Не прячься от судьбы - Долли Нейл

Из задумчивости ее вывел звук, донесшийся от калитки и палисадника. Кто-то царапался. Она встрепенулась, вскочила на ноги. Злясь на разболтавшиеся нервы, Сесиль повернулась, и у нее перехватило дыхание: черная фигура стояла около ворот. Человек смотрел прямо на нее. Она от страха не могла тронуться с места, лишь сердце лихорадочно билось в груди. Потом сработал инстинкт самосохранения – она собралась бежать в дом. Но в этот момент темная фигура вышла из тени, и луна осветила лицо человека.

– Джон! Что ты здесь делаешь?! Ты напутал меня до полусмерти.

Ничего не ответив, он быстро приближался к ней. Его лицо оставалось непроницаемым, словно маска, вылепленная тенями. Сесиль задрожала: ей было и страшно, и хотелось что-то узнать. Думать было некогда. Он уже стоял в нескольких дюймах от нее. Глаза его походили на глубокие темные озера, скулы заострились. Рот – с темными полными губами, очертания которых в лунном свете утратили свою обычную строгость. Веки были опущены. Рывок – и Джон до боли сжал плечи женщины.

– Я не смог, – мрачно сказал он, притягивая ее к себе. – Я не смог уехать без… – Джон замолчал, так как их губы встретились.

Сесиль почувствовала, что ответное чувство нарастает у нее в груди. Это было ни на что не похоже! Она никогда не ожидала такого… Он завладел ее ртом настойчиво, с жадностью, горячо обжигая дыханьем щеку. Сеси задрожала и непроизвольно обвила руками его шею. Джон содрогнулся, его руки, ослабив натиск, обхватили ее спину, притянув Сесиль к мускулистой груди.

Сеси была потрясена, она потеряла представление о времени, ее уносила куда-то чувственная волна. Она ощущала жар его тела, аромат его плоти, вкус его губ. Он разжал ртом ее губы, которые охотно повиновались. Его язык ворвался к ней, горячий и неистовый, сильный и нежный. Джон издал короткий горловой стон, и его пальцы впились в ее тело, прижав еще сильнее. Его поцелуи отдавали отчаянием, как будто он хотел поглотить ее; его губы отрывались лишь для того, чтобы найти нецелованное место. Дыхание Джона стало тяжелым и прерывистым, он почти задыхался, и это возбуждало женщину с невероятной силой. Она вцепилась пальцами в ткань его пиджака. Он застонал и еще крепче сомкнул объятия, заражая ее желанием.

Сесиль прижалась к нему, дав выход давно дремавшей страсти, рвущейся на волю. Руки Джона были повсюду, зажигая ее ошеломляющим пылом чувства. Вот ее голова в сильных мужских ладонях – Сеси не может шевельнуться, а его язык разбойничает у нее во рту. Никогда она не испытывала такой дикой необузданной страсти, и мысль о том, что он изголодался до безумия, волновала не меньше, чем возбуждающие прикосновения рук и губ.

– Сесиль, Сес… – бормотал он, прервав поцелуй только затем, чтобы скользнуть по щеке к уху. Его зубы прикусили мягкую мочку.

Сеси ощущала гигантскую силу, нараставшую в теле мужчины, и поняла, что лишь остатки его железной воли, служившие сдерживающим началом, не позволили Джону причинить ей боль. Она погладила его шею, у него оказалась нежная кожа. Под ее ладонью он содрогнулся. Джон, реагирующий подсознательно, неконтролируемо, – это что-то необычайное, невероятное!

Его руки втиснулись между их прижавшимися телами, и он взял в ладони ее груди. Сесиль глотнула воздух. Он стал целовать ее шею, приглушенно бормоча непонятные слова, он задыхался. Большими пальцами рук он надавил ей на соски. Потом его руки спустились вниз, на спину, охватили ягодицы, еще теснее прижав ее к источнику страсти.

Внезапно она испугалась его безудержного голода. Ведь мужчина, которого она держит в объятиях, ей незнаком. Едва ли это – спокойный, уравновешенный Джон. Ей стало страшно от превращения известного в неизвестное, несмотря на волшебные чувства, что возбуждал в ней этот незнакомец. Пугал и собственный всепоглощающий отклик на его страсть. Она задрожала в его объятиях.

– Нет. Джо, пожалуйста, – прошептала она. Сначала это его не остановило, и она ощутила парализующий страх. Такого она просто не могла себе представить!

Постепенно он начал остывать, все еще плотно прижимая ее к себе; он прятал лицо у нее в волосах. Все его тело содрогнулось, и его объятие стало не таким крепким. Сесиль теперь могла стоять на ногах. Его руки едва касались ее. Она посмотрела ему в лицо и увидела, что у него закрыты глаза и на лбу выступили капельки пота.

– Прости, – произнес Джон сквозь стиснутые зубы. – Ты права.

Он раскрыл глаза, вздохнул; дыхание его все еще оставалось неровным. Ему стало ясно, что он шел вперед слишком быстро, давил на нее. Она же, даже в мыслях, не отводила ему место любовника, а он чуть не бросил ее на землю и не овладел ею прямо здесь в безумном порыве. Он почувствовал, как она охотно отвечала ему поначалу (или он принимал желаемое за действительность?), но он стал лапать ее, словно школьник, и она зажалась. С самого начала было глупо возвращаться и лезть к ней с поцелуями. Теперь ему еще хуже: неудовлетворенная страсть стала невыносимой. Однако надо убираться восвояси. Он было засомневался в способности совершить разумный поступок, но все же резко отстранился от нее.

– Я поеду. До свидания, Сес.

Она молча смотрела ему вслед. Ей не хватало воздуха. Все ее существо было взбудоражено с головы до ног. Джон исчез за воротами. Сеси огляделась вокруг, как бы удивляясь, что она у себя во дворике, и медленно пошла в дом. Какая странная, абсурдная ситуация! Она заперла раздвижную дверь, ведущую в садик. Действуя, словно автомат, постелила постель. Мозг ее был поглощен сменой мыслей, образов и эмоций. Она чувствовала себя слишком взвинченной, слишком возбужденной, чтобы сразу заснуть. Она легла и выключила свет, а в голове все еще проносились, словно в тумане, сцены у плавательного бассейна. Пульс снова бешено забился, когда она вспомнила страстные поцелуи и жадно ищущие руки мужчины.

На следующий день Сесиль проснулась с ясной головой, хотя обычно по утрам долго приходила в себя. Теперь же ей хотелось вскочить с кровати. Она торопливо приняла душ и оделась. Напевая, она приготовила легкий завтрак – кофе и поджаренный хлеб. Усевшись за еду, она взялась за утренние газеты, точнее, за спортивные страницы, что не делала уже в течение многих месяцев. Новости не радовали: Джон с командой покинет спортивную базу на следующей неделе. Если бы он даже и хотел продолжения того, что началось накануне, у него не было на это времени. Через несколько дней он поедет в Калифорнию и вернется не раньше, чем через месяц. Расписание – хуже не придумаешь. Сесиль подумала: разделяет ли Джон ее возмущение, или же он просто ждет отъезда как выхода из создавшегося трудного положения.

Она нахмурилась и встала из-за стола. Надо прекратить думать о Джонни Кью. Позвонит он или нет – тут ничего не попишешь. Нельзя позволять, чтобы это так отрицательно повлияло на ее дела. Сегодня день, когда Сесиль наметила возобновить работу над книгой. Она составила посуду в раковину и долила кофейник. Затем, вздернув подбородок, двинулась в небольшой рабочий кабинет. Заставляя себя не думать о Джоне, Сеси выдвинула ящик сейфа и стала перебирать папки с документами. Она вынула три из них, где, похоже, могли быть интересные материалы. Усевшись за стол, она начала перебирать газетные вырезки. То, что привлекло внимание, она откладывала в сторону. Выбрав четыре вырезки, писательница вернула папки на место, достала блокнот и карандаш. Оставалось сделать выжимки и извлечь из каждой статьи суть будущего повествования. Она не гналась за готовой идеей, совершенной во всех отношениях, так как решила, что время писать книгу еще не пришло. Надо просто снова прийти в рабочее состояние. Для этого достаточно было написать что-нибудь короткое, вроде рассказа. Вскоре Сеси определила, что две вырезки наиболее перспективны, а одна из них прекрасно подойдет для рассчитанного на читателей юго-западных штатов журнала, с которым она уже сотрудничала раньше. Окончательный выбор она остановила именно на этом материале и всерьез принялась за дело.