Небесная кулу (сборник) - Виктор Сапарин

В круглом зале приглушенно и скорбно звучал похоронный марш. Товарищи взяли гроб на плечи, и траурная процессия двинулась к выходу. Пройдя тамбур и надев скафандры, земляне сразу обрели вид прилетных гостей планеты — стратонавтов. Лишь Ольсен лежал в обычном земном костюме.

Процессия остановилась у грузовой ракеты, подготовленной к старту. Накануне были проведены все необходимые вычисления; после того как двигатели в заранее заданной точке прекратят работу, ракета станет вечным спутником Солнца. Орбиту выбрали с таким расчетом, чтобы летающая гробница в своем нескончаемом движении вокруг Солнца время от времени приближалась к Венере, где закончил свой жизненный путь один из замечательнейших космонавтов, и к Земле, где он родился и во славу которой отдал жизнь.

Гроб подали краном к открытому люку. Тяжелая крышка захлопнулась: самозавинчивающиеся болты наглухо задраили ракету.

Моторы взревели, ракета оторвалась от того, что мы на Земле зовем землей, и устремилась вверх, в космос, к Солнцу.

— Да, печально началась эта экспедиция, — сказал Гарги, когда ракета исчезла в тускло-лиловом небе. — Гибель Ольсена. Исчезновение жителей Венеры, ради которых мы сюда прибыли.

— Нас послали, чтобы помочь обитателям этой планеты в их развитии, сказал Коробов. — Ради этого погиб Ольсен. Ради этого мы, тридцать семь оставшихся, будем трудиться все три с половиной года нашего пребывания на Венере. Мы выполним поручение Земли.

— Все в сборе? — забеспокоился вдруг Варгаш. — Я вижу кого-то среди зарослей. Смотрите! Вон там!

На фоне далеких кустарников возникла темная тень, широкая, словно Человек в старинном скафандре. Она двигалась. Скоро уже ясно различались гладкая голова, толстая шея, покатые могучие плечи; бросилась в глаза огромная грудная клетка — она занимала большую часть туловища; ноги были коротки для столь мощного тела.

— Житель Венеры! — торжественно произнес Коробов.

— Он вооружен! — воскликнул Горин. — И вполне современным оружием. Смотрите!

— У него в руках электропистолет, — подтвердил Варгаш.

— Ну, — спросил Сун-лин, обращаясь к Коробову, Нгарробе и Гарги, узнаете?

— А ведь это он! Честное слово, он! — обрадовался Нгарроба.

— Узнаю, — улыбнулся и Коробов. — Тот малый, что подобрал мой пистолет. Определенно!

— Хотел бы я знать, — заметил Гарги, — научился ли он обращаться с пистолетом? И остался ли там заряд?

Житель Венеры остановился. Теперь он был виден во весь рост. Высокий, чуть сутулый, обросший густой короткой шерстью, он вглядывался в людей Земли круглыми глазами без век. Электропистолет он держал в длинной опущенной лохматой руке.

Нгарроба первый шагнул навстречу.

— Остальным не двигаться, — сказал Коробов.

Лохматого пришельца все больше и больше охватывала тревога, по мере того как расстояние между ним и Нгарробой сокращалось. Под конец он стал дрожать крупной дрожью. Но он стоял не отступая, не делая ни шага назад, победив первобытный страх!

В шлемах последней конструкции можно было разговаривать вслух на близких расстояниях. Ольсен придумал эту штуку на случай, если радио почему-либо выйдет из строя. Это аварийное устройство сейчас очень пригодилось. Нгарроба надавил подбородком пластинку в нижней части шлема и услышал тяжелое дыхание существа, стоящего против него.

Тогда он просто и спокойно перешагнул отделявшее их расстояние и взял пришельца за руку.

Тот схватил руку Нгарробы, сжал («Ну и сила!» — подумал Нгарроба) и тут же отпустил.

Нгарроба заговорил. Поток ласковых непонятных слов произвел сильное впечатление: человек — да, это был человек Венеры! — отпрянул назад, потом стал напряженно вслушиваться. Несколько раз провел могучей рукой по лбу, и кожа на лбу собралась в складки.

Нгарроба продолжал говорить. Конечно, не слова, а интонации должны были произвести впечатление. Но кто мог знать, соответствуют ли модуляции человеческого голоса совсем иным звукам языка другой планеты!

Изваяние ожило. Большой рот, почти пасть, широко открылся. Внутри шевелился маленький язычок.

— Лоо, — сказал житель Венеры и замолчал.

— Кулу, — произнес он после паузы.

Он словно выдавливал из себя слова. Но то были слова. Нгарроба сразу понял.

Голос звучал резко и чуть протяжно. Юноша стоял теперь свободно и смело.

Нгарроба помедлил и положил руку на волосатое плечо. Теплая кровь струилась под шерстевым покровом. Брат с чужой планеты стоял перед Нгарробой.

— Идем! — сказал Нгарроба, показав жестом значение своих слов.

И тот без боязни, напротив, с какой-то жадной готовностью шагнул за Нгарробой.

Так двигались они, очень разные и в чем-то схожие: оба рослые, сильные, смелые. Если в прошлом веке один великий народ Земли указал другим народам своей планеты путь освобождения и развития, то теперь объединенный народ Земли протянет руку населению иной планеты.

— Нас снова тридцать восемь, — заметил Сун-лин.

— Поднять флаг! — распорядился Коробов.

Флаг Земли, приспущенный в память Ольсена, медленно пополз вверх по шпилю обзорной башни. Станция на Венере вступала в строй. Ветер развернул красное сверкающее полотнище — символ свободы, разума, неустанного торжествующего движения вперед.

И Лоо, не нашедший своих сородичей у Больших пещер, покинутый ими, смотрел вместе с землянами на алое шелковое пламя, трепетавшее под низким сумеречным небом Венеры.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЛОО

1

Молнии сверкали по всему горизонту. Под порывами ветра башня упруго гнулась, а потом, словно маятник, возвращалась в прежнее положение.

— Не сломается, — заметил Варгаш, угадав мысли Гарина. — Ее испытывали ураганом на Земле. Пластилит — самый прочный материал из всех тех, которые пока известны в солнечной системе.

Башня продолжала туго раскачиваться. Горин понимал, что, если бы она не качалась, она давно сломалась бы.

Могучие, как канаты, струи воды били в прозрачные стены обзорной площадки. Гигантские молнии впивались в почву вокруг станции, нигде, однако, не приближаясь к ней ближе чем на километр.

— Ну что ж, — вздохнул Горин, — отводное кольцо действует. Но я, собственно, подумал об обитателях Венеры. Каково им-то во время такого столпотворения?

— Сидят себе в пещерах и слушают сказки, — засмеялся Варгаш. — Ведь они абсолютно непромокаемы. Их шерсть не пробьет никакой дождь. А тавтолоны, наверное, просто счастливы в такую погоду. Квакают себе от радости, как лягушки. Вы забываете, что здешние существа, разумные и неразумные, находятся в обычной, своей, родной им среде.