Тихоня с искорками в глазах (СИ) - Раиса Борисовна Николаева

Элида. Так говорят те, у кого по каким-то обстоятельствам в других мирах рождались дети, унаследовавшие Дар. Девять жизней — это в лучшем случае, а бывает всего две или три.

— А у меня сколько будет? — всполошилась Элида.

— Ну как я могу это знать? — с укором сказал отец. — Девять жизней или всего две, но ты должна пытаться извлечь из Мира, в который попала, все самое лучшее, самое важное, самое удивительное. Я не сказал тебе еще об одной очень удивительной особенности Ходящих…

— Какой же? — не выдержала Элида паузы в словах отца.

— Элида, ты можешь некоторые вещи, некоторые предметы забрать с собой в свой мир! — тихо и торжественно сказал отец.

— Забрать с собой?! — ахнула от восторга Элида, сразу же представив, как она забирает в первую очередь зеркало с лестницы, во вторую вытаскивает стекла из окон, потом разбирает кровать с металлической сеткой, потом… — Пап, а сколько вещей я могу с собой взять? — на всякий случай спросила она.

— В первый переход объем пространства, куда ты можешь поместить предметы, совсем небольшой, примерно, как мяч, потом с каждым переходом это пространство будет увеличиваться.

— Всего лишь, как мяч? — разочарованно протянула Элида. — Что же туда можно спрятать?

— Очень многое! — не согласился с ней отец. — Можно взять семена растений, можно взять образцы минералов, можно взять страницы из книг, чертежи, рисунки. Если хватать не все, что попадается под руку, а продумывать каждую мелочь, то даже такой небольшой объем можно заполнить нужными и важными вещами.

— А как открывать и закрывать это пространство? Кто-нибудь может увидеть какие вещи у меня там спрятаны? Кто-то может украсть мои вещи из этого пространства? Лорд Рэннет знает, что у меня есть такой тайник? — спрашивала и спрашивала Элида.

— Чтобы первый раз открыть проход в это пространство ты должна представить бесконечное серое пустое пространство… и попробовать бросить в него какой-нибудь небольшой предмет. Если предмет упадет на пол, то надо снова и снова пытаться забросить его в эту пустоту. В какой-то момент это у тебя получится и с этого времени эта вещь станет твоим маяком. Потом просто будешь представлять эту вещь и мысленно каждый новый предмет располагать рядом с ней. Узнать (есть ли еще возможность что-либо поместить в этот тайник), очень просто. Все лишние вещи будут выпадать, — засмеялся отец. — Доставать предметы еще проще: представь предмет, который тебе нужен — в своей руке, или стоящим на столе, и он появится. Никто, кроме тебя не сможет ни увидеть вещи, ни взять их без разрешения… очень удобная штука, — снова засмеялся отец.

— Как здорово! — восхитилась Элида. И в этот момент услышала, как завыл заводской гудок. — Мне надо на работу! — с этой мыслью она вскочила с кровати, разорвав мысленную связь с отцом. Но Элида больше ничего не боялась. Теперь она знала свою цель и знала, что будет идти к ней, не обращая внимания ни на что. А ее целью теперь было получить как можно больше знаний из этого Мира, а то и вправду потом вдруг так не повезет. Рассказ отца о том, как он погибал раз за разом, не успев даже как следует осмотреться, произвел на нее большое впечатление

…На заводе жизнь кипела. Утром перед работой им зачитывали главные новости о том, что происходило в стране. В обед их ненадолго собирали в актовом зале, и очередной лектор выступал с небольшим докладом. После работы их уговаривали записаться в самые разные группы, в которых проходили дискуссии по самым разным вопросам. Элида внимательно слушала все новости и все, что рассказывали лекторы, но после работы бежала в вечернюю школу. Она легко научилась открывать пространственный проход и в этом тайнике у нее уже лежало маленькое круглое зеркальце, которое она купила в магазине, также она нашла стеклянный пузырек с крышкой от какого-то препарата и наполнила его несколькими зернышками пшеницы и семечками подсолнечника, других семян пока найти не удалась, но Элида была довольна собой, считая, что она молодец, и тут… В вечернюю школу пришла новая преподавательница литературы. Старушка, явно непролетарского происхождения. Она носила лорнет, белую блузку с кружевами, черную строгую длинную юбку. Но главное она носила часики. Хорошенькие женские часики, что висели у нее на цепочке, прикрепленные к пуговице на груди. Элида увидела их и потеряла покой. Теперь она точно знала, что обязательно: кровь из носа, она должна забрать в свой Мир — часы! Когда она узнала сколько они стоят, что расстроилась чуть не до слез. Ей надо было год работать, отказывая себе во всем, чтобы купить их. Но судьба благоволила к ней. Как-то идя по парку, она увидела чистенького благообразного старичка, что сидел на лавочке… и плакал. Не всхлипывал, не рыдал, а только изредка вытирал катившиеся слезы. Что-то заставило ее подойти к нему, сесть рядом и спросить, что случилось. Ему было так плохо, что он был рад даже такой случайной собеседнице:

— Я врач, — устало начал этот мужчина. — Я стольким помог и стольких вылечил за свою жизнь, и вот моя единственная дочь, моя девочка умирает от чахотки, и я ничего не могу с этим сделать… — Элида сочувственно вздохнула и тут она увидела тянущуюся от пуговицы на жилете в маленький кармашек на животе цепочку от часов! Решение пришло мгновенно.

— Если я вылечу вашу дочь, вы подарите мне вот эти часы? — быстро спросила она. Он, как- то странно и жалостью посмотрел на нее.

— Девочка, я отдал бы тебе эти часы просто так, но я не могу. Моя жена… когда меня не станет, быть может эти часы спасут ей жизнь. Она еще такая молодая, ей всего тридцать… — Элида удивленно посмотрела на него, мол, как это молодая, когда ей УЖЕ тридцать! Но мужчина не заметил ее взгляда, продолжая говорить, словно сам с собой. — Я намного старше ее, мне уже сорок пять… — Больше Элида его не слышала, ошарашенная вопросом, который она задала самой себе: а сколько лет Лоуту? Ответа она не знала, да она даже предположить не могла сколько ему лет. Не двадцать и не двадцать пять — это точно, но тогда сколько? Она напрягла память выискивая любые сведения о своем муже. Он что-то там окончил, потом где-то служил, чем-то там командовал… вроде воевал… Все! Больше ее память