«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы) - Борис Пастернак

ИЗ СУЕВЕРЬЯ

Коробка с красным померанцем —Моя каморка.О, не об номера ж мараться,По гроб, до морга!

Я поселился здесь вторичноИз суеверья.Обоев цвет, как дуб, коричнев,И – пенье двери.

Из рук не выпускал защелки,Ты вырывалась,И чуб касался чудной челкиИ губы – фиалок.

О неженка, во имя прежнихИ в этот раз твойНаряд щебечет, как подснежникАпрелю: «Здравствуй!»

Грех думать – ты не из весталок:Вошла со стулом,Как с полки, жизнь мою досталаИ пыль обдула.

НЕ ТРОГАТЬ

«Не трогать, свеже выкрашен», —Душа не береглась,И память – в пятнах икр и щек,И рук, и губ, и глаз.

Я больше всех удач и бедЗа то тебя любил,Что пожелтелый белый светС тобой – белей белил.

И мгла моя, мой друг, божусь,Он станет как-нибудьБелей, чем бред, чем абажур,Чем белый бинт на лбу!

Ты так играла эту роль!Я забывал, что сам – суфлер!Что будешь петь и во второй,Кто б первой ни совлек.

Вдоль облаков шла лодка. ВдольЛугами кошеных кормов.Ты так играла эту роль,Как лепет шлюз – кормой!

И, низко рея на рулеКасаткой об одном крыле,Ты так! – ты лучше всех ролейИграла эту роль!

Душистою веткою машучи,Впивая впотьмах это благо,Бежала на чашечку с чашечкиГрозой одуренная влага.

На чашечку с чашечки скатываясь,Скользнула по двум, – и в обеихОгромною каплей агатовоюПовисла, сверкает, робеет.

Пусть ветер, по таволге веющий,Ту капельку мучит и плющит.Цела, не дробится, – их две ещеЦелующихся и пьющих.

Смеются и вырваться силятсяИ выпрямиться, как прежде,Да капле из рылец не вылиться,И не разлучатся, хоть режьте.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОЭЗИИ

Это – круто налившийся свист,Это – щелканье сдавленных льдинок,Это – ночь, леденящая лист,Это – двух соловьев поединок.

Это – сладкий заглохший горох,Это – слезы вселенной в лопатках,Это – с пультов и с флейт – ФигароНизвергается градом на грядку.

Все, что ночи так важно сыскатьНа глубоких купаленных доньях,И звезду донести до садкаНа трепещущих мокрых ладонях.

Площе досок в воде – духота.Небосвод завалился ольхою.Этим звездам к лицу б хохотать,Ан вселенная – место глухое.

ЗАМЕСТИТЕЛЬНИЦА

Я живу с твоей карточкой, с той, что хохочет,У которой суставы в запястьях хрустят,Той, что пальцы ломает и бросить не хочет,У которой гостят и гостят и грустят.

Что от треска колод, от бравады Ракочи,От стекляшек в гостиной, от стекла и гостейПо пианино в огне пробежится и вскочитОт розеток, костяшек, и роз, и костей.

Чтоб прическу ослабив, и чайный и шалый,Зачаженный бутон заколов за кушак,Провальсировать к славе, шутя, полушалокЗакусивши как муку, и еле дыша.

Чтобы, комкая корку рукой, мандаринаХолодящие дольки глотать, торопясьВ опоясанный люстрой, позади, за гардиной,Зал, испариной вальса запахший опять.

СТЕПЬ

Как были те выходы в тишь хороши!Безбрежная степь, как марина,Вздыхает ковыль, шуршат мурашиИ плавает плач комариный.

Стога с облаками построились в цепьИ гаснут, вулкан на вулкане.Примолкла и взмокла безбрежная степь,Колеблет, относит, толкает.

Туман отовсюду нас морем обстиг,В волчцах волочась за чулками,И чудно нам степью, как взморьем, брести —Колеблет, относит, толкает.

Не стог ли в тумане? Кто поймет?Не наш ли омет? Доходим. – Он.Нашли! Он самый и есть. – Омет,Туман и степь с четырех сторон.

И Млечный Путь стороной ведетНа Керчь, как шлях, скотом пропылен.Зайти за хаты, и дух займет:Открыт, открыт с четырех сторон.

Туман снотворен, ковыль как мед.Ковыль всем Млечным Путем рассорён.Туман разойдется, и ночь обойметОмет и степь с четырех сторон.

Тенистая полночь стоит у пути,На шлях навалилась звездами,И через дорогу за тын перейтиНельзя, не топча мирозданья.

Когда еще звезды так низко рослиИ полночь в бурьян окунало,Пылал и пугался намокший муслин,Льнул, жался и жаждал финала?

Пусть степь нас рассудит и ночь разрешит.Когда, когда не: – В НачалеПлыл Плач Комариный, Ползли Мураши,Волчцы по Чулкам Торчали?

Закрой их, любимая! Запорошит!Вся степь как до грехопаденья:Вся – миром объята, вся – как парашют,Вся – дыбящееся виденье!

ДУШНЫЙ РАССВЕТ

Все утро голубь ворковалУ вас в окне.На желобах,Как рукава сырых рубах,Мертвели ветки.Накрапывало. НалегкеШли пыльным рынком тучи,Тоску на рыночном лотке,Боюсь, моюБаюча.Я умолял их перестать.Казалось, – перестанут.Рассвет был сер, как спор в кустах,Как говор арестантов.

Я умолял приблизить час,Когда за окнами у васНагорным ледникомБушует умывальный тазИ песни колотой куски,Жар наспанной щеки и лобВ стекло горячее, как лед,На подзеркальник льет.Но высь за говором под стягИдущих тучНе слышала мольбыВ запорошенной тишине,Намокшей, как шинель,Как пыльный отзвук молотьбы,Как громкий спор в кустах.

Я их просил —Не мучьте!Не спится.Но – моросило, и топчасьШли пыльным рынком тучи,Как рекруты, за хутор, поутру.Брели не час, не век,

Как пленные австрийцы,Как тихий хрип.Как хрип:«Испить,Сестрица».

ВОРОБЬЕВЫ ГОРЫ

Грудь под поцелуи, как под рукомойник!Ведь не век, не сряду лето бьет ключом.Ведь не ночь за ночью низкий рев гармоникПодымаем с пыли, топчем и влечем.

Я слыхал про старость. Страшны прорицанья!Рук к звездам не вскинет ни один бурун.Говорят – не веришь. На лугах лица нет,У прудов нет сердца, Бога нет в бору.

Расколышь же душу! Всю сегодня выпень.Это полдень мира. Где глаза твои?Видишь, в высях мысли сбились в белый кипеньДятлов, туч и шишек, жара и хвои.

Здесь пресеклись рельсы городских трамваев.Дальше служат сосны. Дальше им нельзя.Дальше – воскресенье. Ветки отрывая,Разбежится просек, по траве скользя.

Просевая полдень. Тройцын день, гулянье,Просит роща верить: мир всегда таков.Так задуман чащей, так внушен поляне,Так на нас, на ситцы пролит с облаков.

КАК У НИХ

Лицо лазури пышет над лицомНедышащей любимицы реки.Подымется, шелохнется ли сом, —Оглушены. Не слышат. Далеки.

Очам в снопах, как кровлям, тяжело.Как угли, блещут оба очага.Лицо лазури пышет над челомНедышащей подруги в бочагах,Недышащей питомицы осок.

То ветер смех люцерны вдоль высот,Как поцелуй воздушный, пронесет,То княженикой с топи угощен,Ползет, и губы пачкает хвощомИ треплет речку веткой по щеке,То киснет и хмелеет в тростнике.

У окуня ли екнут плавники, —Бездонный день – огромен и пунцов.Поднос Шелони – черен и свинцов.Не свесть концов и не поднять руки...

Лицо лазури пышет над лицомНедышащей любимицы реки.

* * *