнее всего, реальную ценность для него представляло только это "что-то еще" - оно было тем самым главным, ради чего, собственно, все и делалось. Но именно этого "чего-то" я не воспринимал, тщательно защитившись от него своим фильтром-сеткой, отсекавшим все, что могло иметь хотя бы какое-то отношение к сфере жизненной силы этого человека.
Однако через некоторое время я все же начал чувствовать, как окружающее пространство наполняется чем-то плотным, упругим и могущественным, но это пространство было не моим, оно существовало само по себе, и я тщательно сдерживал его напор, выделяя из мощного потока только зрительное восприятие движений физического тела. Я знал, что, стоит мне хотя бы чуточку приоткрыть сетчатую дверцу своего фильтра, и меня сметет ураган неизвестной мне безумной силы. Это внушало мне суеверный ужас. Первым моим побуждением, едва я его увидел, было - немедленно уйти, спуститься вниз и там затаиться. Однако он проделывал со своим телом вещи настолько невероятные, что я был не в силах оторвать взгляд.
Тем не менее в конце концов мне пришлось это сделать. Давление потока чего-то неопределимого, исходившего от него, сделалось настолько огромным, что я понял - еще чуть-чуть, и моя защита не выдержит. Она трещала по всем шва и готова была вот-вот разлететься в мелкие клочья. Кроме того, я уже все равно почти ничего не видел, потому что поток этого "чего-то" с чудовищной силой давил мне на глаза и заставлял кровь молотообразно колотиться в висках, отчего все вокруг потемнело и покрылось пульсирующими искрами, мечущимися в сетке кровеносных сосудов глазной сетчатки.
Сжав в зубах хлястик брезентового чехла наполненной пресной водой фляги, я мигом скатился по веревке вниз и прыгнул в море. Давление в глазах и буквально раскалывавшие голову пульсации крови в висках исчезли. Я выбрался из воды, улегся на теплый камень и подумал:
Надо же, засмотрелся на этого типа и не заметил, как перегрелся. Надо бы в тень лечь...
Но почему-то остался лежать на солнце.
На следующий день рано утром он отправился в поселок за овощами. Вернувшись поздно вечером уже в полной темноте, он подошел ко мне и задал совершенно неожиданный вопрос:
- У тебя приемник есть?
- Радио что ли?
- Да.
- Ну есть... - сказал я.
- Я всегда на всякий случай возил с собой маленький японский приемничек, но стралася его не слушать - после того, как, сидя летним вечером у палатки и поймав новости Би-Би-Си на английском языке, наткнулся на сообщение о гибели "Адмирала Нахимова".
- Дай на несколько дней.
- Зачем?
- Слушать, зачем еще?
- Зачем слушать?
- Да там в Москве неувязка вышла...
- Я насторожился:
- Какая такая неувязка?
- Да так... Несколько уродов решили переворот устроить... Гэ-Кэ-Чэ-Пэ называются. Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению.
- Так они уже его объявили?
- Кого?
- Чрезвычайное положение...
- Ну да, а то как же... И танки на улицах. Все, как положено...
У меня неприятно засосало под ложечкой. Теперь домой поди доберись, если что-то серьезное начнется. Шутка ли - через пол-страны... Да и вообще, приход к власти реакции никогда ничем приятным не заканчивается. А эти еще к тому же начали прямо с чрезвычайного положения. Вот вам и перестройка... Только-только вздохнули посвободнее.
Видимо, все это было написано у меня на физиономии, потому что он сказал:
- Да ты не дрейфь, ничего не будет.
- В смысле?
- Ненадолго это. Дней на пять - это максимум... А так, вероятнее всего - три. И закончится почти без крови...
- Ты-то откуда знаешь?
- Знаю... Догадываюсь...
- Тоже мне, пророк-ясновидец...
- Ну так ты даешь приемник? А то ведь, если не дашь - то, глядишь, и затянется петрушка, и так легко отделаться не удастся.
- Я почувствовал, что он улыбается в темноте.
- А причем здесь мой приемник?
- Притом... Расскажу, когда все закончится...
Шизик... Но приемник я ему все-таки дал, а сам забрался нервничать в палатку, настроившись на бессонную ночь в раздумьях о судьбах страны, семьи и т.п. Раздумья, однако, не удались, поскольку минут через пятнадцать я отключился и спокойно проспал до утра, чем, проснувшись, был весьма "удивлен и даже удручен". Как же так - там такое твориться, а мне, вроде бы, начхать?..
Я выбрался из палатки в сверкавшее росой и клубившееся мягким голубоватым туманом дивное утро. Внутри выложенного белыми камнями круга лежал покрытый каплями влаги рюкзак.
Похоже, он так и не ложился спать...
Весь день я провел в напряженном одиночестве. Вернее, мне хотелось, чтобы оно было напряженным, но в действительности я чувствовал, что мне на все наплевать. Было даже немного стыдно.
В тот день он так и не появился, и на следующее утро его рюкзак по-прежнему лежал в центре круга из булыжников.
Он выбрел откуда-то из степи поздно вечером. Мне было слышно, как он, волоча ноги, подошел к своему рюкзаку, вышвырнул его из круга и тяжело рухнул на землю. Я спросил сквозь стенку палатки:
- Эй, у тебя там все нормально?
- Все о'кей. Спи... - ответил он, и в голосе его прозвучала жуткая усталость, смешанная с нечеловеческой печалью. По моей спине пробежали мурашки.
- А в Москве - что? - осторожно поинтересовался я.
- Я же сказал - все о'кей... Попытка переворота предотвращена, коммунистическая империя закончилась...
- Как это?
- Так... Махина рухнула и рассыпалась за пару дней...
- Уже рассыпалась? И много людей погибло под обломками поверженного монстра?
- Шутки шутишь?.. По официальным сообщениям - трое.
- Трое?!
- Пока трое... Но все еще впереди. Это уже не мое дело, но приятного будет мало... Как при падении любой империи - начнутся распри, освободительные движения в колониях, политические игрища между вчерашними союзниками с артиллерийскими перебранками по поводу власти в центре, войны мафиозных кланов за распределение сфер влияния, партизанский терроризм... Ну, и все такое прочее... Коммунистическое наследие, отсутствие экономической и правовой культуры. Да и с культурой вообще - напряженка... И, конечно же, славянский дух. Страшная штука... Хотя, конечно, на случай войны - радикальная. А война - она война и есть... Всегда - кто кого съест. Вся жизнь здесь - сплошная война... И короткие промежутки мира - только передышки для рождения нового поколения солдат... На это время война делается подспудной. Но прекратиться она не может никогда. Стремление к прочному миру - залог перманентности войны... Спи. Я очень сильно устал.
Увидев его утром, я чуть было не пришел в ужас, но потом вспомнил, что мне нет до него дела. Тем не менее зрелище, представшее передо мной, когда он подошел к моему очагу, было не из приятных. Сквозь бронзовый загар, покрывавший его лицо, проступала синюшно-мертвенная бледность, под глазами красовались темно-коричневые отеки, кожа выглядела сморщенной и сухой, а слой подкожного жира уменьшился раза в четыре. За два дня тело его постарело, как минимум, лет на двадцать. До того момента я был уверен, что ему не больше двадцати двух, но теперь видел перед собой человека, который на вид был раза в два старше меня. В глазах же его засела невероятная усталость, смешанная с безысходной потусторонней тоской. Это были глаза даже не столетнего, а, по меньшей мере, трехсотлетнего старца.
- Боже, что это с тобой? - спросил я.
- А что со мной? Все нормально...
- Все нормально? Да ты на труп похож!..
- Это пройдет... День-два - и я снова буду в форме. Расход энергии большой вышел...
- А что ты делал?
- Да, в общем-то, ничего. Радио в степи слушал...
- Что, двое суток подряд?
- Да... Батарейки придется заменить.
- Черт с ними, с батарейками...
- Хочешь, я объясню тебе все? Я ведь обещал... Теперь уже можно.
Он задал этот вопрос как-то вяло, и по безразличному тону я понял, что его объяснение ничем особенным мне не грозит, что это будет просто обыкновенный устный текст - без пугавшего меня "силового наполнения", и не исключено, что текст этот может оказаться весьма интересным... Даже его многозначительное "теперь уже можно" не вызвало во мне никакой реакции. Ну, шизик, ну и что?.. Поэтому я ответил:
- Валяй, если у тебя есть силы на болтовню. А я тем временем гречки сварю... И чай сделаю. Тебе определенно имеет смысл как следует подкрепиться...
- Ты прав, чай только заваривай зеленый, - согласился он и задумался.
- А у меня другого нет - закончился вчера, только зеленый остался, и то немного, как-то очень лихо мы с тобой весь мой запас приговорили, - сказал я.
Помолчав несколько минут, видимо, прикидывая, достаточно ли у него сил для того, чтобы начать и закончить свой рассказ, он заговорил:
- Когда-то давно, еще до того, как я вспомнил многие вещи, связанные с предыдущими воплощениями...