Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность - Александр Шахматов

Однако в ведомственных документах органов полиции такого деления на провокаторов и осведомителей (доносчиков) не было и его следует считать условным, основанным не на нормативных актах, а на определении характера участия секретных сотрудников в революционном движении.

Об этом, в частности, свидетельствуют и записки С. Сватикова, который писал: «Для внутреннего освещения революционных организаций нужно было иметь „своего человека“ в самих организациях… Приобрести такого человека из революционных кругов значило на языке жандармов и охранников – „заагентурить“ кого-либо. Часто эти лица были для полиции осведомителями, информаторами, а с точки зрения тех, кого они „освещали“ – предателями. Другие же не только предавали своих соратников политической полиции, но и участвовали в целом ряде революционных мероприятий: организовывали предприятия, типографии, склады, организации, съезды, покушения и т. д. и в нужный для полиции момент предавали в ее руки товарищей, сами же стараясь заблаговременно стушеваться, чтобы избежать ареста и снова начать свою предательскую работу. Эти люди были провокаторами. И предатели-осведомители, и провокаторы носили у жандармов общее название „секретных сотрудников“[214]. Разница между ними была только та, что провокаторам платили дороже».[215]

При этом со стороны органов власти не признавалась даже возможность наличия у агента права на провокацию, которая признавалась преступлением. В связи с этим на высшем государственном уровне разъяснялось, что «провокация сама по себе есть акт настолько преступный, что для революции не безвыгодно, с точки зрения общественной оценки, подвести под это понятие действия каждого лица, соприкасающегося с полицией» и указывалось, что правительство «считает провокатором только такое лицо, которое само принимает на себя инициативу преступления, вовлекая в это преступление третьих лиц, которые вступили на этот путь по побуждению агента-провокатора»[216].

Такова была официальная позиция органов власти. В то же время в секретных документах, касающихся организации агентурной работы, допускалось участие секретных сотрудников в совершении преступлений, но с согласия ведущих их сотрудников.

Примером тому является письмо вице-директора Департамента полиции С. Е. Виссарионова начальнику Олонецкого Губернского жандармского управления М. Д. Загоскину от 2 апреля 1908 г. по поводу участия секретных сотрудников в революционном движении. В направленном циркулярно под грифом «совершенно секретно» письме, в частности, сообщалось:

«Из деятельности розыскных органов Департаменту полиции известны случаи провала секретных сотрудников, происшедших вследствие неосторожного использования последних лицами, ведающими политическим розыском, и неполного понимания степени участия секретной агентуры в революционном движении. Так, один сотрудник, в целях предупреждения организованного партией покушения на жизнь офицера, заведовавшего розыском, заявил организации о согласии своем привести в исполнение решение партии, для чего принял от организации бомбу и револьвер. В день, назначенный для совершения покушения, была произведена ликвидация, причем в квартире сотрудника была обнаружена бомба. Обстоятельство это повело к провалу сотрудника.

В другом случае секретный сотрудник в целях раскрытия преступления и выдачи виновных, принял участие в ограблении кассы магазина. Один из задержанных участников ограбления выдал участие сотрудника. Последний, привлеченный к следствию в качестве обвиняемого, объяснил, что в описанном преступлении он принимал участие в качестве секретного сотрудника…

Подобные приведенные повторяющиеся случаи… указывают на необходимость более серьезного руководства агентурой. Хотя для сохранения своего положения в организациях сотрудникам и приходится не уклоняться от активной работы, возлагаемой на них преступными сообществами, тем не менее они должны на каждый отдельный случай испрашивать разрешение лица, руководящего агентурой, которое в каждом отдельном случае должно строго взвешивать, действительно ли необходимо для получения новых данных для розыска принятие на себя сотрудником возлагаемого на него революционерами поручения, или лучше под благовидным предлогом уклониться от его исполнения»[217].

Провокационная деятельность полиции всегда вызывала осуждение и неоднократно привлекала самое широкое общественное внимание. В такие периоды органами власти принимались меры по недопущению провокационной деятельности как со стороны кадровых сотрудников органов полиции, так и со стороны секретных сотрудников (агентов), проводилась разъяснительная работа с целью разъяснения отличий между внутренней разведкой (шпионством) и провокаторством. Появлялись активные противники использования провокационных методов работы и в самих полицейских органах[218].

По сведениям, которые предоставляла агентура, она различалась на «ценную», заслуживающую доверия, и «начинающую», которую еще необходимо было проверять и заинтересовывать в секретном сотрудничестве.

В числе ценной агентуры выделялась «перекрестная агентура», использовавшаяся для проверки поступающей от агентов информации и самих агентов.

Имелась и «подсадная агентура» – секретные сотрудники, которые подсаживались в камеры к арестованным как для получения информации о лицах и фактах, так и для склонения арестованных к откровенным показаниям.

Следует отметить, что в ведомственных нормативных актах выделялись и другие виды агентуры, например заграничная агентура[219].

Использовалось и понятие «доверенное лицо» применительно к лицам, оказывающим содействие органам сыска. Так, например, в предписании московского градоначальника А. А. Адрианова полицмейстерам и приставам от 24 декабря 1910 г. об усилении наблюдения за обывателями, направленном в копии начальникам Охранных отделений и Сыскной полиции, предписывалось полицмейстерам и приставам «в гостиницах, меблированных комнатах, заезжих дворах, общежитиях и т. п. неотступно следить за всеми жильцами, имея для сего доверенных лиц из числа прислуги и оказывать в этом отношении полное содействие Охранному отделению[220]».

Секретные сотрудники вербовались из представителей всех классов и сословий: рабочих, крестьян, студентов, врачей, журналистов, священников, офицеров, различных чиновников, купцов, адвокатов и даже членов Государственной Думы[221]. Так, секретными сотрудниками были депутаты Малиновский, Шурханов, Ильин[222].

Инструкция по организации и ведению внутренней агентуры, составленная Московским охранным отделением, определяла, что секретные сотрудники должны быть постоянными и своевременно удовлетворяться определенным ежемесячным жалованьем, размер коего находится в прямой зависимости от ценности даваемых ими агентурных сведений и того положения, которое каждый из них занимает в организации. При этом отмечалось, что «весьма полезно поощрять денежными наградами тех сотрудников, которые дают определенные и верные сведения, способствующие удачам ликвидаций».

В Инструкции нормативно закреплялась возможность «отслеживания» противоправной деятельности, контроля за ней в течение определенного периода времени для выбора наиболее удачного времени реализации собираемых материалов, и только в отношении действий по ликвидации террористов и грабителей содержалось требование о том, что «не должно допускать излишнего промедления». В частности, в Инструкции указывалось, что все стремления политического розыска должны быть направлены к выяснению центров революционных организаций и к уничтожению их в момент наибольшего проявления их деятельности, и, соответственно не следует ради обнаружения какой-либо типографии или мертволежащего на сохранении склада оружия, «срывать» дело розыска. Согласно данным в Инструкции рекомендациям изъятие этих предметов только тогда приобретает ценность, когда они могут послужить изобличительным материалом против видных революционеров, дающим полные основания для привлечения их к дознаниям или следствиям, чем и будет достигнута конечная цель розыска – уничтожение организации.

Лучшим показателем успешной и плодотворной работы лиц, ведающих розыском, Инструкция признавала отсутствие в местности, вверенной их надзору, бомб, различных складов, типографий и пропаганды, отмечая, что эти результаты «могут быть достигнуты только при серьезной осведомленности и при умении систематически и разумно пользоваться этими знаниями».

В Инструкции отмечалось, что приобретение агентуры должно являться постоянной заботой заведующего розыском и всех его помощников, в силу чего нельзя упускать ни одного случая, могущего дать хотя бы слабую надежду на приобретение агента. Инструкция содержала детальные рекомендации по вопросам подбора и вербовки агентуры, в том числе по вопросам тактики и психологии этой работы.