Лунные волки - Михаил Кисличкин

И это было еще не все. Одновременно с ремонтом шла погрузка. Сергей узнал по характерной маркировке контейнеры с продуктами и лекарствами, дожидавшиеся своей очереди.

Над всем этим царством технического хаоса гордо, как буревестник в шторм, буквально летал Палыч. Казалось, он успевал очутиться одновременно во всех местах сразу, как будто обладал способностью к телепортации. Сергей, выждав момент, поймал его за рукав грязного комбинезона и пристал было с какими-то вопросами, но, видя весь масштаб развернувшейся деятельности и заметив легкое раздражение Кудрявого, решил отступиться, спросив лишь чем он может помочь. Палыч дал старлею пачку накладных и заверил своего капитана, что если тот добудет указанное в них оборудование и материалы, то окажет ему бесценную помощь. А с ходом ремонтных работ на месте он и сам пока прекрасно справляется и помощники ему не нужны. Подумав, Сергей решил, что вполне согласен со своим бортинженером. Ночевать в «семидесятке» во время не прекращающихся круглосуточных ремонтных работ старлей не захотел и, закончив все дела, устроился в офицерском общежитии, располагавшемся недалеко от «Волчьего логова».

Утром Сергей встретился в ангаре со своим прибывшим из прерванного отпуска экипажем и, после краткого инструктажа, посвященного текущей обстановке, откомандировал всех в помощь Палычу. Там у каждого была своя работа — Вельтман со своими двумя матросами разбирались с поставляемым ракетным вооружением, Паша Воленко принимал положенные ему по медицинской части лекарства, Петя Сухопаров со своим матросом никак не мог разобраться с какими-то сенсорами, которые оказались «не той системы». Остальные группы занимались ремонтом на своих участках. Первая половина дня прошла в сплошных хлопотах, но вроде процесс окончательно наладился, так что Сергей уже подумывал, не зайти ли ему на обед в «Волчье логово» вместо бесплатной столовки. Тем более и повод был — на его карточку сегодня пришли «офицерские трофейные» — сто рублей за сожженный дестроер и по пятьдесят рублей за шахтерский модуль и транспорт. Однако этим планам было не суждено сбыться — последовал вызов к контр-адмиралу.

В этот раз Тарасов ждал капитанов в приемной перед своим личным кабинетом. Всего было вызвано тридцать два капитана — все те, чьи звездолеты в данный момент находились на космодроме лунной базы. Человек двадцать устроились за столом для совещаний, остальные, кому не хватило стульев, стоя переминались рядом с ноги на ногу. Сергей исподволь присматривался к своим сослуживцам. Тридцать один мужчина — все преимущественно молодые, в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет. На плечах парадных кителей блестят звездочками офицерские погоны — от старшего лейтенанта, как у Сергея, до капитана первого ранга, как у Данилова, посвящавшего Сергея в лунные волки. Тридцать один волк. И одна волчица.

Светлана Викарева принципиально не села за стол, хотя собравшиеся в приемной мужчины ей не раз предлагали уступить место. Высокая, прямая, как летящая в цель стрела, она стояла поодаль от остальных. Китель сидел на ней как влитой, слегка подчеркивая небольшие округлости грудей, на худом, с остро очерченными скулами лице застыло обычное выражение — беспристрастная маска. Немезида с мечом по сравнению с ней казалась идеалом женской доброты и мягкости. Единственная во флоте женщина-капитан «семидесятки». Каких трудов ей стоило занять это место — знала, наверное, лишь она сама. В военно-космический флот крайне неохотно берут девушек. Попасть туда им в принципе можно, но только на второстепенные должности на крупных кораблях или орбитальных базах. Командовать же «семидесяткой» для женщины — это нонсенс. И дело даже не в профессиональных качествах женщин — проблема в самой специфике жизни в корабле, когда два десятка человек порою несколько месяцев подряд вынуждены находиться рядом в крайне тесном жизненном пространстве и подвергаться при этом смертельному риску во время боев. Добавлять ко всем вытекающим отсюда психологическим проблемам еще и половые, командованию никоим образом не улыбалось, равно как и формировать женские однополые экипажи. Ни гомосексуалист, ни женщина в экипаж «семидесятки» войти не могли никак. За одним-единственным исключением — Светой Викаревой. Одни говорили, что ей дали окончить училище и получить соответствующее назначение из-за нереального блата, который у нее был в штабе военно-космических сил Земной Конфедерации, другие держались версии, что она смогла стать капитаном благодаря невероятно развитой интуиции и блестящим способностям к мгновенному анализу боевой обстановки и выстраиванию алгоритма схватки. Одного не было — шутить на тему ее возможных сексуальных связей с начальством для продвижения личной карьеры никому не приходило в голову. Вот умела Светлана себя так поставить — при одном взгляде на нее было ясно: такого быть не может, потому что этого не может быть никогда. Перед тобой просто профессионал высшей пробы. Ее экипаж (полностью мужской, кстати) за своего капитана готов был горло перегрызть, да и другие капитаны лунной эскадры за подобные высказывания могли живо начистить шутнику морду лица. Просто потому, что Светка по факту была настоящей лунной волчицей — отчаянным, бесстрашным, лихим и, что самое главное, удачливым капитаном, который умел бить врага и всегда был готов прийти на помощь другу.

Тарасов вышел из кабинета, когда все собрались и уже успели поскучать минут десять. Махнул рукой на вскочивших со своих мест и вытянувшихся офицеров (дескать, вольно, сейчас не до условностей) и встал во главе стола. Сделал крохотную паузу и начал говорить, опершись пальцами обеих рук на край стола.

— Господа офицеры, рад вас приветствовать. Говорить долго не буду, моя задача дать некоторые пояснения к приказу, который вы сегодня получите. О текущей обстановке вы все знаете, пересказывать ее не имеет смысла. Вломили нам крепко. Если через месяц обороноспособность Земли восстановится хотя бы наполовину, это уже можно будет считать счастьем. Но, боюсь, этой возможности нам враг не предоставит. У меня есть закрытая информация, которую вы не должны разглашать даже членам экипажей ваших кораблей. Но знать ее, я думаю, вам необходимо. Дело в том, — сказал, пожевав немного губами, видимо, в сильном волнении, Тарасов, — что после недавнего боя на орбите мы получили ультиматум. Под словом «мы» я, естественно, имею в виду командование Земной Конфедерации. Его суть в том, что враг обещает вот-вот начать массированные термоядерные бомбардировки Земли. Остановить их можно только передав под контроль эридан оставшиеся объекты земной обороны. Ну и далее в тексте речь идет о нашей полной капитуляции.

Безусловно, мы не примем этот ультиматум. Но сам факт его появления говорит о том, что противник, скорее всего, намерен нанести повторный, добивающий удар по земному узлу обороны. Они достигли определенных успехов и, как полагают в верховном штабе, захотят добиться полной победы в краткие сроки.

Что мы можем сделать? Только одно — перехватить эриданский флот вторжения после межзвездного перехода на краю Солнечной системы и навязать им генеральное сражение на полный разгром противника. Для этого нужна очень плотная сеть «семидесяток» в возможных местах появления врага в Солнечной системе, иначе мы рискуем просто проспать эриданский флот на дальних подступах, как это уже случилось недавно. Поэтому — все «семидесятки» из патрулей в системе Центавра и звезды Барнарда отзываются обратно. Через пять дней должны стартовать все звездолеты лунной эскадры и начать гиперпереходы в свои сектора наблюдения. Мы просто обязаны найти врага, когда он сделает переход к нам, до того как эриданские корабли снова появятся на орбите Земли. Есть вопросы?

— Есть, товарищ адмирал, — нарушая неформальное флотское правило не задавать лишних вопросов начальству, сказала Светлана. — Что если это провокация? Мы оголяем колонии и эридане их уничтожают. Обычная трехходовка, если считать атаку Земли за первый ход. Ведь это вполне вероятный вариант развития событий, не так ли?

— Хороший вопрос. Знаете, я бы мог просто сказать, что таков приказ и ничего больше не объяснять. — Контр-адмирал помолчал немного, но потом решительно рубанул рукой воздух, как будто отметая все сомнения. — Скажу больше, я был сам сторонником именно этого варианта планирования наших дальнейших действий. С человеческой точки зрения, подобная хитрость возможна. Но эридане до сих пор действовали более прямолинейно. Многоходовые комбинации — это не их стиль. Они почти достигли успеха своей первой атакой. Скажем откровенно, они сейчас сильнее нас. Зачем им хитрить сейчас, когда им кажется, что дело почти выиграно? Эридане ударят повторно по Земле, товарищи офицеры, они не станут разменивать полученный успех на всякие мелочи вроде наших колоний, они попробуют закончить войну разом. Ибо слишком жадны. И в торговле и на войне они всегда маниакально хотели получить максимум желаемого ценой наименьших затрат. Перефразируя ваш вопрос, я бы сказал так — они не будут делать три хода там, где считают реальным выиграть партию в два хода. Пусть попробуют и в этот раз. А мы на их жадности сыграем. — Тарасов улыбнулся каким-то своим мыслям. — У нас найдется пара козырей для достойной встречи…