С графом Мирбахом в Москве - Карл Ботмер

В мае-июне 1918 года очевидно возрастает роль Свердлова. В марте-апреле Свердлов в основном занят координацией сотрудничества различных политических группировок. В мае-июне он берет на себя всю партийную работу и функции "генсека"; назначается ЦК содокладчиком Ленина, т.е. начинает играть при Ленине роль партийного комиссара. Именно Свердлов зачитывал вместо Ленина на Московской общегородской партийной конференции 13 мая "Тезисы ЦК о современном политическом положении". В протоколе заседания ЦК от 18 мая Свердлов в списке присутствующих стоит на первом месте. Заседание ЦК 19 мая -- полный триумф Свердлова. Ему поручают абсолютно все партийные дела.94 Ленину на этом заседании дали лишь одно задание, которое трудно назвать ответственным: "провести через Совнарком разрешение т. Стеклову на присутствие там".95

Проследить дальнейший рост влияния Свердлова (и падение авторитета Ленина) по протоколам ЦК не представляется возможным, так как протоколы за период с 19 мая по 16 сентября 1918 года не обнаружены. Очевидно, что многочисленные протоколы ЦК того времени "не сохранились" именно потому, что в них в крайне невыгодном свете выглядела позиция Ленина. Об этом имеются лишь отрывочные сведения. Так, 26 июня ЦК обсуждало вопрос о подготовке проекта конституции РСФСР для утверждения его на Пятом съезде Советов. ЦК признал работу по подготовке проекта неудовлетворительной и Ленин, поддержанный некоторыми другими членами ЦК, предложил "снять этот вопрос с порядка дня съезда Советов". Но Свердлов "настоял на том, чтобы вопрос остался"96 (т.е. прошел против Ленина и других членов ЦК) и победил, а позже принял активное участие в работе над написанием конституции).

По линии секретариата ЦК (т.е. Свердлова) вопреки воле Ленина, с мая месяца ведется усиленная подрывная антигерманская деятельность на Укарине. 3 мая для ослабления военной мощи Германии и подготовки коммунистического переворота на Украине ЦК большевистской партии принял две резолюции о создании украинской компартии.97 Текстов этих резолюций в протоколе заседания ЦК нет, но 9 мая "Правда" опубликовала следующее сообщение:

"Центральный комитет РКП, обсудив вопрос о выделении особой Украинской коммунистической партии из Российской коммунистической партии, не находит никаких возражений против создания Украинской коммунистической партии, поскольку Украина представляет собой самостоятельное государство."

Это была одна из резолюций, принятых на заседании ЦК 3 мая --подлежащая публикации. Вторая резолюция обнародованию не подлежала и считается "ненайденной", так как "в ней говорилось о том, что РКП(б) компартия Украины является составной частью РКП(б)",98 т. е. прямо противоположное тому, на что указывала первая резолюция, опубликованная в "Правде". Смысл этого маневра понятен: громогласно заявив о независимости украинской компартии, ЦК снял с себя формальную ответственность за подрывную деятельность, к которой готовились большевики на оккупированной немцами Украине. Антигерманские акты могли проводиться теперь фактически открыто, без риска осложнить худые советско-германские или советско-украинские отношения. Получаемые в связи с этим германские протесты Чичерин отклонял на том основании, что большевики России к украинским большевикам отношения не имеют. Вместе с тем в запасе оставалась вторая резолюция, напоминавшая украинским большевикам, что самостоятельной партией они не являются, а подчинены единому ЦК российской компартии.

Летом 1918 года вырисовалась неизбежность поражения Германии в мировой войне в связи с провалом последнего крупного немецкого наступления на Западном фронте и массовым прибытием американских войск во Францию. Именно поэтому германским руководителям стало ясно, что наступление вглубь России теперь нецелесообразно не только с политической, но и с военной точки зрения. Обычно самоуверенный Людендорф в меморандуме статс-секретарю иностранных дел 9 июня указал, что из-за нехватки кадров на Западном фронте командование армией вынуждено было еще больше ослабить дивизии на Восточном. "Они достаточно сильны, чтобы выполнять задачи оккупационного порядка, --продолжал Людендорф, -- но если положение на востоке ухудшится, они не справятся с ним". В случае же падения большевиков перспективы, открывавшиеся Германии, были и того хуже. С небольшевистской Россией снова объединилась бы Украина и, как считал Рицлер, Германия могла оказаться "в крайне сложном положении" и должна была бы "либо противостоять мощному движению, имея всего несколько дивизий", либо "принять это движение", т.е. уступить требованию нового правительства и пересмотреть Брестский мир.

После провала мартовского наступления немцев на Соммы и Амьен, по словам Гофмана, "хороших пополнений больше не было, и верховное командование набирало людей отовсюду и составляло пополнения, считаясь только с численностью и не принимая во внимание никаких других соображений". Именно так "были выбраны все солдаты младших возрастов из восточных дивизий и переправлены на Западный фронт". Особенно сказался этот недостаток в артиллерии: "из батарей Восточного фронта были взяты все сколько-нибудь способные к службе люди". Оставшиеся на Восточном фронте дивизии по мнению Гофмана были непригодны для каких-либо серьезных боев.99

Если даже Людендорф и Гофман сознавались в невозможности для германской армии вести активные наступательные действия на Востоке, если становилось очевидно, что с новым правительством, каким бы оно ни было, разговаривать придется не с позиции военной силы, решение следовало искать в области политической. И Кюльман инструктировал Мирбаха продолжать оказывать финансовую помощь большевикам, чтобы поддержать их у власти. "Отсюда очень трудно сказать, кого следует поддерживать в случае падения большевиков, --писал Кюльман. -- Если будет действительно сильный нажим, левые эсеры падут вместе с большевиками", а это "единственные партии, которые основывают свои позиции на Брест-Литовском мире". Кадеты и монархисты -- против Брестского договора. Последние выступают за единую Россию и поэтому "не в наших интересах поддерживать монархическую идею, которая воссоединит" страну. Наоборот, насколько возможно, следует мешать "консолидации России, и с этой целью надо поддерживать крайне левые партии" (большевиков и левых эсеров).

Похоже, что Мирбах не считал поставленную МИДом задачу выполнимой. Наблюдая происходящий развал из окна посольства, Мирбах был уверен, что большевики доживают последние дни. На случай падения Совнаркома Мирбах предложил заблаговременно подстраховаться и сформировать правительство прогерманской ориентации. МИД ответил на предложение Мирбаха согласием. "Говоря конкретно, -- указывал Рицлер 4 июня, -- это означает, что мы должны протянуть нить к Оренбургу и Сибири над головой генерала Краснова", держать в боевой готовности "кавалерию, ориентировав ее на Москву, подготовить будущее правительство", с которым Германия могла бы пойти на соглашение; пересмотреть пункты Брестского договора, направленные против экономической гегемонии Германии над России; присоединить к России Украину, а возможно Эстонию и Латвию. "Помогать возрождению России, которая снова станет империалистической, -- заключал Рицлер, -- перспектива не из приятных, но такое развитие событий может оказаться неизбежным".100 Рицлер считал, что изменение германской восточной политики должно последовать в ближайшие 6-8 недель.

Аналогичное донесение посол Мирбах направил в те дни Гертлингу. Учитывая "все возрастающую неустойчивость положения большевиков", он рекомендовал подготовиться к "к перегруппировке сил, которая, возможно, станет необходимой", и предлагал опереться на группу кадетов, "преимущественно правой ориентации", часто называемую "монархистами". Эти люди, по мнению Мирбаха, могли бы составить "ядро будущего нового порядка", а потому с ними стоило бы наладить связь и предоставить им необходимые денежные средства.

5 июня за перемену германской восточной политики высказался советник министерства иностранных дел Траутман, предполагавший, однако, для Германии более пассивную роль. Он считал, что следует поддерживать большевиков "всеми возможными средствами" и так удерживать их "от ориентации в другом направлении", несмотря на те препятствия, которые созданы немецкими же требованиями. Тем не менее Траутман советовал считаться с возможностью падения большевиков, не разрывать отношения с другими политическими партиями и "обеспечить себе максимально безопасный переход".101

Примерно то же предлагал Людендорф: несмотря на наличие дипломатических отношений с советским правительством, поддерживать в то же время "отношения с другими движениями в России, чтобы не оказаться вдруг в полном одиночестве"; "установить контакты с монархистскими группами правого крыла и влиять на них так, чтобы монархистское движение, как только оно получит какое-то влияние", было подчинено интересам Германии.