Звездный корпус - Йен Дуглас

Она лежала на кушетке пластом, смотрела в потолок и чувствовала себя несчастной.

Комендор-сержант Афина Хорст фыркнула.

— Кто? Корпус морской пехоты?

— Нет. Пентагон. Правительство. Дьявол! Кто бы это ни был, именно он в наши дни заказывает музыку.

— В школе ты была примерной гражданкой и выражалась поосторожнее. Верно, детка?

— Ну да, конечно… Кто еще может себе такое позволить — устроить нам круиз на Землю, да еще в роскошной обстановке, — доктор Хэнсон фыркнула. — Разве что Федеральное правительство…

И она окинула взглядом тесное помещение с серо-зелеными — помещение, которое во время перелета с ней делили три леди из Морской пехоты.

— Вот и славно. Наши здесь точно не при чем. Мы об этих передислокациях знаем столько же, сколько и вы.

— Я тут зацепилась языком с лейтенантом Кернсом, — подала голос штаб-сержант Криста Остергаард. — Ходят слухи, что нам светит новое назначение. За пределы Солнечной системы.

— То бишь на Ллаланд, — подхватила мастер-сержант Ваня Барнс. — Вот дерьмо.

— Не хочешь полететь к звездам, Вань? — сказала Остергаард.

— Не хочу, чтобы меня отправили к черту в задницу на двадцать лет.

Хорст пожала плечами.

— Ну к черту так к черту, почему и нет? Для нас-то время пролетит со свистом, — она щелкнула пальцами, — спасибо дедушке Эйнштейну. Если я ничего не путаю, ни у кого из нас дети по лавкам не плачут.

— И дом у нас один — Корпус, — подхватила Остергаард.

— Воистину так! — сказала Хорст и звонко шлепнула по ладони Остергаард. — Semper Fi!

Доктор Хэнсон нахмурилась и отвела глаза. Здесь все причиняло неудобство — эти женщины, вынужденная поза, свинцовая тяжесть в мышцах и осознание того, что теперь она связана со странной породой людей, именуемой «американскими морскими пехотинцами».

«Осирис» был маленьким суденышком, с модулем весом восемьдесят тонн, где изначально предполагалось перевозить восемь человек — то есть по двое в каюте, не считая ИскИна в кабине управления. Плюс небольшая комната отдыха, камбуз и ВР-кушетка для тех, кто захочет разнообразить времяпрепровождение. Во время этого перелета, однако, на борту каким-то образом разместилось целое созвездие офицеров Морской пехоты[37] из группы администрации — шесть женщин и шесть мужчин — плюс единственный пассажир-штатский. Кают по-прежнему было четыре, плюс комната отдыха, которую теперь пришлось использовать не по назначению. Доктору Хэнсон предоставили право выбора, и она предпочла разместиться в одной из кают, которые отвели женщинам. В комнату отдыха выходили все четыре кабины и камбуз, к тому же она была куда более тесной. Не хватало еще, чтобы мимо тебя все время слонялись морпехи обоего пола — взад-вперед, круглые сутки…

Пакетбот еще не успел покинуть орбиту Марса, когда она начала раскаиваться в своем решении. Эти леди из морского корпуса действовали ей на нервы своими перебранками и вылепленными наноскульптурой телами. Они были грубыми, сильными и сквернословили похуже своих двойников мужского пола. Все как на подбор плоскогрудые, мускулистые, с искусственно увеличенными глазами, которые как будто видят тебя насквозь.

Да, с ней они держались достаточно вежливо. Но сам факт, что ее держат здесь насильно, приводил в бешенство. Ей казалось, что у нее вот-вот начнется приступ клаустрофобии — при том, что крошечная спальня была, наверно, самым большим помещением на борту «Осириса». Может быть, в невесомости это еще можно было пережить. Микрогравитация обладает свойством делать просторным даже самое крошечное помещение, потому что ты можешь свободно перемещаться во всех трех измерениях. Но постоянное ускорение в одно «g» — в три раза больше, чем то, к чему она привыкла за год жизни на Марсе… Хэдсон оказалась в буквальном смысле слова прикованной к своей койке — конечно, не цепями, а всего лишь ремнями безопасности. Господи, каким образом эта Хорст и все остальные могут передвигаться, не обращая никакого внимания на искусственную гравитацию, которая действует на них каждую минуту, каждую секунду бесконечных искусственных суток?!

В этот момент одна из десантниц что-то проговорила, выведя ее отяжелевший от перегрузки ум из заторможенно-самоуглубленного состояния.

— Одну минуту, — пробормотала доктор Хэдсон. — Что вы говорили про Ллаланд?

— Ллаланд 21185, — отозвалась Барнс, обратив на нее свои ненормально темные глаза, нашпигованные наноимплантантами. — Красный карлик, до нее восемь с чем-то светолет.

— Это я знаю, — перебила Хэнсон. — Мы наблюдали ее с Марса. Вы что-то говорили о миссии за пределами…

— Будьте благоразумны, дорогая, — усмехнулась Остергаард. — Все только начинается. Я все свои деньги поставила на эту экспедицию. Вы архитектор, верно?

— Ксеноархеотехнолог, — ледяным тоном произнесла Хэдсон.

— Вау, — выдохнула Барнс. — Леди пользуется чертовски длинными словами.

— Это уж точно, — глубокомысленно отозвалась Хорст. В ее голосе послышалась насмешка. Остергаард засмеялась.

— Держу пари на месячную зарплату, что тебя собираются забросить на Ллаланд, чтобы разобраться с чужинской техникой, которую там откопали. Верно я говорю, морпехи?

— Воистину, блин, — бросила Барнс. — Похоже, сначала откопали, а потом посеяли… А нам теперь пилить туда целых десять лет.

— Но я на Иштар не полечу! — воскликнула Хэнсон. Она не хотела признаваться даже себе, но то, что сказали женщины, ее напугало. — У меня работа… здесь, на Марсе.

— Ты уже не на Марсе, дорогая, — напомнила Хорст. — Ты летишь на Землю, потому что кто-то отдал очень важный приказ. Или ты там кому-то здорово насолила, или тебе предстоит круиз на Иштар, — она осклабилась и весьма недружелюбно показала зубы. — А может быть, и то и другое.

Трэйси Хэнсон привыкла до всего докапываться своим умом. Она посылала к черту всех советчиков и сама прокладывала курс. Именно ради этого она отправилась в такую даль, возглавила исследовательскую миссию в Сидонийском комплексе… И в ее жизни было лишь несколько потерь, которые было труднее пережить, чем эту. Если они думают, что могут заставить ее бросить все и сломя голову мчаться к звездам, они сошли с ума. Или теперь уже никто не помнит, для чего существуют ИскИны?

Робинсон. Ей придется обсудить все это с Робинсоном, как только она вернется.

Или… как только она сможет снова встать и снова ходить после этой зверской недели.

Затем она вспомнила, что ускорение на борту пакетбота связано с притяжением Земли. Значит, это только начало…

Черт. Вот дерьмо.

Штаб-квартира «Пан-Терра Динамик»

Нью-Чикаго, Иллинойс

Объединенная Федеральная Республика, Земля

14:55 по центральному времени

Гэвин Норрис никогда не видел подобной демонстрации. Скандирующие толпы заполнили круглую «Пан-Терра-Плазу» и растеклись по прилегающим улицам. Полицейские в бронекостюмах были повсюду и пытались сохранять порядок, не давая демонстрантам запрудить главные проходы. Они выступают против Ан, сообразил Норрис. Причем весьма бурно. Однако здесь же присутствовали многочисленные сторонники Ан. Не исключено, что противостояние демонстрантов выльется в столкновение, которое перерастет в настоящую гражданскую войну.

Изо всех сил стараясь не обращать внимания на скандирующую толпу, Норрис пробирался к тонкой остроконечной башенке, которая была целью его пути. «Пан-Терра-Билдинг» взметнулась на высоту два километра, пронзив разреженный холодный воздух западного неба, над районом Хайленд-Парка,[38] чтобы глядеть в испещренное облаками озеро Мичиган на востоке и на развалины Барренса на юге, все еще пребывающие в запустении.

Катастрофа, разрушившая Старый Чикаго во время Войны с ООН сто лет назад, погубила миллионы людей — никто до сих пор не знал точного числа погибших — и уничтожила один из самых крупных и процветающих городов планеты. Плутоний из реактора французского космического корабля, который взорвался прямо над озером Мичиган, покрыл радиоактивной пылью весь город. Ядовитый шлейф протянулся на пятьдесят километров к юго-западу, опалив землю северного Иллинойса. Детокс-роботы и бригады в герметичных краулерах продолжали работать на пустынных берегах и в водах озера. Но даже по самым оптимистичным прогнозам территория Барренса будет опасна для жизни по меньшей мере веков пять.

Однако север Барренса отстраивался с энтузиазмом, рожденным победой и решительным нежеланием видеть горластый, широкоплечий город-гигант поэм Сэндберга[39] поверженным в прах. Хайленд-Парк и Уокиган[40] слились, образовав ядро нового мегаполиса. Само озеро по-прежнему оставалось мертвым, но к воде уже начинали подступать первые строения — уровень радиации снизился, став вполне приемлемым уровне.