Угрюмый дудочник - Андрэ Нортон

Наконец я вышел в большую пещеру. Здесь следы резко сворачивали влево, по-прежнему находясь у стены. Хорошо, что существо не любит открытых пространств: оно побоится пересекать пещеру, проходя через лагерь.

Я продолжал идти вдоль следов, пока они не исчезли в расщелине.

Поглядев на карту, я понял, что это вход в третий туннель. Несколько цепочек следов вели в туннель и из него. Похоже, эти существа тут часто ходят. Из расщелины тянуло таким холодом, что я поразился. Если это рептилия, как она выдерживает такую температуру? Рептилии не могут жить в жаре и под прямыми солнечными лучами, а холод делает их вялыми, некоторые даже впадают в спячку. Именно изучение таких животных привело к открытию «холодного сна»! До изобретения гиперпрыжков огромные расстояния между звездами люди преодолевали в состоянии «холодного сна», лежа в похожих на гробы ящиках.

Существо, оставившее след, тем не менее выбрало туннель, еще более холодный, чем пещера. Самые поздние следы, перекрывавшие остальные, вели туда, и я решил не ходить по ним, а пошел к лагерю.

Дверь, ведущая в пункт управления оружием, была полуоткрыта, внутри темно, темно и в бараке с коммуникатором. Повинуясь какому-то импульсу, я не пошел к населенной казарме. В конце концов я не говорил, когда вернусь, а сейчас больше всего нужен заряд для лазера Лугарда. Он мог быть только здесь, ведь его не нашли среди припасов или в других помещениях.

Я вошел в темное штабное помещение. Закрыл за собой дверь, тут же вспыхнул свет. То же самое происходило и в других бараках, кроме пункта управления огнем. Значит ли это, что Лугард задействовал только часть оборудования? Мы знаем, что коммуникатор не действует, значит здесь есть еще что-то.

Я подошел к картотекам. Они открывались прикосновением пальцев к реле. Когда я прикоснулся к первому из них, шкаф открылся, и я увидел его пустую внутренность. Там были секции для микрофильмов и для лент, но самих лент не было. То же и в других отсеках.

Тогда я поискал на стене другие реле и нашел еще четыре. Но они не раскрыли свои тайны мне. Может быть, они были настроены на отпечатки Лугарда или даже моего отца, если к ним не притрагивались с начала войны.

Я сел к столу, положив на него оружие. По очереди осмотрел три ящика – тоже пустые. Потом я увидел четвертый, узкий, прямо под столешницей. Я заметил его только по тому, что его осветил мой поясной фонарь, который я забыл выключить.

Казалось, открыть этот ящик невозможно: ни защелки, ни кнопки. Я вытащил охотничий иридиевый нож и его несокрушимым лезвием нащупал еле заметную щель. Потребовалось немало терпения, но наконец, что-то щелкнуло, и открылся неглубокий ящик.

В нем оказался только один пластолист – тоже карта. Я разложил ее на столе и принялся сравнивать с той, что дал мне Лугард. Частично они совпадали. Но моя старая карта покрывала лишь около четверти новой. Опять я увидел сеть туннелей. Во всех случаях за преградами, которые я встретил, были обозначены продолжения туннелей, ведущие к каким-то помещениям или установкам.

Ракетные шахты? Или что-то аналогичное? Рядом цифры, настолько мелкие, что их трудно прочесть. Я решил, что это код.

Ну, раз эти помещения для нас закрыты, то ими можно заняться потом.

Меня больше интересовал третий – холодный туннель. На карте Лугарда он был слегка обозначен, здесь же имелось много подробностей.

Судя по карте, этот туннель вел к пещере, не меньшей, чем та, в которой мы находились. А может, это просто одна большая пещера с узким переходом-туннелем. Дальняя сторона этой пещеры не была дорисована, как будто этот конец составитель карты не исследовал и не знал истинных очертаний. Пещера на карте была слегка заштрихована, что имело особое значение, поверх штриховки – опять код.

Я вспомнил рассказ Лугарда о ледяной пещере, в которой он нашел следы чужаков. Холод, тянувший из пещеры, свидетельствовал о большом скоплении льда, а специальное обозначение на карте – о важности этого места. Но никаких признаков выхода на поверхность из нее нет. Вывод получался такой: два известных выхода запечатаны, и нам придется возвращаться тем же путем, каким мы сюда попали.

А для этого – разобрать завал, остановивший Аннет. И за ним... Я вздрогнул, представив себе подъем. А весь лифт не работает.

Свернув обе карты, я сунул их в карман. Дальнейший осмотр комнаты связи и жилых помещений ничего не дал. Оружие я захватил собой, решив тщательнее поискать заряды для него. Оружие нам необходимо.

Выйдя из штабного помещения, я услышал крик.

– Дагни! Дайнан! – гремело эхо. – Дагни! Дайнан!

Дверь казармы была распахнута, оттуда струился свет. На пороге стояла Аннет – это она кричала. Дальше, в полутьме, еще одна фигура – это мог быть только Тед – и еще кто-то, может Гита. Она двигалась в направлении уступов. И я побежал, вспомнив трехпалые следы.

– Что случилось? – я поравнялся с Аннет, когда она снова позвала детей.

Она повернулась, схватив меня руками.

– Вир, дети – они ушли! – И, продолжая держаться за меня, закричала:

– Дагни! Дагни! Дайнан!

Кто-то с другой стороны включил прожектор. Его луч дотянулся до стены пещеры и осветил расщелину, в которую вели зловещие следы.

– Домой... – я расслышал это слово сквозь крики Аннет и увидел Приту.

Встретив мой взгляд, она кивнула, как будто подчеркивая верность своих слов.

– Дагни хотела к маме, хотела домой. Она не понимала, что случилось.

Когда Аннет пошла, чтобы принести поесть, Дагни притворилась, что спит, и убежала. А Дайнан – он никогда не оставлял сестру.

Это правда. Куда бы ни шел один из близнецов, туда же – и другой.

Впрочем, обычно командовал Дайнан, он не позволил бы сестре уйти во мрак одной. По-прежнему думая о следах, я схватил Аннет за руку.

– Тихо – Всю силу вложил я в этот приказ. – Уведи всех – всех!

Она, не понимая, смотрела на меня, но замолчала.

– Мы здесь, кажется, не одни. – Все, что я мог сказать. – Зайдите во внутрь и оставайтесь там. Переключите станнеры на высокое напряжение.

Из тьмы появился Тед.

– Я нашел их следы – сообщил он и тут же спросил:

– Вир, а выход?..

Я покачал головой.

– Выхода нет. А где ты видел следы? – Мои опасения подтвердились: Тед махнул в сторону холодной расселины.

– Аннет, Тед, заведите детей в бараки и не выпускайте! И еще... – Я сунул Теду бесполезный лазер. – Обыщи все запасы и попробуй найти заряд к этому. Стреляй во все, что не сигналит фонариком.

Он кивнул, не задавая вопросов. Аннет хотела что-то спросить, но я поторопил ее.

– Уводи их!

– А ты куда?

– За близнецами.

Я уже сделал несколько шагов к расщелине, когда подумал еще об одной предосторожности.

– Аннет, пусть прожектор будет направлен туда.

Если мне предстояло иметь дело с созданием, живущим во тьме, то и свет может мне помочь.

Глава 8

Я нашел следы, которые видел Тед. Перепутать с чем-нибудь отпечатки маленьких ботинок невозможно. И они перекрывали мои там, где я останавливался, осматривая след животного. Я вздрогнул. Если бы я не задержался в штабном помещении, а сразу пошел к казарме, то мог бы помешать им уйти. Сейчас не время думать о том, что могло бы быть.

Несколько мгновений я раздумывал, включить ли поясной фонарь. Свет необходим, но он может выдать меня. Впрочем, свет пусть горит, а вот окликать детей я не буду.

Становилось холоднее. Стены туннеля покрылись инеем, сверкавшим на свету. Я не понимал, что повело сюда детей. Может, они нарочно пошли сюда, чтобы не встретиться со мной, зная, что я исследую два других туннеля.

Это было непохоже на близнецов. Оставалось предположить, что испытанный шок так подействовал на обычно робкую Дагни. Она казалась в полузабытьи, когда спала.

Дети не могли уйти далеко. Я вслушивался, надеясь услышать их шаги или – я думал об этом с замирающим сердцем – звуки чуждой жизни.

Я видел следы лазера, царапины на стенах, отпечатки гусениц. Туннель шел под уклон, температура падала. Я слышал только звук собственных шагов, и видел только камни в луче моего фонаря. Станнер, зажатый в руке, установлен на высокое напряжение, хотя это быстро истощало заряд. Сколько у меня запасных зарядов? В кармане на поясе два, еще несколько в рюкзаке, но его я оставил. А сколько у остальных? Надо было проверить это, когда мы осматривали свои запасы. Впрочем, тогда еда и вода казались важнее.

Я взглянул на часы. Четыре пополудни – снаружи день, светит солнце.

Но здесь эти представления не имели смысла. Дети были где-то близко, но я не осмеливался идти слишком быстро. Вывихнутая лодыжка означала бы для нас катастрофу. Может, дети, увидев мой фонарь, убегут? Или с них хватит холода и темноты и они готовы повернуть назад? Мне хотелось крикнуть, но воспоминание о следах заставляло молчать.

Туннель круто ушел вниз – на высоту преодоленного нами спуска, но тут не было уступов. Приходилось держаться за стены. Я удивился: как близнецы могли спуститься здесь? Но они это сделали, иначе я догнал бы их.