Убить миротворца - Дмитрий Володихин

— А где мы вообще?

Двойник вяло поводил нижней челюстью, как будто была него во рту жвачка, и ответил совсем несуразно:

— Московский риджн, Чеховский дистрикт. Жилой комплекс 8797. Двенадцатый этаж ниже нулевого уровня. Блок «А». Кубатура номер 4884… Не пора ли объяснить, за чем вы ко мне явились? Я полагаю, вы вор. Но мы можем обойтись без вмешательства властей. Вы лишь расскажете, как проникли за дверь, а я вас отпущу.

— Куда?

— Да куда угодно!

— Пошел ты к черту.

— Я вижу, нам не обойтись без…

— Стоять!

Виктор почему-то совершенно не жаждал втягивать в дело людей извне. Тоже своего рода рефлекс, у некоторых людей срабатывающий в любое время суток…

— Без чужих соплей разберемся.

Двойник, белый, как пингвинье брюхо, Виктор один раз видел пингвинов, так вот, чертов двойник затрясся. То есть крупно затрясся, с расстояния в три метра — вполне заметно. Как бы его успокоить-то? Особенно, когда самому неспокойно…

— Не вибрируй. Вламывать тебе никто не собирается. И воровать у тебя здесь — тоже.

Никакой реакции. Надо чем-то занять его мозги, иначе рехнется. Неминуемо.

— А я тоже Сомов. Виктор Максимович. Старший корабельный инженер, капитан-лейтенант космического флота Русской консульской республики. — О том, что флот Русской Европы наполовину укомплектован терранцами, знали, наверное, все. Но это все равно продолжало оставаться официальным госсекретом. И про свое терранское гражданство Сомов решил не болтать…

В ответ его собеседник отмочил шуточку:

— А… разве космическая программа не свернута полвека назад?

— Чего? Да ты что, брат!

— А мне казалось, сейчас дальше Луны никто не летает, да и туда — нечасто…

Тут капитан-лейтенант понял: шуткой и не пахнет.

— Да ты как… Да ты вообще! Погляди на меня! Что на мне?

— Одежда.

— Какая?!

— Ну, серебристая. Не по сезону. Мода такая была лет пятнадцать назад: «индастриал-эгэйн».

— Скафандр на мне ремонтный, средней паршивости скафандр, но в открытый космос выходить в нем можно! Ты понимаешь?

— Вы безумец. Или еще хуже.

Тут двойник взглянул на старшего корабельного инженера с таким ужасом, что и его самого пробрало тонким морозцем. Чего он боится-то? И «близнец» моментально подтвердил его наихудшие опасения:

— Я должен сообщить о вас, куда следует…

— Только трепыхнись, — зашипел капитан-лейтенант, — разберу на запчасти.

И все-таки его собеседник сделал вялое движение куда-то в сторону двери. Виктор схватил его за руку и потянул назад. Секунду они боролись. Двойник оказался явно слабее. Виктор, не вставая с пола, сделал подсечку, и тот рухнул, веером снося вокруг себя всякую бытовую мелочь.

«Близнец»:

— Так ты не?..

— Что — не?

— Сам понимаешь. Я должен выполнить свой долг.

— Сиди тихо, барбос. Не рыпайся. Ничего ты не должен. Кто я не, я не знаю. Я вообще не знаю, кто ты для меня, а я для тебя. Так что кончай дребезжать, дай подумать.

И тот покорно растянулся на полу. Даже встать не захотел: наверное, опасался лишний раз двинуть руками-ногами, как бы за попытку побега не приняли… «Пуганый какой. Спасибо, хоть трястись перестал».

Виктор попробовал сосредоточиться. «Что мы имеем? Мы имеем… хрен за щекой… Не сбиваться. Мы… имеем Москву. То есть, какой-то Московский риджн, а в нем какой-то кретинский дистрикт. Не пойму. Не знаю таких слов. Да где мне знать-то их, я ж не был в Москве ни разу… Может, тут сплошные риджены и дистрикты? С хрена бы, правда, им по-английски все эти дела называть…[4] Подземный этаж… Не понимаю я. Да что такое!» Он вспоминал все известное ему о Российской империи из школьного курса, книжек, информационных программ, сетевых материалов, военных сводок… Москва — столица России, то бишь Российской империи, это как Бог свят. Дальше не сходилось.

«Но там ведь у наших недонаселение, а вовсе не пере-… Чего им под землей-то жить? Никогда не слышал, чтобы в России жили под землей. На Европе — да. Там у них минус сто по Цельсию, а башенные конструкции легче обогреваются… Но на Европе я был раз десять. Нет там никаких дистриктов, и ридженов тоже. И одеваются не так. И говорить с женевским акцентом на Европе не с руки — пришибить могут. И какая там Москва? Там столица — Дмитриев. В смысле, Дмитриев Донсков… Или есть там какая-нибудь маленькая Новая Москва? Ладно, сейчас проверим».

— Покажи-ка деньги, брат.

Тот с готовностью сунул руку в карман. Вероятно, после той маленькой стычки простой грабеж уже казался «близнецу» совсем неплохим вариантом. Так. Вынимает. Карточка.

— Нет, карточку не надо. Деньги ходячие покажи. Не кредитки же одни у вас.

— Деньги — ходячие? Ходя-ачие? — тот попробовал на язык странное словосочетание. Видимо, не понимает.

— Деньги, но не кредитка.

— Креди-итка?

— Та дребедень, которую ты в руке держишь, как называется?

— Идентификатор.

— А деньги?

— Списание евродолларов с банковского счета всегда проводится по предъявлению идентификатора. Соответствующая цифра фиксируется на нем же.

— Дай-ка.

Услышав словечко «евродоллары», старший корабельный инженер почувствовал, как испаряются его надежды на понятное, человеческое объяснение всему. Карточка подтвердила худшие опасения. В правом верхнем углу красовался перевернутый католический крест, вписанный в треугольник и в обрамлении лаврового венка. Одна из эмблем Женевской федерации. Не самая распространенная, но все-таки она, родная. Во всяком случае, на Терре женевская администрация украсила шлемы охранников именно таким символом. И оружейная марка у них есть такая. И на документах иногда попадается… Не везде. Но перепутать невозможно.

Есть норматив для надевания скафандра — 23 секунды. И другой норматив — для снимания, на 6 секунд меньше. Обе операции выглядят неаппетитно… Кроме того, обе последовательности действий на несколько мгновений делают тебя совершенно беззащитным, а это сейчас совсем ни к чему.

— Отверни башку. Не бойся.

«Близнец» отвернулся, и Виктор выполнил норматив номер 2 на три секунды раньше положенного. Видел бы его комвзвода из училища, подавился бы собственным языком от изумления: просто уложиться — и то на грани сил человеческих, а тут… Впрочем, инстинкт самосохранения всегда слыл отличным стимулятором.

Так. Теперь он мог засунуть руку во внутренний карман форменной куртки. Вот они, нащупал…

— Это ты когда-нибудь видел? Хотя бы одну из них?

Катенька просила его привезти ей по одной монетке из каждой страны, где он побывает.

Двойник взглянул с интересом. Испуг улетучился у него из глаз. Его место заняло удивление. О! Еще какое удивление. Вот про это, наверное, говорят: «Глаза полезли на лоб»…

— Начни с той, маленькой.

— Что это? Здесь по-русски написано…

— Точно. А как еще должны писать в Российской империи?

— В Российской… империи? У вас там какое-то средневековье. Российская империя, насколько я знаю, была при большевиках. Или вроде того. Там еще были Борис Годунов, Столыпин, Ленин, Сталин и разнообразные цари…

Он вертел в руках мелкую монетку Российской империи. На одной стороне красовалась надпись «Император и самодержец всероссийский Даниил Александрович», а на другой «100 червонцев. 2120». Двуглавый орел с коронами, гербы старых городов. Виктору монетка досталась, когда он был на Весте, там у России большая военная база. Он машинально поправил:

— Борис Годунов — из Киевской Руси. Не путай. А Российскую империю восстановили в 2039-м. Там уже пятый государь.

Его собеседник промолчал. Но на лице его читалось: «Чушь. Маньяк попался с затеями».

— Ладно. Эту посмотри.

На аверсе: «Русская консульская республика. В консульство Алексеева и Мартыгина». На реверсе: «5 рублей. 2125. Дмитриевский монетный двор». И Святой Андрей Первозванный, распятый на косом кресте.

Та же реакция.

— Последнюю!

… «Воля — это все! Свободная анархо-синдикалистская республика россиян». Профиль Фрэнка Заппы. «10 байков. 2111. Свобода или смерть!» Профиль Нестора Махно. Или какого-то Бакунина. Виктор толком не запомнил — то ли Махно на десяти байках, то ли на одном тугрике…

— Где это… что это… Чушь. Впрочем, как вам будет угодно.

«Как тебе, психу, будет угодно, только не бей…»

— Эту! Давай, смотри.

Родная, терранская денежка. «Una grivna / Одна гривна. 2122». Святой Георгий. «Genevasa federatasa pasasiona Terara-2[5] / Терра-2 / Terra-2». Гривастый лев с крестом в лапах. Виктор приготовился объяснять, как объяснял он раньше многим неучам: да, мол, мы, конечно, подмандатная территория Женевы, но почти независимы. А по-испански и по-русски отчеканено, чтоб никто в обиде не был. Тридцать лет назад на шести языках отмачивали, но сейчас уже…