И А Гончаров в воспоминаниях современников - Иван Гончаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не знаю, продолжалась ли связь по приезде Варвары Лукиничны в Петербург. Она впоследствии вышла замуж, и муж ее терпеть не мог Ивана Александровича; часто со злобой спрашивал отца: "Ну, что ваш действительный статский советник, как поживает?.."
* * *
Было время, когда после ссоры с Тургеневым Иван Александрович ожидал от него вызова на дуэль "Ну что ж, надо будет принять вызов", - говорил он отцу.
О поэзии Некрасова он высказывался так: "Это рогожа, на которой вышиты шелковые узоры..."
* * *
В последние годы жизни Ивана Александровича его приглашал к себе на вечера великий князь Сергей Александрович и был с ним очень ласков. Но Иван Александрович уклонялся от посещений, говоря "Вы ведь здесь молодые, полные жизни; ну что буду делать среди вас я, кривой старик?.."
* * *
Иван Александрович, по-видимому, не любил музыки. Такое впечатление осталось у отца после того, как они с Иваном Александровичем слушали "Русалку" Даргомыжского. Отец уговорил Ивана Александровича сходить послушать в "Русалке" певца-тенора Комиссаржевского, восхищавшего тогда, в начале семидесятых годов, весь Петербург. Особенно хорошо у него выходила каватина: "Невольно к этим грустным берегам..." Иван Александрович не сразу согласился пойти послушать оперу, равнодушно просидел третий акт и, нисколько не восхитившись каватиной, ушел до конца оперы домой...
* * *
В средине восьмидесятых годов Иван Александрович был занят заботами о детях своего покойного слуги. Приходилось хлопотать, ездить к начальству учебных заведений. Конечно, для Ивана Александровича делали все, о чем он просил; но в готовности разных лиц сделать ему угодное он чутким и подозрительным ухом улавливал уверенность в том, что он хлопочет за своих детей. "Вот, насбирали по лакейским и девичьим сплетен и считают этих детей моими", - возмущался он, идя с отцом и мною по Невскому.
"Вот принял на свои плечи чужую семью, увеличились расходы, приходится стеснять себя; теперь рубль представляет для меня эпоху". Это, конечно, обычное брюзжание старика, ибо детей он любил, и сильно. Саней он восхищался, находя, что у нее "грёзовская головка".
Иван Александрович нежно любил свою няню Аннушку. Я хорошо помню эту старушку, нянчившую и меня и жившую в то время на покое у бабушки моей Александры Александровны в Хухореве. В ее слабом, иссохшем теле жила кристально чистая душа ребенка, полная до краев любовью к детям и ко всем домашним...
* * *
В последний раз я видел Ивана Александровича в декабре 1887 года. Он встретил меня на улице и, узнав, что я еду в провинцию на службу, позвал к себе проститься.
На другой день я позвонил у его квартиры. Отворившая мне дверь Александра Ивановна окинула меня подозрительным взглядом и на мой вопрос, можно ли видеть Ивана Александровича, сухо ответила, что Иван Александрович не принимает. Впустила она меня в переднюю только после моего заявления, что Иван Александрович сам позвал меня в этот день к себе.
Ревниво, подумал я, охраняется Иван Александрович в последние годы жизни от сношений с родными.
Я нашел Ивана Александровича в маленькой темноватой гостиной (квартира прежняя была расширена), в кресле. Он казался очень постаревшим и ослабевшим. Оброс бородой, вместо правого глаза была впадина, прикрытая веками. Но во взгляде другого, здорового глаза, казалось, мерцал удвоенным светом глубокий ум и какая-то покойная просветленность.
Он говорил о своем здоровье, о болях в кишечнике; когда же я заикнулся о докторах, сказал спокойно: "Какой же доктор вылечит меня от семидесяти пяти лет". Дальше он советовал мне самому пробивать себе дорогу в жизни, но в трудных обстоятельствах обещал свою помощь. Расспрашивал о родных. Когда я стал прощаться. он остановил меня, сказав: "Я дам тебе на дорогу, но только немного". Несмотря на мое уверение, что у меня достаточно средств на дорогу, он пошел в кабинет, вынул из ящика письменного стола и вручил мне двадцать рублей, Расстались мы оба взволнованными.
Кирмалов М. В.: ПРИМЕЧАНИЯ
(А. Д. Алексеев, О. А. Демиховская)
Кирмалов Михаил Викторович (1863-1920) - сын племянника И. А. Гончарова В. М. Кирмалова, пользовавшегося наибольшей симпатией и вниманием со стороны писателя. Так, в одном из писем 1863 года к Кирмаловым И. А. Гончаров писал: "Ты собираешься, Виктор Михайлович, в конце мая приехать сюда и спрашиваешь, рад ли я буду тебя видеть; еще бы! Не только рад, но дам тебе и деньжонок на проезд из Москвы и обратно. Скажу даже тебе, что мне очень часто скучно бывает, что вас нет с Дашенькой здесь, и что при вас мне было бы гораздо веселее, как с близким и милым семейством" ("Вестник Европы", 1908, Л 12, стр. 432). Не изменились его симпатии к молодым Кирмаловым и четверть века спустя. В 1888 году в письме к Д. Л. Кирмаловой он снова подтверждает: "Из родных, кроме сестер, Александры и Анны Александровны, вы с Виктором Михайловичем ближе мне других племянников". И в том же письме об их сыне: "Миша твой был у меня: он такой хороший, скромный молодой человек, - и мне остается повторить с тобою- дай бог, чтоб он таким и остался!" (там же, стр. 435).
По окончании Петербургского лесного института М. В. Кирмалов служил лесничим в городах Себеж и Речица.
Воспоминания М. В. Кирмалова, как и воспоминания Е. А. Гончаровой и В. М. Чегодаевой, написаны по просьбе М. Ф. Суперанского к столетию со дня рождения И. А. Гончарова и для печати не предназначались. Нет сомнения в том, что в большей своей части они написаны со слов отца, хорошо знавшего И. А. Гончарова с 1858 года, "в самый богатый в смысле переживаний и встреч период его жизни". Сам М. В. Кирмалов, посылая М. Ф. Суперанскоиу в январе 1913 года свои воспоминания, писал ему: "Высылаю вам "навозну кучу" набросков воспоминаний об И. А. Гончарове. Буду счастлив, если в этой куче вы найдете зерно - не говорю жемчужное, а хотя бы ячменное" (ЦГАЛИ, ф. 488. оп. 1, Л 51).
Публикуется впервые, с сокращениями, по рукописи, храпящейся в Центральном государственном архиве литературы и искусства в Москве (ЦГАЛИ, ф. 488, оп. 1, Л 51).
1] Имеется в виду издание басен И. А. Крылова 1834 года с иллюстрациями A. П. Сапожникова.
2] О Л. М. Гулак-Артемовской и ее процессе см.: А. Ф. Кони, Собрание сочянений, т. I, Юриздат, М. 1966, стр. 139-147.
3] Варвара Лукинична Лукьянова, в замужестве Лебедева, была гувернанткой детей сестры И. А. Гончарова А. А. Кирмаловой. Впоследствии, при содействии Гончарова, стала классной дамой и начальницей петербургского Николаевского сиротского института. Варвара Лукинична - первое сильное увлечение И. А. Гончарова во время его приезда в Спмбирск летом 1849 года. Роман не завершился браком, но дружеские отношения между ними и переписка продолжались до 80-х годов. Известно, что в 1882 году В. Л. Лукьянова просила И. А. Гончарова дать благословение под венец ее дочери Варе (ИРЛИ, ф. 134, оп. 8, Л 29).
(Сканировано по изданию: И. А. Гончаров в воспоминаниях современников/ Подготовка текста и примеч. А. Д. Алексеева и О. А. Демиховской. Л., 1969.)
К. Т.
СОВРЕМЕННИЦА О ГОНЧАРОВЕ
(ПИСЬМО ИЗ СОЧИ)
Под убаюкивающий ропот бирюзового моря безвестно для широкой публики доживает свои дни забытая писательница Екатерина Павловна Майкова.
Было время, когда она жила в сфере высшей интеллектуальной жизни, когда ее окружал цвет русской литературы, когда она, так сказать, грелась в лучах славы наших знаменитых писателей.
В славную эпоху 60-х годов в числе близких Екатерине Павловне лиц были такие первостепенные величины, как И. С. Тургенев, Д. В. Григорович, поэт А. Н. Майков и в особенности И. А. Гончаров и другие dii minores литературного Олимпа.
Но годы прошли, и волею судьбы Екатерина Павловна, как лермонтовский листок, оторвавшийся от ветки родимой, нашла приют лет тридцать тому назад под лазурным небом черноморского побережья, в небольшом тогда поселке Сочи. И теперь лишь щедрое солнце юга согревает ее одинокую старость.
По и в этом диком месте Екатерина Павловна не замерла, а в меру возможности уделяла нечто от идеализма той эпохи, внося в окружающую среду семена высокой усвоенной ею духовной культуры.
Благодаря заботам Е. П. Майковой возникла прекрасная библиотека-читальня, сыгравшая для Сочи большую культурную роль, основан в ее домике на Приморской улице Горный клуб, метеорологическая станция.
Но человек другой эпохи, иного исторического цикла, Екатерина Павловна все-таки полной душой живет лишь в сфере великих образов прошлого, создав в своих комнатах, в мезонине, своего рода литературный музей.
Несмотря на свои восемьдесят три года, Екатерина Павловна удивительно сохранила остроту внешних чувств и ясность памяти.
С особенным благоговением и бережностью она хранит воспоминания об И. А. Гончарове, другом которого она была.
Знакомство с Гончаровым состоялось в доме Майковых - литературном салоне того времени, - и семья Майковых стала как бы своей для автора "Обыкновенной истории".