Кровавые тайны ателье миссис Миллер - Лея Несс

были свои причины, чтобы пойти на такую работу. Есть ли эти причины у Рошель? Не знаю. Но думаю, что она достаточно умна, чтобы не убивать свою свекровь вслед за мужем, к тому же после ссоры на публике.

— Что у вас произошло? –услышала я совсем близко. Судя по голосу, констебль был навеселе. — Убийство? Райан, дружище, ну какие убийства в такой вечер?

— Констебль Дельсон, пройдемте вот сюда.

Райан шел рядом с мужчиной, который и сам-то не слишком уверенно стоял на ногах. В руках у него был бокал с вином. Завидев меня, он изобразил шатающийся поклон и пьяно улыбнулся.

— Ну-с, где жертва, – он наклонился к Райану и довольно громко прошептал. — Ваша жена была бы прекрасной жертвой, ух, я бы расследовал ее убийство очень тщательно, расследовал бы и расследовал…

— Констебль Дельсон, – я укоризненно на него посмотрела и отошла в сторону, указывая рукой на лежащую женщину. — Это миссис Ронвуд.

— Миссис Ронвуд? – переспросил он, непонимающе глядя на труп. — А ведь она тоже очень даже ничего…

— Мать мистера Ронвуда.

— А, мать... Мать мне не подходит...

— Констебль Дельсон, ее убили.

Мужчина дернулся от моего неожиданно громкого голоса. Кажется, до его затуманенного разума медленно начала доходить суть происходящего. Как только он окончательно все осознал, тут же отшвырнул бокал и принялся осматривать тело. Вскоре подошли все остальные. Полицейские приказали всем оставаться в доме, провели допрос. Особенно тщательно пытали бедную вдову Ронвуд, когда она вышла из небольшой комнаты, организованной под допросную, мне стало ее жалко. Теперь никакие мои слова не спасут ее от осуждения со стороны всех горожан.

Наконец мы сели в экипаж. Ехали молча, да и говорить ничего не хотелось. Было уже за полночь, я очень устала и никогда бы не подумала, что такой приятный вечер закончился так ужасно. Тем не менее, это случилось, и ничего уже не изменить.

Глава 5

Я пробиралась между людьми, которых было достаточно много для небольшого первого этажа ателье. Не забывая лучезарно улыбаться, приветствовала гостей, которые поздравляли меня и Райана с открытием. Как и обещал герцог, почти вся женская половина города присутствовала на моей торжественной речи, а теперь работницы спешно снимали мерки. Записывать заказы в большую книгу я поручила Элизабет. Сама же искала его светлость, чтобы еще раз выразить ему свою признательность за вчерашний жест. Уверена, что все пришли только благодаря ему. Но Эйдриана нигде не было.

— Честно говоря, я думал, что похороны миссис Ронвуд омрачат наше открытие, – произнес Райан, поймав меня в толпе. Он выглядел очень довольным. — Хотя после вчерашних дифирамбов этого герцога… – на секунду его лицо скривилось.

— Да, это его заслуга, – произнесла я почему-то с гордостью.

Мужчина взглянул на меня с удивлением, но тут же махнул рукой куда-то за мое плечо.

— А вот и он сам.

Я обернулась, и увидела мистера Ивенберга. На нем был изящный костюм, в руках он держал трость и цилиндр. Мужчина, как и на приеме, выглядел очень элегантно, даже его борода, как и вчера, была очень аккуратно подстрижена, словно он провел не менее часа в цирюльне. Завидев меня, герцог помахал рукой и улыбнулся.

— Миссис Миллер, вижу, дела у вас идут хорошо! – проговорил он, когда я приблизилась.

— Всё благодаря вам! – я не смогла сдержать улыбки в ответ. — К сожалению, вчерашний прием закончился ужасно: миссис Ронвуд скончалась…

— Да, я знаю, – кивнул мужчина. — Утром посетил похороны. Полагаю, ее невестка еще не вернулась? Когда я уезжал, она еще оставалась.

— Бедная миссис Ронвуд, потерять сразу двух родственников…

— О нет, – герцог неожиданно помотал головой. — Она посещала не их могилы. Но не будем о грустном…

Неужели у Рошель умер еще кто-то? Мне внезапно стало по-настоящему ее жалко. Пережить столько смертей, пусть даже она не любила всех этих людей. Это всё равно тяжело, уж мне ли не знать.

Неожиданно герцог Ивенберг сунул руку за пазуху своего плаща и извлек оттуда небольшую плоскую коробочку, обитую бархатом.

— Вчера на приеме я заметил, что в вашем наряде не достает одной важной детали…

От удивления я открыла рот и замотала головой. Дамы вокруг уже с интересом поглядывали на нас. Лицо Райана я даже боялась увидеть. Отступив на шаг, я помахала руками.

— Эйдриан, что вы…

Но было уже поздно, мужчина извлек из коробки переливающееся бриллиантами колье. В солнечном свете, пробивающемся сквозь окна, камни завораживающе сверкали, и на мгновенье я застыла, разглядывая их невероятный блеск. А герцог воспользовался моим замешательством и тут же наклонился слишком близко, опаляя жарким дыханием, тихо произнес:

— Rayonné d'une beauté céleste… (фр. Сияла мне небесной красотой…, В.Гюго «Ты помнишь ту пленительную пору»)

— Эйдриан…

Но колье уже легло на мою шею и грудь, а он застегнул его, слегка прикасаясь теплыми пальцами к моей коже. Я почувствовала, как румянец заливает щеки, то ли от такого дорогого подарка, то ли от взглядов около десятка глаз, устремленных на меня. Эйдриан отстранился и чуть отошел, смотря на меня, не скрывая своего удовольствия. В ответ я могла лишь растерянно благодарить. Девушки вокруг улыбались, некоторые не без зависти.

И тут мою талию обвили чьи-то настойчивые руки. На секунду я замерла, ощущая ворох мурашек на спине.

— Не стоило преподносить такой дорогой подарок, я и сам мог его купить… – начал Райан, но герцог оборвал его.

— Тем не менее, не купили. А я не вижу смысла ждать чего-то, когда передо мной такая женщина.

— Моя жена, – напомнил Миллер, крепче прижимая меня к себе.

Теперь я краснела еще и от того, что вся эта сцена ревности была устроена на глазах у будущих клиентов. С одной стороны, я его понимала. Было бы очень странно, если бы муж разрешил постороннему мужчине дарить своей супруге такие шикарные подарки. Но с другой, я сгорала от стыда.

— Ваша светлость, – тихо проговорила я наконец, — я действительно не могу его принять.

Эйдриан упрямо мотнул головой.

— Это всего-лишь дополнение к вашему наряду, оставьте.

На этих словах он кивнул мне и вышел из ателье, оставив всех посетителей и меня в том числе в абсолютнейшей растерянности. Благо, Райан не сказал больше ни слова, ни о колье, ни о