Феерия для другого раза II (Норманс) - Луи-Фердинанд Селин

– Лили!.. Лили!..

Она здесь… она пришла… какой это этаж? она протягивает мне руки!.. она помогает мне выбраться из ямы… выволакивает… мы снова вместе… на втором этаже! на площадке второго… ниже, ага… вот вход! главный вход, украшенный мозаикой… груда мебели, там! они выкрутились, получше, чем мы! они собрались все вместе – и посуда! серебро, да-да! и серебро, звенит, позвякивает, звенит!.. свод обваливается!.. и при этом грохоте, извините! и люди! их крики! дети… пир во время чумы, то есть веселье в центре смерча, на дне!.. не совсем на дне! дно – это под «Аббатиссами»!.. не для нас! дерьмо! не для нас! Чертовы глупости!.. там же, на лестничной площадке, я трогаю себя… ощупываю… спина!.. я хотел бы… я не могу подняться… не чувствую больше ног… ноги пострадали от удара… больше, чем голова… я щупаю справа… я щупаю слева… нога не моя! чужая нога!.. это не Арлетт, это чье-то тело… я вижу его… Это Клео! еще и он! Депастр и жена его… они все-таки скатились!.. доказательство!

– Вы спустились на лифте?

Они мне не отвечают… Ба-бах! их снова подняло! влямб! шлеп! вот так! два… три удара! рука об руку, рука об руку… боль в животе… впечатление, что здание подскакивает… никогда не спустимся вниз!.. нам не разобрать мебельную баррикаду!

– Эй, Клео! Клео!

Я еще при памяти!

– Придется все перестроить, все залатать!

Он архитектор, обладатель Премии Рима, Клео-Депастр!

Я думаю о будущем! это касается и его будущего! раско-ровел! он дрожит, я ощупываю его… они оба дрожат! ах, они дрожат от страха! жалкие! фаршированный рулет, ах ты господи! боятся буфета! еще больше их пугает лифт! шахта!

А уроки катастрофы? так залатывать? или перестраивать? это же его касается, его, Премия Рима стоит двух моих! он не воспользуется уроками катастрофы? а я вот извлек свои истины! я понял, как жизненно важно выблевать свое нутро, свою боль!.. мне это очень помогло перед домом Жюля… я бы так легко не отделался при падении, если бы сначала не вырвал! о! но это не умаляет степень преступности деяния! не превращает бросающих бомбы в невинных агнцев… кошмары, разрывающие мир на части! гром! ничто не оправдает Клео, если он не построит дом из пластика! великолепно! замазка! я кричу ему, он рядом… все толкаются, лезут друг на друга… да, Нормансы! они катятся сверху!.. не знаю… ах, надо его обойти стороной!.. он не остановится! он нас раздавит! встречный удар… огромный шар Норманса!.. мяч!.. все его тело! каучук! порыв ветра! еще порыв! и вот мы под порталом! вперемежку!.. сколько людей? вкривь и вкось! и бам! переворот! мне достаточно небольшого толчка! потом мне будет плохо… а тут еще магний!.. спирали магния разрисовали небо… ах! нас принуждают… видно, как днем! будто нас насильно разбудили! мадам Туазель… ее каморка справа, боже, сколько там народу!.. я изумлен… жильцы и люди, которых я никогда не видел… и детки! все кричат!.. и ругань родителей! плач!.. «он на меня давит! скотина!»… не только стоны! вопят!.. кто-то залаял… «гав! гав!» и «сжальтесь! сжальтесь!»… он тоже хочет в каморку, тоже!.. они его вытолкали… и хорошо сделали!.. этих лающих выдержать невозможно! я рассказывал об этом выше… нет?… не помню… да нет же, в тюрьме!*[72] я вам рассказывал… они покушаются на ваш покой! крикуны непереносимые!.. собакам только и можно! а где собаки? тоже в каморке? а кот Бебер? послать бы всех куда подальше! из коридора, где мы ползаем… катаемся, сцепившись… Ба-бах! нас приподнимает, поднимает! и навзничь, мордой на кучу! сколько в круге тел? двадцать? тридцать? больше?… друг на друге, цепляясь за стулья… за ножки столов… переплелись, как морские водоросли… они хрипят, судорожно вытягиваются, вновь переплетаются… при каждом взрыве… десять… двадцать… пятьдесят тел… водоросли и прилив! они не хотят спускаться в подвал! они вопят, что ни за что не спустятся! «только не в подвал, не в подвал»… подвал – это пропасть… как улица Дюам… три здания, рухнувшие в подвал от взрыва одной бомбы! с первого этажа до 8-го! и только две мансарды еще виднеются!.. неизвестно, сколько там людей погребено! вот что такое подвалы!.. а те, у консьержки, боятся лифтовых шахт! фатальный сквозняк!.. мои часы? черт побери! мои часы? внезапно меня охватывает страх! мое барахло? да ладно, ведь они не разбились! я их нащупываю… полночь! а светлее, чем днем! светит магниевое солнце! везде отблески вспышек! блики на Дверях, на стенах, на тротуаре… и залитые потоками магния облака!.. они затопят Эйфелеву башню!.. поднимутся волны вокруг… нахлынут… и затопят Эйфелеву башню!

Ну и хаос… повсюду… вы пытаетесь овладеть собой… вроде больше не качает… из кладовки хорошо видно Жюля! сидящего, как петух на насесте! подающего сигналы! Проклятый лоцман дьявольского корабля!.. держась на волнах… командует бурями!.. гондолой и молниями! все пространство вокруг него! крылья мельницы проплывают рядом!.. как близко! странно близко! вращаются… вращаются! знаете, что крылья в оперении… в лохматых искрах… огонь! пламя! трещит!.. мельница над горящими садами! похожа на старую шляпу!.. Париж в шляпе!.. черт, где же мы?… Ба-бах! снова начинается: они принимают сигналы Жюля, следят за его движениями с Опера… из Трините!.. и даже еще дальше!.. намного дальше!.. из пригородов, с юга! там тоже все полыхает… юг!.. Робинсон… Палэзо… Вильжюиф… на небе… в облаках… все отражается!

Спектакль, который Жюль разыгрывает на перилах! как он лавирует… двигается… проваливается… но не падает! толпа ликует!.. порок на колесах, я кричу им, тем, другим, чтобы они там знали… куча гнилого мяса… пусть отдают себе отчет…

– Если мы все пропадем, виноват будет Жюль! Посмотрите на него! Посмотрите хорошенько! самолеты, бомбы, все из-за Жюля!

Я заявляю это абсолютно категорично!..

– Лили! Лили! крикни ему, чтобы спрыгнул!

– Ты сумасшедший, мой дорогой! Ты с ума сошел!

Не такой уж и сумасшедший! вот вам доказательство! Взмах руки и… Ба-бах! Опять нас откинуло назад! отбросило, закружило!

– Сутенер! вампир! попрошайка! гнилая жопа!

Надо, чтоб я его остановил! ладно! хорошо! хорошо же!

Пошел вон! Один из самых жутких налетов за всю войну! Зенитки улицы Лёпик! бьет, по крайней мере, шесть батарей! Ба-бах! стена, другая! качается! всеобщая паника! Бруууу! Ах, трупы, трупы! Ба-бах! дохлятина! олухи! все тухлятина! По крайней мере, десять! двадцать пять жильцов! наплевать на все, как говорят в «Магик Сити», простите меня! я буду горланить! сорву себе связки! у меня есть чудесная провансальская флейта! злость против пушек! и побеждают? да бросьте! маленький мерзкий бесомолетик! их тысячи кружатся над нами, мы, наверное, в аду! орать? а мне он нравится! мне! мой собственный голос! беснующиеся обезьяны! моя флейта, а ему наплевать! насмехается! хозяин мостика и горизонтов! ах, был бы здесь Оттавио! мой Оттавио! все бы быстренько испеклось! он бы не давил на всех, горбун на колесиках! палки! без палок! прыжок! Оттавио, мой Геркулес! да уж! Геркулес нервов и мускулов! не то что Норманс, мешок тухлого мяса! если бы он взобрался наверх, мой Оттавио! вот была бы игра! он бы спустил мне Жюля! упакованного, перевязанного! ах, не гремели бы ураганы! фантастическая симфония жестов! недолго тебе осталось, ублюдок! но где болтается Оттавио? тоже ничтожество! черт! ненавижу Оттавио… и бууумс! очередной шквал! обитая железом входная дверь разбивается вдребезги! в щепки! они летят на меня, прилипают гирляндами… бусы, которые ранят! почему-то полный коридор людей! все, кто еще жив, выползли из привратницкой! прячутся под стол! сплетаются в клубок… щей! ноги!.. ступни!.. головы!

– Убийцы!

Они еще друг друга ругают!

Робкое «Извините, пожалуйста!» и вдруг Дельфина! давно не виделись!.. «Не двигайся, Андрэ!..» ее голос… они тоже под столом, она и это чудовище… шерстяной монстр… но какая масса! каков вес! он может раздавить кучу народу!

– Клодин! Гастон! Жюльен! Мари!

Члены семейства разыскивают друг друга… так ужасно смотреть на эти слипшиеся тела! особенно на стариков, детей…

– Не двигайся, Андрэ!

О! пулеметы! самолеты прочесывают проспект… это «москиты», кажется так… самолеты с двойным фюзеляжем… есть же кто-нибудь из техников под столом… из «знатоков»… я выглядываю на улицу… не хочу ничего упустить… фосфорные жаровни! избирательные, как взрывчатка! хоть бы они накрыли Жюля, «москиты»! «мародеры»!*[73] давай! жопка!

Они напоминают англичан, честное слово! да! здесь! под столом!.. маленький «Берлиц» под столом! набились, как сельди в бочку, обосравшиеся, стонущие!.. «слоеное тесто» из жильцов, говна, мочи! Друг на друге!.. и это дерьмо еще рассуждает! вякает! полно!

– Это «москиты», мадам! «москиты»! – настаивает одна.

А они все летают и летают над Жюлем, там, сверху, и ни одна пуля не задевает его! «москиты» не «москиты», ему все нипочем! Жюль там, совсем один, над всем Парижем! какая дерзость! император пламени между крыльями! крылья мельницы с языками пламени! потрясающе! я вам не вру! вот вам крест! и радость этого обрубка! вызов! он дергается в своей клетке, бьет копытами! одна волна! другая! от одних поручней к другим! кружится! да! Ба-бах! крыло мельницы вот-вот снесет ему голову! но нет!.. клоун! Я видел, как он пьяный кромсал свои шедевры, пастели, свои собственные многокрасочные, цветовые оргии, пьяный, он теряет рассудок, крушит все вокруг… был бы пьян, бросился бы в огонь!.. Но черт возьми! вовсе он не пьян! наоборот, у него глотка пересохла! Как рашпиль!